Моя Мирдав.
Начало.
2017 и 2018 год- время ухода многих известных, выдающихся людей искусства.Дмитрий Хворостовский, Людмила Сенчина, Олег Табаков, Олег Анофриев...Совсем недавно умерла актриса Нина Дорошина.
Каждый из этих людей-своеобразная эпоха в искусстве- в музыке, в театре...
Но и в нашей жизни были и есть такие вот " люди-эпохи".Были они среди моих коллег, и намного раньше- среди моих учителей.
В апреле, всего несколько дней назад,ушла из жизни моя незабвенная Мира Давыдовна Виленская.
Она была моим педагогом по фортепиано.Я познакомилась с ней в далёком 1977 году, когда поступила в Тюменское училище искусств на отделение теории музыки.
В начале сентября я и не знала, что попаду к ней на фортепиано.Первый фортепианный преподаватель, с которым я общалась, Иорина Людмила Васильевна ошеломила меня страстным монологом о том,как не надо заниматься на фортепиано." Запомни: здесь не надо работать, потеть!"- учила она меня.Как именно нужно заниматься на инструменте, я так и не узнала- эта педагогиня не дала мне ни одного урока.Она вдруг исчезла из моей училищной первокурсной жизни так же неожиданно, как и появилась, оставив у меня в душе чувство некоторого недоумения.
Не помню уже, сколько дней или недель я, "бесхозная" первокурсница,ходила по училищу без уроков по инструменту.Может быть, две недели.Может быть, месяц.Наконец, наш куратор Елена Владимировна Мошкина во время классного часа сказала мне и ещё кому-то из девчонок, чтобы я подошла к Виленской Мире Давыдовне- за расписанием.Помню, на мой вопрос о том, какая она, Елена Владимировна ответила с улыбкой:" Она, как мама".
В назначенный день я подошла к нужному кабинету.Миры Давыдовны ещё не было, и я решила её подождать.Скоро она появилась.И тут мне снова пришлось удивиться.
По коридору четвёртого этажа плыла дама совершенно необъятных размеров.Её изумительные объёмы были подчёркнуты обтягивающим платьем в серую и чёрную поперечную полосу.Помню свою первую мысль:" Как можно надевать такое платье при такой мощной комплекции!? Оно же полнит!"Но когда дама подплыла ко мне и улыбнулась, я заметила, что она обладает довольно приятной внешностью:короткая, под мальчика стрижка, блестящие чёрные волосы, что называется, цвета "воронова крыла",смуглая кожа,мелкие черты лица, живые тёмно- карие глаза и тонкие губы, подкрашенные яркой помадой.Цвет этой помады я помню до сих пор: какой-то сиреневато-красноватый, довольно красивый.Тут же я подумала, что если бы к такому лицу " приставить" стройную фигуру, получилась бы просто красавица.Тем более что лет ей было всего 40 с небольшим.Кажется, даже всего 41( хотя для семнадцатилетней девчонки женщина в таком возрасте казалась уже пожилой: ведь моей маме тогда было всего 38 лет).
Я не помню,что она говорила тогда.Скорее всего, наша первая встреча была короткой, просто ознакомительной.Но помню, что я с первых наших уроков была просто подавлена её мощным темпераментом- таким же мощным, как и её комплекция.Мощь, сила и яркий темперамент- вот три слова,которыми я могла бы охарактеризовать Миру Давыдовну.И всю силу её натуры я очень скоро почувствовала на своей "шкуре".
" В рояль!"
Её педагогические приёмы могли со стороны показаться слишком уж прямолинейными и довольно жёсткими.Я бы охарактеризовала их как метод " кнута и пряника".Причём " кнута" с самого начала всегда было больше, нежели "пряника".
В 17 лет я была очень худенькой, застенчивой и закомплексованной.Из музыкальной школы я пришла с желанием хорошо играть на фортепиано, но с абсолютным непониманием того, как это делать.Моя фортепианная техника была , как говорила Мира Давыдовна, " на грани фантастики", то есть никакая.Слабые зажатые руки, неуверенность в себе...Да и моя преподавательница фортепиано из музыкальной школы, Светлана Викторовна не верила в мои силы.У неё я играла выпускную программу по своим якобы возможностям, но класса на два ниже, чем полагалось.
В классе у Миры Давыдовны всё было по-другому.Она сразу же взялась за меня с присущей ей напористостью и энергией.Ей очень не нравился мой слабый, поверхностный звук.Когда она подходила к роялю, за которым я сидела и нависала надо мной, я начинала казаться себе самой каким-то беспомощным цыплёнком.Моя преподавательница точно заполняла собой всё небольшое пространство класса, в котором было два рояля.
Она опускала свои руки на мои плечи, с силой давила на них и требовала: " В рояль! В рояль!"Так она добивалась от меня глубокого звука.
С некоторой жалостью глядя на меня, она говорила мне:
-Ты очень худенькая.Кушай, Наташа, кушай!Мясо кушай!
Я очень переживала свои неуспехи по фортепиано, так как студенткой была очень старательной и любящей музыку.
-Мира Давыдовна, у меня аппетит пропал!
И это была правда.
-У тебя аппетит пропал?Чтобы он у меня пропал!Так ведь нет!
Я знала, что поесть она любила.Кто-то из девчонок-однокурсниц рассказывал мне, что приходя из дома( а она жила совсем рядом с училищем), Мира Давыдовна отправлялась в столовую.
