Обратная сторона пепла
Близнюк Дмитрий
http://stihi.ru/2023/08/06/3222
ты столько раз умирал во сне,
что один раз уж точно выдержишь наяву.
душа покидает тело за секунду до.
поднимается над тем, что было домом,
тальник, рыбацкая шхуна, тебя уносит по спирали
горячее течение,
тебе кажется, что ты летишь, мошка в клею,
раскинул руки - теперь это отростки
светящихся трубок.
теперь ты - фантастическое существо
с шестнадцатью глазами на лице,
задран как подсолнух,
но тебя никто не видит,
и контуженный сеттер от страха
перепрыгнул забор,
соты зернистого света, и этот шум, звон.
пчелы, пчелы, ты еще задеваешь ступнями
крыши обгоревших автомобилей,
но удивительно - нет следов сажи,
и там где были ноги теперь - ножницы
неподвижности,
стебли черно-зеленых воспоминаний точно водоросли
залепляют твое лицо, а вязкая глина
склеивает рот, конверт,
уже больше никогда.
ты хочешь это сказать - про себя, вне себя,
но проходишь сквозь слово - как рука призрака
сквозь ярко-красную жестяную банку кока-колы,
тебя прижимает к балкону
тринадцатого этажа, к опоре,
что осталась после взрыва ракеты, зачем?
здесь жила она, вторая любовь
всей твоей жизни - сонная, большеглазая,
похожая на удивленного птенца аиста,
давай, исчезай,
спиной к реке, пока дьявол не прокукарекал,
а артиллерист не докурил,
и дробится тяжелое белое небо,
живот дельфина, прошитое снарядами,
танками, темными силуэтами громадных грачей
на картофельном поле у реки, по мосту
с грохотом несутся легковушки, визжат
как первоклашки,
в руках у ангела сломанная рука,
ветка странного дерева, ты был им когда-то
однажды, но память вытекает, быстрей чем кровь,
прижат к свае небритой щекой,
глаз, проглотивший реку и завод за рекой.
страшно, не страшно, жутко, смешно,
ты знал это всю жизнь и немного дольше,
однажды
все твои картины исчезнут в огне,
и выйдут по ту сторону пепла..
бариста
Близнюк Дмитрий
тобі каву з цукром? вершки?
ні, мені просту
чорну каву зі смертю.
прифронтове українське місто,
венеція пекла.
напівзруйновані висотки стирчать -
обігріли чаплі завмерли на одній нозі,
друга відірвана.
це запам'ятаєш навіки.
так тільки можуть збожеволіти від жаху дома.
демон сирітства - витягнутомордий, худорлявий -
з дудкою, вплавленою в пащу -
зазирає в порожні вікна, хрипко свистить.
купка випраних шкарпеток та носочків.
розбита пляшка молока.
нічого страшного.
до смерті заживе.
кремлівський пацюк посміхається.
рфz вперед.
небо кольору розрізаної гематоми навпіл.
усі годинники у будинку збожеволіли.
квартирі зробили фронтальну лоботомію
і як шматок мозку, що відмирає -
крізь дірку в стіні видно захід сонця.
довгі іскри ракет.
низка автомобілів до самого небокраю -
пізанська вежа з біженцями
розгойдується, хитається,
ось-ось впаде
у голодне небо.
напівпрозорі обличчя дітей та собак у вікнах машин -
маленькі наляканi святі
на іконах, що смикаються.
церковки на колесах
мирного життя.
обстріл колони, вискакують, біжать у поле.
а ти коли-небудь під час обстрілу
заривався обличчям у трави?
є у цьому щось інтимне.
коники здивовані.
і цей запах.
квітучоi гірчиці.
з нотками свіжозавареної чорної кави
і смерті, звичайно ж, смерті.
***
тебе кофе с сахаром? сливки?
нет, мне простой
черный кофе со смертью.
прифронтовой украинский город,
венеция ада.
полуразрушенные высотки торчат -
обогревшие цапли замерли на одной ноге,
вторая оторвана.
это запомнишь навеки.
так только могут обезуметь от ужаса дома.
демон сиротства - вытянутомордый, худющий -
с дудкой, вплавленной в пасть -
заглядывает в пустые окна, хрипло свистит.
кучка постиранных носков и носочков.
разбитая бутылка молока.
ничего страшного.
до смерти заживет.
кремлевский пацюк ухмыляется.
рфz вперед.
небо цвета разрезанной гематомы пополам.
все часы в доме сошли с ума.
квартире сделали фронтальную лоботомию
и как отмирающий кусок мозга -
сквозь дыру в стене виден закат.
длинные искры ракет.
череда машин до самого горизонта -
пизанская башня с беженцами
колыхается, раскачивается,
вот-вот рухнет
в голодное небо.
полупрозрачные лица детей и собак в окнах машин -
маленькие напуганные святые
на дергающихся иконах
церковки на колесах
мирной жизни.
обстрел колоны, выскакивают, бегут в поле.
а ты когда-нибудь во время обстрела
зарывался лицом в траву?
есть в этом нечто интимное.
кузнечики удивлены.
и этот запах.
цветущей горчицы.
с нотками свежезаваренного черного кофе
и смерти, конечно же, смерти.
Шествие
Ника Батхен
На развалины села кто ж воротится?
Огородами брела Богородица.
Уводила от войны Ваньку, Сашеньку,
И Николка к ним прилез –
Ох и страшненькой.
И кобыла тяжела, звать Заразою
И немые брат с сестрой, сероглазые.
Расшвыряло, разнесло землю комьями,
Телеграфные столбы стали кольями.
И дорогу развезло.
Грязь плескается
И никто из облаков не спускается…
Так и шли они гуськом, дружно топали,
Тополя, поля, мосты Мелитополя
И Молочная река, берег кашицей,
И палатка ПВР раем кажется.
Из оврага вслед глядят Хаим с Ривкою,
В дымном мареве луна скачет рыбкою.
Режет ветер вертолет, рельсы лязгают.
Канареечка поет – тихо, ласково:
Выжить-выжить-выжить-вы…
Спать под грушею.
По камням собрать село, что разрушили,
Завести курей, козу, ведра с винами –
Только б пули отвело, мины минули.
Дружно топали рядком – табор табором,
Подпирали облака алым прапором,
День до вечера брели.
Или до ночи?
Богородица вела жеребеночка,
Тыкал рыжий в синий плат морду шалую.
А прилет и есть прилет – всех не жалует.
Другие статьи в литературном дневнике:
