***
Где новый Дант, где новый Казбич?
Перекрещенные мурзы
снимают урожаи пастбищ
и сок рубиновой лозы.
Весничка-пеночка пропела
про наступление весны.
О, где ты Бэла, донна, Бэла,
княжна подоблачной страны?
На замше старого ягдташа
Блестит вечерняя роса.
Легла в губительная чашу
Её прощальная слеза.
Искать у горной речки брода
Бессмысленно, как письма рвать,
Просить прощенья у погоды
и новый храм благословлять.
Я пью за силу талисмана,
в бою добытые рубцы,
ворота-воды Иордана
и нестерпимые уздцы.
Я пью и не могу напиться,
какое-то невинное вино,
Я пью за военные астры,
за все, чем корили меня,
За барскую шубу, за астму,
за желчь петербургского дня.
За музыку сосен савойских,
Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса
и масло парижских картин.
Я пью за бискайские волны,
за сливок альпийских кувшин,
За рыжую спесь англичанок
и дальних колоний хинин.
Я пью, но еще не придумал —
из двух выбираю одно:
Веселое асти-спуманте иль
папского замка вино.
Где новый Дант, где новый Казбич
За плодородье старых пастбищ,
перекрещенного мурзы
новый Дант и новый Казбич
я пью за воды Иордана
за плодородье старых пастбищ
и зачехленные уздцы
Кому таскаться за Кубань
Где он теперь, разбойник Казбич,
Где новый Дант, где новый Казбич?
Перекрещенные мурзы
снимают урожаи пастбищ
и сок рубиновой лозы.
Весничка-пеночка пропела
про наступление весны.
О, где ты Бэла, донна, Бэла,
княжна подоблачной страны?
На замше старого ягдташа
Блестит вечерняя роса.
Легла в губительная чашу
Твоя прощальная слеза.
Искать у горной речки брода
Бессмысленно, как письма рвать,
Просить прощенья у погоды
и новый храм благославлять.
Я пью за силу талисмана,
в бою добытые рубцы,
ворота-воды Иордана
и нестерпимые уздцы.
Просить прощенья у погоды,
и звездопад благославлять.
и сами ходят под уздцы
новопреставленного хана
За плодородье старых пастбищ,
сплетенье гроздий и лозы
кому
просить прощенья у погоды,
и новым храм благославлять
найти счастливое сеченье
как бесполезны расстаянья
нас разделяют расстоянья
пичужка, пеночка, певунья
я отыскал счастливое сеченье
двух неразлучных
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье --
Последний час вигилий городских,
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели вдаль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове «расставанье»
Какая нам разлука предстоит,
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит,
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано гадая умереть.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 22.02.2019. ***
- 18.02.2019. ***
- 06.02.2019. ***