Кроме этого, она любила поболтать с коллегами и студентами, но никогда не заменяла беседами наши уроки.В работе она была, что называется, зверь!И свою работу со мной начала с того, что надолго посадила меня на гаммы и этюды( лёгкие, для музыкальной школы)- надо же было бороться с моей более чем несовершенной техникой !Помню, как мне было стыдно из-за того, что она потребовала от меня упражнения под названием " Одиннадцать арпеджио", а я впервые о них только от неё и услышала.Мира Давыдовна, узнав об этом, была очень недовольна.
Чуть ли не на следующий день я, взволнованная и расстроенная, бежала на улицу Одесскую, в родную музыкальную школу- консультироваться у любимого преподавателя по аккомпанементу Исаковой Ирины Леонидовны насчёт этих злосчастных арпеджио( почему-то мне казалось, что Светлана Викторовна о них не знает, иначе бы мне о них рассказала.Я даже и не стала заходить к ней.)
Ирина Леонидовна, человек очень милый, добрый и жизнерадостный,решила моему горю помочь.Она, конечно, была занята с учениками, но попросила меня подождать, пока она освободится.Легко и непринуждённо она показала мне нужные упражнения, и я своей "теоретической" головой как-то очень быстро всё это запомнила.
Когда я сказала ей, у кого я занимаюсь по фортепиано, она улыбнулась:
-Это наша классная мама!
Прозвучало это очень тепло и уважительно.
Ушла я от неё успокоенная-теперь совесть моя была чиста.
В-общем,с арпеджио я разобралась.Но до совершенства и даже до мало-мальски приличного исполнительского уровня было ещё очень далеко! По- прежнему у неё на уроках я чувствовала себя беспомощной и слабой- руки зажатые, звук никакой, и даже простенькие этюды не получались так как нужно.В-общем, как выяснилось, я ничего не умела, и непонятно, чему меня столько лет учили в музыкальной школе.
Поэтому к борьбе с моим техническим несовершенством добавилась ещё и борьба с моим темпераментом.
У меня была куча комплексов, робость,медлительность,замкнутость,психологическая зажатость, и к тому же я была очень обидчива и ранима- как ребёнок.Почему-то мне казалось,что педагогика- это сплошное подбадривание и поглаживание по головке,поощрение, необычайно бережный индивидуальный подход к ученику- обязательно с учётом особенностей его психики.Но не тут-то было!
Чего я только не наслушалась на её уроках!
-Что ты такая вялая!?мне все преподаватели говорят:" что это у Вас Дубовик такая вялая, как рыба, спит на ходу?
" Неужели все так говорят?"- мысленно горевала я.Но это были ещё цветочки!Через какое-то время я узнала, что я- просто серость, посредственность, не имеющая никакого отношения к музыке, и что я закончу училище и буду просто никем в музыке, так ничего и не получу.Более того - однажды она заявила, что мне музыкальная профессия вовсе не подходит!
-А какая подходит?- изумилась я.Подумав, она изрекла:
-Мне кажется, ты могла быть...бухгалтером.
Это я-то, гуманитарий чистой воды, могла бы стать бухгалтером!??Знала бы она о моих архисложных и мучительных взаимоотношениях с точными науками!Но я даже не стала ей возражать.
Я промолчала, хотя это было ужасно обидно и, что самое главное- абсолютно несправедливо!С пятого класса я только и жила музыкой и знала, что я ей посвящу всю свою жизнь.В учёбе я старалась, как могла.И вдруг услышать о себе такое!
Мира Давыдовна видела, конечно, что я расстраиваюсь, и однажды " утешила" меня:
-Это я так тебе говорю, потому что я тебя люблю! Я вообще вас всех люблю!
" Что же это за любовь такая жестокая?"-думала я.
Раза два, окончательно доведённая до отчаяния её резкостью и собственной беспомощностью, я плакала прямо у неё на уроке.Заплакать для меня вообще не составляло особого труда, а когда тебя бесконечно " тюкают по башке", слёз сдержать просто невозможно.
Но именно с той поры и начался в наших занятиях какой-то перелом.Проревевшись, я как-то села заниматься самостоятельно и вдруг почувствовала такую злость, такую ярость- вот так бы и разнесла к чертям собачьим это фортепиано!
После этого вдруг наступило прозрение.Я поняла, что все эти её попытки якобы "унизить" меня были продиктованы одним стремлением-задеть моё самолюбие и вызвать у меня так называемую спортивную злость.Пассивность и " тихушность" были моими врагами, они мешали мне жить и учиться.А ей нужны были от меня активные и яркие эмоции.
Удивительно, но после этого дела мои фортепианные стали потихоньку налаживаться.Мира Давыдовна была явно довольна: ей только это и было нужно.
И наконец-то пришло время больших перемен.Наступила эпоха настоящей музыки( в-основном, на втором курсе).Произведения Рахманинова, Шостаковича,Баха, Бетховена, Грига,Шумана...
Но с них началась и моя музыкальная каторга.Мне как натуре лирично- романтичной и меланхоличной хотелось играть музыку именно по своему характеру.Но моя преподавательница думала совершенно иначе.Она давала мне произведения, изобилующие такими техническими сложностями, что я только диву давалась.В пьесах обязательно были нагромождения октав, аккордов, мощная динамика и бешеная энергетика.И всё это предстояло играть мне с моими слабыми и зажатыми руками и с " техникой на грани фантастики" и сплошными эмоциональными зажимами.Мира Давыдовна как будто продолжала бороться и с моим характером, и с моим темпераментом.Так сказать, " выковывала" и закаляла мой характер.Она буквально ломала мою натуру.
-Тебе надо погреметь,-говорила она мне.И мне ничего другого не оставалось делать , только погружаться в чуждую мне по духу музыку.У неё за инструментом я именно работала, иначе и быть не могло.
