Магия красок
Нашла сладкую книжку. С иллюстрациями. Герман Гессе «Магия красок». Оказывается, Гессе рисовал. Писал акварелью, называя себя дилетантом. Но даже если он и дилетант, всё равно – гений. Картины его самобытны. А то, как он литературно описывает натуру – просто восхитительно, каждое предложение пропитано чувством и цветом. И кажется, что своими описаниями он вновь создаёт мой цельный внутренний мир, давно уже стремящийся распадаться на фрагменты из-за бытовой суеты каждого дня.
«Ничего нового я вам не рассказал. Я и не воображаю себя первооткрывателем цинний. Просто я вам рассказываю о своей влюблённости в эти цветы, ибо данное чувство принадлежит к самым приятным и лёгким из тех, что мне издавна знакомы. Надо сказать, эта влюблённость – может, отчасти и старческая, но вовсе не слабосильная – вспыхивает именно при виде увядающих цветов.
Глядя, как угасают в вазе циннии, я отдаюсь пляске смерти, я печально, но вместе и сладостно принимаю бренность, ибо бренное и есть прекраснейшее, ибо даже сама смерть может быть прекрасной, цветущей и достойной любви. Приглядитесь-ка, дорогой друг, к букету цинний, срезанных восемь – десять дней назад! И потом, когда букет ещё какие-то дни будет блекнуть, всё равно сохраняя красоту, приглядывайтесь к нему повнимательнее – и каждый день, и не раз! Вы увидите, как цветы, которые в свежести наливаются всеми мыслимыми кричащими тонами, в изнеможении обретают деликатнейшие, нежнейшие оттенки. Позавчерашний оранжевый это сегодня неополитанский желтый, а послезавтра он станет серым с тонким напылением бронзы. Бодрый и простецкий иссиня-красный подернется бледностью, будто тень навыворот, утомленные края лепестков изогнутся мягкими складками и предъявят вам приглушенно-белый, а ещё – серовато-розоватый, невыразимо трогательный и жалостный, как линялые шелка прабабушки или тускнеющая от времени акварель. Непременно обратите внимание, мой друг, на нижнюю сторону лепестков! На этой теневой стороне – она отчетливо видна, если надломлен стебель, - игра цветовых переходов, вознесение цвета, его протяженный смертный подъем в выси духовного свершается ещё более невесомо, ещё более непонятно, чем на венчике цветка. Это грезы утраченных красок, каких не найдёшь во всём цветочном мире, это чудные оттенки металлов и минералов, разновидности серого, серо-зеленого, бронзы, какие если и найдешь, то лишь на камнях высокогорья или среди мхов и водорослей. Вы умеете ценить такие вещи…
…Но нас таких осталось немного, мой друг, нашему виду грозит вымирание. А ну-ка попробуйте разок, дайте этому вашему американскому современному человеку, для кого музыкальность определяется умением обращаться с граммофоном, для кого качественная полировка автомобиля открывает мир прекрасного, - преподайте этому довольному собой и невзыскательному получеловеку пробный урок искусства сопереживать смерти цветка и превращению розового в светло-серый как насущному и волнующему событию, как тайне жизни и красоты вообще. И вы будете удивлены. (1928)»
Другие статьи в литературном дневнике:
