дневник официанта12.07.06 Посетителей в этот день было мало. Большую часть времени мы сидели без дела. В половине пятого, когда я уже начал клевать носом от скуки, мне пришло в голову помастерить что-нибудь из салфеток. В общем, я и не надеялся, что из этого что-то получится. Однако, спустя пятнадцать минут сворачивания салфеток так и эдак, я обнаружил у себя в руках симпатичного волчонка. Или лисенка... Трудно сказать определенно. Одним словом, какого-то бумажного зверька. Юстына и Камил, которые как раз к этому времени сели рядом, кажется, были удивлены. Камил сказал, что у меня получилось очень интересно; даже спросил, не учился ли я этому где-нибудь специально. Такой реакции я, безусловно, не ожидал. Вечером мы с Камилом и Юстыной обслуживали два стола. За одним столом праздновали шестидесятилетний юбилей одной женщины чехи. За другим расположилась компания русских. Всего их было человек двадцать, включая двух детей. Как я понял позже, они отмечали день рождения молодой девушки, которая появилась едва ли не последней. Они вели себя очень шумно, веселились с тем неистовством, с которым умеют веселиться, пожалуй, только выпившие русские. Виновница торжества, симпатичная особа лет тридцати, была в восторге: все поднимали тосты за ее здоровье, счастье, успех; дарили подарки, обнимали ее и целовали каждую минуту. Все это перемежалось с танцами и перекурами, после которых один из гостей, щуплый парень с курчавыми волосами, постоянно возвращался изумленный, и каждый раз объяснял кому-то новому, как потрясает его своим видом костел Святого Войцеха. По ходу празднования, часов в десять, убирая грязную посуду с их стола, я обнаружил в углу у стены маленькую девчушку. Она держалась за коленку и плакала. Рядом не было никого. Все к тому времени уже изрядно выпили, и плясали под «A Night In Tunisia!» Диззи Гиллеспи, звуки которой яростно выкрикивал патефон. Я подошел к девочке, и, наклонившись, спросил, что произошло. Давясь слезами, она объяснила, что «больно-больно» ударилась об стул. Я попросил ее убрать ладошки и посмотрел на колено. На нем было большое красное пятно, в потемках показавшееся мне ссадиной. Я шепнул девочке на ухо: «до свадьбы заживет», но она все не унималась. Наконец, это заметили взрослые. Несколько человек, в том числе и девушка, у которой был день рождения, подошли к нам, распаренные, задыхающиеся, и тут же начали ругать девочку. Ее слезы мешали веселью. Девочка вмиг забыла об ушибленном колене, так, словно ничего и не было, и начала прыгать возле стола, подняв вверх цветок и оглядывая его с восхищением. На щеках ее блестели невысохшие слезы. - Да, - ответил я. Девушка немного отстранилась и посмотрела мне в глаза выжидательно. Я кивнул. ... Русские оставили пятьдесят злотых чаевых. В час ночи, убирая их стол, я нашел среди тарелок и смятых салфеток оба свои подарка. Они были здорово потрепаны. У цветка надломился стебель, а у кота на спине блестела капля жирного соуса. © Copyright: Иван Ливицкий, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|