И постепенно приходила столь необходимая мне раскованность.Но всё это давалось с огромным трудом, через внутреннее преодоление себя.Через несколько лет я где-то прочитала высказывание то ли Святослава, то ли Николая Рериха:" Препятствиями растём".Именно так и происходило на уроках фортепиано.
Тогда, на первом курсе, я открыла в ней удивительную особенность, которую я назвала бы чертой настоящего педагога- умение по-настоящему, искренне радоваться успехам своих учеников.
Первый зачёт по фортепиано я сдала на... четвёрку с плюсом.Вот это было счастье!Мира Давыдовна радовалась больше меня:
- Молодец,Наташечка!В следующий раз на " пять" сдадим!
Она вся сияла, она ликовала!я до сих пор помню её радостную улыбку.А мне казалось, что у меня за спиной точно крылья вырастают.Наконец-то она " разбудила" мою душу- пусть даже и вот такими," палочными" методами.
" Дорогая Мирдав!"
С некоторых пор мы с девчонками между собой называли её Мирдав.Этому предшествовала одна история.Две подружки, Женя Кантышева и Лена Чугунова,решили поздравить её- то ли с В Марта, то ли с днём рождения, уже не помню.Надо было подписать открытку.И тут между девчонками возник спор- как писать правильно: Мира или Мирра?Давыдовна или Давидовна?В результате написали так:
" Дорогая Мир.Дав!"
Мира Давыдовна восприняла это с присущим ей юмором.
Она была, конечно, не единственным преподавателем фортепиано на отделении теории музыки.Хотя у неё занимались студенты со всех четырёх курсов.И я, приходя к ней на урок и ожидая своей очереди, могла послушать, как играют мои старшие "коллеги" и в очередной раз поразиться сложности произведений.
У меня произведения тоже становились всё сложнее.Я играла прелюдии Шостаковича, Шопена, прелюдии и фуги из знаменитого баховского " Хорошо темперированного клавира"...Фуги, конечно же, были наисложнейшими, обязательно четырёхголосными.Играла я у неё и романсы Рахманинова- аккомпанировала преподавателям-вокалисткам.Мы с ней в четыре руки исполняли и произведения из учебной программы по музыкальной литературе: " Прощальную симфонию" Гайдна, увертюру " Эгмонт" Бетховена и много всего другого... И, конечно же, везде были сложные ритмы, сложные гармонии,сложные технические приёмы, неудобные для рук тональности с кучей знаков при ключе, часто очень быстрые темпы.Через всё это мне приходилось продираться, как через дремучий лес...Далеко не всё было гладко, далеко не всё получалось сразу, но я чувствовала, что она всегда готова меня поддержать- при малейшем моём успехе.И это придавало мне уверенность и вдохновение, столь необходимое в работе." Препятствиями растём"...
Мира Давыдовна заставляла меня иногда петь мелодию произведения.Несмотря на то, что петь я всегда очень любила и вообще обладала неплохим голосом, здесь я не могла преодолеть своей стеснительности.Одно дело играть.А вот петь- это что-то более индивидуальное, личное, что ли...Голос может подвести.Поэтому мне как-то не пелось.Однажды я ей сказала:
-Я не распелась ещё...
-Ах, тебе ещё и распеваться надо!?- произнесла она с уничтожающей такой интонацией, и этим окончательно смутила меня.Мне хотелось, чтобы она знала, что у меня хороший чистый голос.Но я понимала, что не смогу его показать.Да ей и не нужно это было- она хотела посмотреть, насколько хорошо я знаю мелодию и могу ли её воспроизвести голосом.
Сама она играла, конечно, очень хорошо.Звук у неё был яркий, сильный и мощный, техника, конечно,блестящая.Однажды она села за рояль, чтобы показать мне какой-то фрагмент из Бетховена.Я так впечатлилась её игрой и исполнительской значительностью, что не могла не сказать ей:
- Мира Давыдовна! Вам очень идёт играть Бетховена!
-Да, мне очень нравится,-ответила она.
Моя Мирдав была насквозь музыкальным человеком.Она считала, что серьёзная музыка должна звучать в доме постоянно:
- Когда мы с Игорем начинаем мыть пол, мы включаем
какую-нибудь мессу Баха.
Игорь -это её сын.Он закончил училище по классу фортепиано и поступил в Свердловскую консерваторию.Ещё у неё была дочь Яна, которая тоже занималась музыкой.
Честно говоря, я усомнилась в том, что это правильно- мыть пол под мессу Баха.Я бы так не стала делать, это уж точно.Но возражать ей я не стала.Не осмелилась.
"Говори про этюд!"
Всю жизнь работая со студентами- теоретиками, Мира Давыдовна в своей работе была чистейшим практиком.Так сказать, пианистом в чистом виде.Она весьма скептически относилась к музыковедению, презрительно называя его " словоблудием".Так же она называла и мой любимый предмет- музыкальную литературу.
Не помню, как у нас зашёл об этом разговор.Я очень любила анализировать музыкальное произведение,копаться во всех тонкостях композиторского стиля: в тональностях, в интонациях, в особенностях гармонического языка...
-Это же интересно- анализировать музыкальное произведение!- сказала я ей.
-А зачем его анализировать? К чему это?Надо просто играть!
Я была шокирована таким, как мне показалось, непрофессиональным подходом к делу.Но спорить с ней было бесполезно.Она была из тех, кто "намертво" стоит на своём.
Впрочем, иногда ей нужно было, чтобы я правильно определила музыкальный образ- для более выразительной и эмоциональной игры.Как-то я играла прелюдию ми минор Баха из "Хорошо темперированного клавира".
- Скажи, какая это музыка? Определи характер! Ну, придумай какие-нибудь красивые слова из музлитературы...
