Иванов Август
1.
Истлевает сентябрь
Истлевает сентябрь. Ты его доволынь,
как желание, ставшее сплетней.
Забывается летних каникул теплынь,
отцветая надсадой последней,
бабьим летом. Уходишь опять в дембеля
за границу с просроченной визой.
В босхианских стогах распластались поля,
подожжённые нечистью лысой.
Так покорно они, как страницы, горят,
подпалив листопадом колени.
Желтизна растворяет поникнувший взгляд,
голоса в голове трут по фене.
Так и ходишь: плащ, шляпа, рванина-старьё.
Поутру натощак - сытый ночью.
Явь сусально тонка этим сумрачным днём
и дыханьем пропитана волчьим.
У кого же отрез на заплату просить?
Лишь прогнившие листья антенной,
как иглою, латаешь, продёрнувши нить
сквозь фланель в пахе тесной вселенной.
2.
Разлука отодвинет как-то вдруг
Разлука отодвинет как-то вдруг
так далеко всё то, что мы, мой друг,
хотели - только, право, не смогли.
И вот уже неясно, правда ли
всё это с нами так недавно было.
Хоть с глаз долой, из сердца всё ж не прочь.
Что делать нам, и как себе помочь
дни коротать, текущие уныло?
И снова засыпаешь, наизусть
всё тот же видя сон: немая грусть,
обняв колени, тихо сядет рядом.
Так посидит, пока не рассветёт,
поднимется и медленно уйдёт,
с тобой стараясь не встречаться взглядом.
А ты останешься. Уже через плечо
она украдкой поглядит ещё
и лишь губами скажет: «До свиданья.
Не сомневайся, просто очень жди.
Поверь, уже не будет впереди
второго вот такого расставанья...»
3.
Ночь без звёзд и без знаков различий
Ночь без звёзд и без знаков различий
в непролазной тамбовской глуши.
Новый шанс быть не взятой с поличным
для прокуренной волчьей души.
Ночь щербатым своим поцелуем
тебя в чащу всё дальше манит.
О себе на двоих потоскуем,
о тебе я поплачу навзрыд.
Звук шалманный ночного аккорда,
каталажный иероглиф тату.
Что ты, серая умная морда,
на незримую смотришь звезду?
Обернись, клацни пастью голодной,
покажи мне оскал боевой.
и прижавшись к щеке моей плотно,
на двустволку беззвучно повой.
4.
Гагарин
Космически бездонной ночью
звучит на счастье караоке.
Увидишь скоро ты воочью,
какой же твой полёт далёкий.
И чернота за синей плёнкой,
слезами залитые стёкла –
всё-всё привидится спросонку
расплывчато и как-то блёкло.
Ну а пока тебя уносит
твой рейс в созвездье Одиночеств,
куда-то, где навряд ли спросят
тебя, из-за чего просрочен
билет твой; и зачем отложен
твой вылет; и твою анкету
не спросят - а лишь вверх положат
на счёт твой решкою монету.
*
Закрой глаза - настанет вечер,
хоть торопить его не надо.
Скафандр потрогает за плечи
сырая звёздная прохлада.
И чуть смешно и мешковато
в свеченье тускло-синеватом
по межпланетным автострадам
летит весёлый авиатор.
Его корабль, как фортепьяно,
висит в безмолвии. Из зала
ни звука - лишь мано-а-мано
Венера с Марсом ждут финала.
Пока эффект новокаина
не вышел, в капсуле «Востока»
твой космонавт из пластилина
летит в прекрасное далёко.
5.
Гляди-гляди на дрожь промёрзших мест
Гляди-гляди на дрожь промёрзших мест,
заснеженной читай архитектуры
следы. Считай, пока не надоест,
овец, что серы, сны, что чёрно-буры.
Смотри-смотри, печальный детектив:
на реку, крест, мороз, ландшафт из ваты.
На негатив, на белый нарратив:
невинным - плен, свобода виноватым.
Луна - китайский спутник, янтаря
хмельная капля с мухами снежинок –
льёт дальний свет не в ближние края
на тыльный фланг, такой непостижимый.
О том, что не поплачет о тебе,
сам знаешь, плакать никакого проку.
Играет белый ангел на трубе
вердикт о ссылке далеко к востоку.
6.
Снегопад
<...> и сильный ветер изо всех
насквозь пронизывает город
и дует судорожно поверх
крыш, хищно метя прямо в горло.
Обычный в пору декабря,
он снегом бьёт о стёкла окон,
гася фонарик янтаря,
и дом совсем как белый кокон.
И фары разрывают мир,
и жирный бутерброд заката,
и одиночество квартир,
и ветер дальше всё куда-то.
Суровый город освежён
кружащим снегом. В пору эту
ему ты крикнул бы, что он...
Но крика нет, и эха нету.
*
Декабрь, и холода стоят
в Москве промёрзшей и прощальной;
и белизна, и снегопад
из точки А вслед за печалью.
Декабрь прощается с твоим
пальто и гладит мягкий ворот.
На санках домик катит мим
в трёхцветном свете светофора.
Твой силуэт чуть освещён
кружащим снегом. "Я приеду," –
ему ты крикнул бы, но он
уже пропал, и следа нету.
Другие статьи в литературном дневнике:
