постороннийОднажды, ты просыпаешься утром, а он сидит в комнате. Обычный такой человек – в одежде, с правильными, но в общем незапоминающимися чертами лица, вероятно высокий, пожалуй что в очках. Появление его закономерно, но ты, спросонок, еще не понимаешь этого, да и вообще мало что понимаешь. Тебе думается: это невозможно, чтобы в запертой квартире, где ты уснул семью часами раньше, и где кроме тебя не было решительно никого, вдруг появился посторонний. Но он говорит: «Доброе утро. Говори». И ты понимаешь, что это не сон и что человек в пальто и очках действительно сидит прямо возле твоей кровати. Сначала тебя берет озноб, ведь ситуация эта невозможна, и как все не подлежащее разумному объяснению вызывает сверхъестественный страх. Но человек не выглядит угрожающе. Он говорит: «Не бойся. Говори». «Кто вы?» – спрашиваешь ты недоуменно, а он досадливо вздыхает: «Это важно?». Ты задумываешься: в моей комнате сидит незнакомый человек, и что бы ему здесь делать. Но он, словно зная о чем ты думаешь, продолжает: «На твоем месте я бы не тратил на это время. Просто говори». Ты не понимаешь как можно, вот так вдруг, начать говорить что бы то ни было совершенно незнакомому человеку. Ты будешь выглядеть нелепо, и можешь подставиться. Невидимый режиссер, что всегда сопутствовал тебе в жизни, в этот миг велит оператору сместить камеру под потолок в дальний угол комнаты. Ты видишь на экране себя, полулежащего в разметавшихся простынях, – взъерошенного и сонного. Видишь человека в пальто, напротив: он выглядит собранным, как бы готовым действовать. Эдакий нарочный кинематографический оксюморон. Вся эта сцена вдруг кажется тебе комичной. «Что по вашему я должен говорить? Вы сами понимаете как все это нелепо?». Человек улыбается: «Понимаю. Все это нелепо, а тебе ни в коем случае нельзя выглядеть нелепо. И сама наша с тобой беседа просто не имеет права возникнуть вот так – из неоткуда. Она должна быть логичной, должна быть тебе подконтрольна. Но у тебя нет времени думать об этом. Сам факт моего появления здесь закономерен. Если ты хотя бы на миг прекратишь рефлексировать и беспокоиться насчет того как выглядишь в эту секунду, ты все поймешь. Я – здесь, потому что ты этого хотел. Остановись и прислушайся. Ты позвал меня. Остановись на секунду, а потом – говори». Кажется, в комнате становится невыносимо тихо. Ты замираешь. Камера тихонько плывет из-под потолка к тебе, берет крупный план. Ты закрываешь глаза. Вся эта сцена не перестает казаться странной, но ты чувствуешь также необычное тепло в груди: бессловесное понимание происходящего, которое пытается вырваться наружу. Ты говоришь себе: «Не нужно отрицать. Просто попробуй. Возможно, в словах этого незнакомца есть смысл». Темный экран и снова комната, и снова темный экран и снова комната. «Что-то было... я припоминаю... человек человеку ночь... разговоры на кухне и кофе... долгий предолгий мрак... и к чему бы мне знать твое имя... в эту беззвездную ночь... вставая на табурет, убаюкай в ладони вервь... истуканы в лихолесье... вспоминай, вспоминай... перемены незримы, во ржи не найти детей... запрети эти буквы... не торопись, ты вспомнишь... было что-то еще... записки сухой листвы... неприкаянный призрак... утрата, утрата... я вспоминаю... но боже, как глупо. вся эта сцена. Я не должен ему ничего говорить. Он не поймет. Он никогда не поймет. Пустое». Ты открываешь глаза. В комнате никого нет. © Copyright: Иван Ливицкий, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