Меня покоробило это ироничное " красивые слова из музлитературы", но я начала " придумывать":
- Грустная.Печальная...
-Нет, не то! ещё какая?
- Задумчивая, нежная.
-А ещё?- не унималась она.
-Ну такая...чувственная...
Последнее определение ей понравилось:
- Вот именно- чувственная!
Однажды она, слыша мою не совсем ритмичную игру,заставила меня считать вслух.Я по натуре была хоть и робким, но всё-таки упрямым человеком.Всё во мне воспротивилось такому произволу.Как это так- я учусь в профессиональном учебном заведении,а меня заставляют считать вслух,как в музыкальной школе!Я молчала.Точнее, проговаривала счёт про себя.
-Считай вслух!- требовала Мира Давыдовна.
-Я считаю.
-Я не слышу! вслух говори!
- Я про себя говорю...
И тут она выдала:
-Про себя будешь говорить в коридоре!А здесь ты говори про этюд!
И всё-таки она меня ценила.И верила в меня.Хотя и проявляла постоянно по отношению ко мне строгость.Впрочем, я думаю, что она была так строга ко всем, а не только ко мне.
Когда я училась на первом курсе, наш куратор Елена Владимировна Мошкина решила провести родительское собрание.Моей маме она сказала, что после собрания её ждёт Мира Давыдовна.
Мне пришлось слоняться по коридору в ожидании окончания их беседы.Потом появилась мама.Надо сказать, моя педагогиня произвела на неё неизгладимое впечатление.Самое главное- она сказала ей, что я могу играть.Но мне надо " наращивать мышечную массу"- чтобы была сила в руках.
-Вот это действительно педагог!- сказала мама.
Мышечная масса появилась у меня намного позже, годам так к 30 или даже 40.
Но я хорошо помню, что на втором курсе у меня прямо-таки открылось второе дыхание.Или выросли крылья за спиной.Или появилось настоящее вдохновение.Не знаю, что произошло, но я вдруг стала играть так, как не играла никогда.Откуда-то появилась беглость, сила и яркость звука и наконец-то уверенность в себе, в своих силах.Стремительная прелюдия Баха ре минор из 1 тома "Хорошо темперированного клавира" прямо-таки отлетала у меня от пальцев, и я сама себе удивлялась: неужели это я, такая робкая, зажатая и физически и эмоционально девочка, вдруг так выросла?И ведь научилась играть "в рояль"! Мои руки, наконец, стаои свободными и гибкими- " что и требовалось доказать".Мирдав тоже радовалась, и постоянно завышала планку.
Все эти волшебные изменения происходили где-то примерно в середине второго курса.И в это время я просто на крыльях летала, ощущая в себе небывалую силу и смелость.Казалось, мне были по плечу любые сложности.
Точно не помню, но кажется, итоговый зачёт я сдала- таки на отлично.А, может быть, и на хорошо, но оценка моего труда была вполне объективной и крепкой.
После объявления результатов я решилась спросить у неё:
-Мира Давыдовна!А на будущий год я у Вас буду заниматься?
Кто-то из моих сокурсниц перешёл к другому преподавателю.Вообще, такие вещи практиковались, если ученик и учитель не находили общего языка.
Мира Давыдовна расхохоталась:
-Наташечка! Я у тебя разве мало крови попила?и ещё буду!
Стоило ли говорить, что я была довольна таким ответом? Впереди было ещё два года обучения.Я уже привыкла к её методам и приёмам, к ней самой, и не представляла себе другого преподавателя.
Уже тогда я поняла: наверное, именно так можно было от меня чего-то добиться.Разбудить мою душу, мой темперамент- и музыкальный, и человеческий, преодолеть мою робость и вялость...Ей удалось это как никому другому.Есть такие преподаватели( их очень мало на самом деле!), которые способны влиять на характер ученика.Она оказалась именно таким преподавателем.И в этом была её уникальность- ведь она не походила ни на кого.
"Планета наша для веселья мало оборудована".
Я не помню, когда и почему она процитировала эти строчки В.Маяковского.Кстати, правильнее они звучат так: " Для веселия планета наша мало оборудована"( стихотворение " Сергею Есенину").Может быть,хотела поддержать боевой дух своей
лиричной и задумчиво-меланхоличной ученицы.Помню, что-то она говорила мне о том, что я-" молодая и красивая девочка", и у меня не должно быть плохого настроения.
Как бы то ни было, а летом после второго курса я почувствовала себя другим человеком.Я вдруг ожила, стала веселее и общительнее.Осенью, в сентябре, на колхозно-полевые работы( свёкла, капуста, морковка) с нами отправили новеньких- первокурсников-теоретиков.Мы веселились вовсю, много смеялись- может быть, потому что погода была прекрасная и новые теоретики( точнее, " теоретички") оказались довольно интересными и компанейскими девчонками.
Конечно, кто-то из новеньких попал к Мире Давыдовне в класс.Помню,как я спросила у первокурсницы Оли Хлебуновой, как ей преподаватель по фортепиано.Её ответ меня восхитил:
-Деловая, как три рубля!
Так она выразила свой восторг.А три рубля тогда были довольно солидной суммой, поэтому Оля нисколько не принизила значимость Миры Давыдовны.Кстати, она и сама была очень жизнерадостной, живой и обаятельной девчонкой, и часто улыбалась.Кто-то из преподавателей( кажется,Мошкина) назвала её гением общения.Талант общения помогал Оле в работе с детьми.Она их обожала:" С детьми работать! что может быть лучше?"
Кстати, о детях.На третьем курсе пришло время методики и педагогической практики.Педпрактика по музыкальной литературе, педпрактика по фортепиано(Мира Давыдовна вела у меня этот вид практики).У меня была одна ученица из музыкальной школы при училище).Педпрактика по сольфеджио...Нагрузка учебная увеличилась в разы, приходилось много заниматься и, что самое главное-готовиться к урокам.Писать конспекты, составлять поурочные планы, подбирать музыку...Появились и новые проблемы: общение с детьми, дисциплина.Здесь моя чересчур мягкая и недостаточно общительная натура снова взяла верх- мне было трудно общаться с детьми, улыбаться им.Я опять стала чувствовать робость и неуверенность в себе.
И в занятиях по фортепиано наступил какой-то спад.Я уже не могла уделять им так много внимания, как раньше.При всём моём желании у меня не получалось так,как раньше.Педпрактика и связанные с ней переживания отнимали слишком много времени и сил.Я старалась, как могла, но качество моей подготовки теперь оставляло желать лучшего.
Мира Давыдовна, конечно же, была недовольна.Она хмурилась-свой предмет она, естественно, считала самым главным для теоретиков.А из теоретических предметов признавала, пожалуй только сольфеджио.
В чём-то она была, безусловно, права- ведь мы играли и анализировали большие и сложные фрагменты из оперных и симфонических клавиров.А это надо было уметь.Навык чтения с листа ( а я это делала неплохо) очень пригодился мне в дальнейшем.Конечно, культ фортепианной игры на теоретическом отделении был довольно ощутим.Во всяком случае тогда.
Да, она была недовольна мной.Но однажды сказала:
-Наташа! Пойди в библиотеку и возьми концерт ре минор Марчелло для гобоя с оркестром.Ты будешь его играть.Его играет Света Русаева.Но у неё нет интеллекта, а у тебя есть интеллект.У тебя лучше получится.
Света Русаева, которая училась на фортепианном отделении, была дочерью нашей преподавательницы по психологии Эмилии Филимоновны.Тихая, невзрачная девушка- таких называют серыми мышками.Такой же серенькой была и её мама.Мне до сих пор вспоминается её фраза:" Теоретики!Вы сдали " Эмоции"?"
Концерт Бенедетто Марчелло мне очень понравился.Правда, согласно традиции, крайние части его были довольно быстрыми, особенно третья, финальная.Зато вторая- та самая, с соло гобоя, пришлась мне очень по душе.Эти мелодические " завитушки" стиля барокко, этот свет, который,казалось, так и струился от темы...Речитативность, исповедальность, медленный темп и, главное- просто море лирики, столь любимой мною.Можно было никуда не спешить, не бояться, что не " выиграешь" какие-то виртуозные пассажи.Можно было не гонять по клавишам по-сумасшедшему, а " петь" на фортепиано.Играй себе спокойно и вдумчиво, " проговаривай" мелизмы, трели,по наслаждайся, погружайся в рояль...Сдержанность, чистота и целомудрие...Эта часть и в самом деле была интеллектуальной, и я в неё старалась вкладывать всю душу.
Мира Давыдовна сказала, что этот концерт я буду играть на выпускном экзамене.
Через несколько лет я услышала эту часть- именно в исполнении гобоя и в сопровождении оркестра.Она прозвучала по телевизору- в передаче, посвящённой шедеврам Эрмитажа.В душе сразу же ожили воспоминания об училищных годах.Собственно, они и не умирали никогда, всегда жили в душе.А эта музыка вызвала эмоциональный всплеск и чувство какой-то теплоты.
У Мирдав было много студентов- теоретиков.Среди них были, кстати, очень сильные.Например, Таня Прокопенко.Она была ужасно манерной,противной, рыжей и некрасивой( прямо мартышка какая-то!)Но играла просто шикарно.Помню, я услышала,как
Прокопенко играет " Элегию" Рахманинова.Пьеса просто сразу же запала в душу.Но какой же сложной она была!Правда, " мартышка" справилась с ней очень достойно, можно сказать, блестяще.Она была по-настоящему музыкальна, и технически намного превосходила меня.Да и не только меня, я думаю.
Как-то мы разговаривали с Мирой Давыдовной о ней.Татьяна училась на курс старше меня, и ,соответственно, подумывала о продолжении образования.
-Таня Прокопенко будет поступать в медицинский институт,- огорошила меня Мира Давыдовна.
-А почему не в консерваторию?-удивилась я.
- А у неё мальчик там учится.
" Ну и что?- подумала я,- разве это причина, чтобы бросать музыку?"И как будто угадав мои мысли, Мирдав сказала:
- Жалко: такой человечек из музыки уйдёт...
Елена Владимировна Мошкина тоже была высокого мнения о Прокопенко.По музыкальной литературе она училась лучше всех.Хотя самой интеллектуальной и развитой считалась Ольга Двинина( ещё одна студентка Миры Давыдовны).Наверное, Татьяна была самой эмоциональной и, как бы сейчас сказали о ней, креативной.
Надо сказать, что Прокопенко всё-таки сделала выбор в пользу музыки, и с первого раза поступила в Новосибирскую консерваторию.И даже, кажется, рассталась со своим медицинским мальчиком.Во всяком случае, замуж она в дальнейшем вышла не за него...
А " Элегию" Рахманинова я тоже потом играла.Уже не помню,выучила для себя или Мира Давыдовна включила в программу.
" Четвёртый курс, Наташа! Надо замуж выходить!"
Нельзя не сказать ещё несколько слов о характере Миры Давыдовны.Она всё замечала- и настроение, и обновку.И ещё она была очень любопытна- как истинная женщина.Её живо интересовала личная жизнь студенток.В начале четвёртого курса одна моя сокурсница Женя Кантышева вышла замуж.Её муж учился в училище на оркестровом отделении.Вторая - Лена Куклина- собиралась выйти замуж за военного.На тот период он приехал к невесте с Дальнего Востока, на котором служил, чтобы готовиться к свадьбе.И об этом знали не только мы, девчонки.
Как-то мы с Мирдав разговаривали о ней.
- У неё сейчас любовь,- с уважением произнесла она.
Я знала, что Лена не пылала особыми чувствами к будущему супругу, и зачем-то решила сказать об этом Мире Давыдовне.
-Да нет, не любит она его!
- А зачем тогда замуж выходить?- удивилась она.
Лена потом расказывала, что Мирдав задавала ей всякие вопросы о женихе.И даже спросила:" Вы жили уже?"
Поразившись про себя бестактности такого чисто " бабского" вопроса, я тем не менее спросила у неё:
Ну а вы- жили?
Лена, конечно, ушла от ответа:
-А ты-то что спрашиваешь!?
Лирическое отступление.Что же касается меня, моя жизнь протекала не только в усиленных занятиях, но и в мечтаниях об идеальном поклоннике.В 20 лет у меня был просто нулевой опыт в общении с противоположным полом, хотя я была очень хорошенькой девушкой, которая выглядела почти как подросток.
И поклонник у меня всё-таки появился.Как сейчас помню: я бежала вниз по лестнице, а навстречу мне поднимался молодой человек в джинсовом костюме.Я и не взглянула на него.Но спиной почувствовала, как он обернулся и посмотрел мне вслед." А вдруг что-нибудь произойдёт?",- промелькнула в голове мысль.Во мне очень сильна была вера в чудо- уж слишком романтичной и мечтательной натурой я была.В тот период на меня обращали внимание мужчины.На улице, в магазинных очередях, в транспорте я иногда ловила на себе заинтересованные взгляды.Со мной могли даже заговорить.Но больше ничего не происходило.
Молодой человек при ещё двух встречах на лестнице один раз поинтересовался на бегу, с какого я отделения.А в другой раз на всю лестницу провозгласил:
-О, я знаю эту девушку! Она с тео-ре-ти- чес-ко-го отделения!
И поднял вверх указательный палец. И побежал по ступенькам вниз.А у меня почему-то на весь оставшийся день поднялось настроение: что-то было не совсем обычное в этом забавном юноше.
На третий раз он уже подошёл ко мне в фойе первого этажа,поздоровался, ослепил белозубой улыбкой и завёл разговор.Я узнала, что его зовут Юрием Цехановским,что он недавно приехал из Челябинска, что учится у нас на втором курсе театрального отделения.Ему было 23 года, то есть он был старше меня.
Надо сказать,что поклонником он оказался не идеальным.В том смысле, что специально не искал со мной встреч, не провожал до дому( один раз только проводил до переговорного пункта).Мы встречались всегда случайно, разговаривали о том, о сём.Иногда сидели рядом на концертах, которые проводились в училище.Вот и все отношения.Моего расположения не добивались.Но делали какие-то попытки обратить на себя моё внимание.Пару раз он приглашал меня- то в театр( провести бесплатно), то на какие-то учебные этюды.Я всегда отказывалась- то мне было некогда, то я иду с матерью и сестрой...Меня удивляла его ненастойчивость.Правда, льстило то, каким влюблённым и печально-преданным, " собачьим" взглядом он смотрел на меня.Но я не относилась к нему очень уж серьёзно- меня настораживала его чудаковатость, категоричность в суждениях и " резкий, охлаждённый ум".К тому же он казался мне каким-то несколько нелепым.Умом я понимала, что передо мной человек достаточно интересный и неординарный, но сердце моё молчало.Иногда я даже позволяла себе иронизировать над ним,подтрунивать-его чрезмерно серьёзное отношение к собственной персоне вызывало у меня желание сбить с него спесь.Он не оставался в долгу и отвечал мне колкостями.
Впрочем, это не мешало Юрию подходить ко мне и вести со мной разговоры о литературе, живописи,театре, музыке...Однажды мы с ним в фойе первого этажа обсуждали концерт джазового пианиста Леонида Чижика- так сказать,по горячим следам.Это был дневной концерт, из-за которого отменили занятия- такие концерты проводил культфонд, в который мы ежемесячно сдавали по рублю из своей двадцатидевятирублёвой стипендии.На концерте мы сидели рядом, и после него не сразу расстались.
Мне кажется, со стороны мы меньше всего походили на влюблённую пару.Расстояние между нами было вполне "пионерским".Но проходящие мимо преподаватели не без любопытства на нас посмотрели.Это были: наша классная дама Татьяна Макаровна
Пилюскова и, конечно же, Мира Давыдовна.
Когда я пришла на очередной урок по фортепиано,Мирдав сказала мне:
-Как вы с твоим мальчиком друг другу подходите!
Я очень удивилась такому заявлению.Я даже не поняла,откуда она сделала вывод о том, что это- " мой мальчик".Но это было ещё не всё.Она тут же огорошила меня новым заявлением:
-И вообще,Наташа...Четвёртый курс, надо замуж выходить!Так что действуй насчёт мальчика!
В 20 лет я, как ни странно, была самым настоящим ребёнком,не знающим,что такое отношения с противоположным полом.От мыслей о замужестве я была далека, как от Луны.У меня не было даже опыта дружеских отношений, а тут мне такое говорят!Впрочем, я поинтересовалась:как это- "действовать насчёт мальчика"?Тут уже Мира Давыдовна была озадачена- надо полагать, моей наивностью:
-Ну не знаю как действовать...Ходи как королева!
Немного позже до меня дошло, что она призывала меня...пококетничать с " моим мальчиком".А я этого вообще не умела- не умела я пользоваться своей привлекательностью.
Через несколько дней она поинтересовалась:
-Как у тебя дела с твоим мальчиком?
Пришлось признаться, что никак, что мы просто общаемся.Она была явно разочарована:
-А более тёплых отношений между вами нет?
-Нет.
Наверное, ей было это удивительно:одна моя сокурсница уже была замужем( кстати, за парнем с другого отделения), другая собиралась выйти зимой.У них были вполне взрослые отношения.А я вот никак не "действую насчёт мальчика".Странно однако- ведь все нормальные девчонки выходят замуж на 4-ом курсе!Например, Ольга Двинина в прошлом году вышла замуж, стала Фефеловой.Но у меня был совсем другой случай...
Я думаю, что Юрий,несмотря на свою влюблённость в меня, тоже был далёк от мыслей о создании семьи.Ему было уже 23 года, но в мыслях у него была только будущая профессия драматического актёра( первое образование он получил в Челябинском политехническом институте - закончил какой-то электрофизический факультет).
К тому же его пребывание в Тюмени оказалось уж очень коротким.
Он приехал в сентябре,а уехал в начале декабря . Ему здесь не понравилось.К тому же руководитель курса Евгений Плавинский(ныне покойный),заметив в нём черты характерного актёра,захотел сделать из него второго Юрия Никулина. Этого независимый по натуре "театрал"(так мы называли студентов театрального отделения вынести не смог,и сбежал учиться в Новосибирск.Я об этом узнала от него совершенно случайно и при случайной встрече в фойе,как всегда.мне запомнилось,как Юрий сказал мне- тихо и доверительно:
- Я Вас буду помнить! Я...влюбчивый человек.Запоминаю некоторых людей...
Вот такое признание.В то день он был тих и печален, и в то же время, как-то просветлён, что ли...По- моему, в его душе боролись противоречивые чувства- с одной стороны он был рад, что уезжает учиться в нормальный культурный город, и,наконец-то, сможет состояться в профессии( В Тюмени ему не нравился уровень преподавания, и сам город, и люди по большому счёту не нравились тоже).А с другой стороны он успел привыкнуть, привязаться к своим сокурсникам(хотя к некоторым из них он относился уж очень критически)."Ребят жалко.Я к ним привык.Больно, когда рвутся связи".Надеюсь, мысль о расставании со мной тоже вызывала у него некоторую душевную боль.Несмотря на то, что мы были просто знакомы.Что же касается меня, то я не то чтобы расстроилась.Просто удивилась: как же так вдруг? Уехать, даже не дождавшись зимней сессии? Да и вообще мог бы год доучиться...И это в тот момент, когда я начала уже подумывать: а не подружиться ли нам по- настоящему?Принимать его знаки внимания, приглашения, " действовать", и посмотреть, что из этого выйдет.Я думала- у меня впереди полгода для этого( столько оставалось до моего выпуска)..А оказалось-времени нет совсем...Вот уж не судьба так не судьба!
Юрий пробыл в Тюмени ещё то ли день, то ли два-сейчас уже не помню.А потом уехал- сначала в Челябинск, к маме.И вещи собрать.
Накануне его отъезда мы вместе вышли из училища- я отправилась домой после занятий,а он- в общежитие, чтобы начать собираться.Он уже был в другом настроении- приподнятом,деловом,весёлом и даже как будто совсем не влюблённом.Где-то в центре города я пересаживалась на другой автобус, а он шёл дальше.Мы попрощались.Я протянула ему руку.Он подал мне свою- в смешной какой-то варежке.И сказал: " Учитесь за жизнь бороться!"Не знаю, почему он напутствовал меня именно этими словами.Потом добавил: "Ну я не буду здесь стоять, мёрзнуть".И мы расстались.
На очередном занятии по фортепиано Мира Давыдовна спросила у меня:
-Как у тебя дела с твоим мальчиком?
-Он уехал,-ответила я.
_ Он уехал!? Ну всё,Наташа, теперь ты никогда не будешь хорошо играть!
Почему-то именно такой вывод она сделала.
Как бы то ни было, а жизнь продолжалась.Перед Новым годом я по собственной инициативе написала Юрию письмо на Новосибирское театральное училище.Просто любопытно было-ответит или нет?Удивительно, но после Нового года пришёл ответ от него!Когда я сообщила Мире Давыдовне об этом, она отреагировала без особого интереса: она считала, что переписка- это совсем не то.То ли дело живое общение!В-общем, она потеряла к этой теме интерес, и больше уже не спрашивала у меня про " моего мальчика".
А переписка с "моим мальчиком" через несколько месяцев сошла на нет- она была чисто дружеской, и посвящалась только театру и всему тому, что было с ним связано.
Я не оценила его письмо, которое он написал после трёхлетнего молчания-закончив уже театральное училище и распределившись в Читу.К тому времени я уже сама потеряла интерес к переписке, к тому же на свадьбе у знакомой познакомилась с молодым человеком, студентом индустриального института.И в ответном письме взяла и написала Юрию об этом.И довольно язвительно.Не знаю, почему мне вдруг захотелось его уколоть( надо же,явился- не запылился!)- а ведь могла бы обрадоваться тому,что он вдруг нашёлся.
После этого " мой мальчик" исчез уже...на 30 лет.И только в 2015 году объявился снова, разыскав меня в соцсети в контакте и написав мне СМС( в контакте был указан мой телефон).Но это уже совсем другая история...Скажу только, что тот молодой человек после двух встреч исчез из моей жизни навсегда.В отличие от Юрия, с которым мы вот уже четыре года общаемся на расстоянии- по телефону, изредка в скайпе, в контакте.Нашлись общие творческие дела, точки соприкосновения.Осенью прошлого года я даже ездила в Красноярск, на премьеру его спектакля "Хранители и шаманы.Легенда о любви", к которому я писала стихи.В-общем, дружба,не сложившаяся в далёких 80-х, сложилась сейчас.И на сей раз я была по- настоящему рада тому, что он окончательно " нашёлся".
Консерваторские мечтания...
Но вернёмся к тому далёкому времени.Мира Давыдовна, узнав о моём желании поступать в Свердловскую консерваторию, по-деловому заявила мне, что для этого надо что-то делать.Например, у меня были проблемы с такой учебной дисциплиной как гармония.Она напомнила мне, что в Свердловске( тогда этот город назывался именно так!) живёт наш бывший преподаватель по теории музыки и сольфеджио Наталья Андреевна Печерская, а её брат- Максим Андреевич Басок- ведущий преподаватель консерватории.Вот бы мне к нему на консультации поездить!К тому же он может сидеть в приёмной комиссии.
Как человек активный она дала мне телефон моей бывшей педагогини. Я уже не помню за давностью лет, переговорила ли она по телефону с Натальей Андреевной по поводу меня заанее или я сама уже вышла на неё без всякой подготовки...Помню только, что первый мой междугородный разговор не состоялся.Как-то так получилось, что у меня не хватило денег, чтобы дозвониться до Свердловска в один прекрасный вечер.Кстати, вышеупомянутый Юрий в тот вечер провожал меня до переговорного пункта.Помню, как я набирала номер, а звонок всё срывался.А Юрий стоял за стеклянной дверью, почти прилипнув лицом к стеклу и просто пожирал меня глазами.Помню, как я высунулась из будки и... нагло заняла у него 10 копеек, так как вся моя небогатая наличность закончилась.Но и они не решили проблему.
Так или иначе, разговор через несколько дней состоялся.Наталья Андреевна пригласила своего консерваторского брата, о чём сообщила мне с первых минут, и передала ему трубку.Так я познакомилась с Баском и начала каждые выходные( не помню, то ли в субботу, то ли в воскресенье) мотаться в Свердловск- консультироваться у Максима Андреевича на дому.
Мира Давыдовна, конечно, интересовалась моими делами.А я наивно надеялась, что мне как-то всё-таки удастся поступить...Гармония была слабым моим местом,и преподаватели у нас были не особенно сильными- к тому же за три с половиной года сменилось три преподавателя по данной дисциплине. Но мне, вопреки всему, хотелось верить в удачу.Правда, Максим Андреевич не давал мне никаких гарантий- я знала, что он даже не сидит в приёмной комиссии.Но я с юности была идеалисткой-к тому же не представляла себе, с какими " натасканными"абитуриентами мне придётся столкнуться в консерватории...
Заключительное...
Как-то незаметно подошли выпускные и государственные экзамены.К этому времени я отзанималась с Максимом Андреевичем гармонией и сольфеджио.Выяснилось, что он всё-таки не входит в состав приёмной комиссии и на экзаменах вступительных сидеть не будет.
Это, конечно, не вдохновляло.Правда, он сказал, что, каков бы ни был результат,я должна найти его после экзаменов, и не уезжать без его напутственного слова.Я пообещала.
Не знаю, как сейчас, а в те годы в экзаменационную комиссию приглашали председателем какого- либо преподавателя из Свердловской консерватории.Этот преподаватель по итогам государственного экзамена должен был давать или не давать рекомендацию для поступления в консерваторию.Эта бумажка играла решающую роль при поступлении на очное отделение.На заочное можно было и без неё поступать.
Странно, но в "консе" почему-то не нашлось для нас преподавателя- теоретика, и к нам прислали некую Веру Давыдову с дирижёрско- хорового факультета.
Финал
Надо сказать, госэкзамены я сдала обычно.Надо было получить пятёрки по музыкальной литературе и теории музыки, а я получила по этим предметам четвёрки .Зато предмет "основы философских знаний" сдала на " отлично"! Всё наоборот.
Конечно, сейчас я не помню, что я отвечала, как отвечала...Может быть, даже мне по теории натянули " четвёрку"...Наверное, я волновалась,проявляла неуверенность в себе.Конечно, никакой рекомендации в консерваторию мне не дали.
Мира Давыдовна при встрече рассказала мне, что якобы преподаватели обратились к В.Давыдовой по поводу рекомендации в консерваторию для меня.
_- Она их оборжала!-заявила Мира Давыдовна.
Грубость этого заявления просто убила меня.Очень обидно это было- услышать такое!
Человек, получивший рекомендацию от председателя Государственной комиссии, мог рассчитывать на особое внимание преподавателей, принимавших вступительные экзамены.А я, так мечтавшая о консерватории, об учёбе в большом культурном городе, о новой яркой жизни, оказалась не у дел.Мне светило в лучшем случае заочное отделение, да и то не факт.А несколько моих соучениц годом раньше получили такие рекомендации(в том числе и " мартышка" Прокопенко).Человека три с прошлого выпуска поступили в консерваторию.Прокопенко- в Новосибирскую, Лена Медведева-в Свердловскую, а Ольга Скитёва смогла аж в Ленинградскую " консу" поступить.По-моему, с того курса ещё кто-то поступил, ещё человека два.Впрочем, не помню точно.
А я , будучи лучшей на курсе, оказалась хуже всех.
Несмотря на то,что итоги госэкзаменов очень подрезали мне крылья, я всё-таки доучившись, поехала в Свердловск.До этого исправно ездила на консультации к Баску.Но в консерваторию я так и не поступила.Ни в этом году, ни в следующем.
Подвело слабое знание гармонии.
Другие статьи в литературном дневнике:
