Умер поэт Андрей Вознесенский
В Москве, во вторник, 1 июня, после долгой болезни на 78 году жизни умер поэт и прозаик Андрей Вознесенский.
Андрей Вознесенский родился 12 мая 1933 года в Москве. В 14 лет он послал свои стихи Борису Пастернаку и получил от него приглашение в гости. Это событие определило жизнь Вознесенского.
Поэт начал публиковаться с 1958 года. Официальные критики ругали поэта. В 1963 году на встрече с интеллигенцией в Кремле Хрущев подверг поэта резкой критике и в запале кричал ему: "Забирайте ваш паспорт и убирайтесь вон, господин Вознесенский!". Однако, несмотря на временные опалы, его стихи продолжали издаваться большими тиражами.
В 1960-е годы Вознесенский выступал со своими стихами в Париже, в Мюнхене. Совершил поездки в Италию, Францию и другие страны. В 1964 году вышел его сборник Антимиры. Всего Вознесенский выпустил более 30 стихотворных сборников, в том числе Взгляд, Тень звука и На виртуальном ветру.
В 1979 году Вознесенский принял участие в альманахе Метрополь. В начале 80-х поэт начал писать прозу. В 1982 году он опубликовал повесть О, а в 1984 году - книгу Прорабы духа. Прозаические и поэтические произведения.
На стихи Вознесенского Юрий Любимов поставил в Театре на Таганке спектакль Антимиры, Алексей Рыбников написал рок-оперу Юнона и Авось, а Марк Захаров поставил ее в Ленкоме, Родион Щедрин создал музыкальное произведение Поэтория.
За свою жизнь Андрей Вознесенский был удостоен множества наград - как российских, так и международных. Он является кавалером ордена Трудового Красного Знамени, а также орденов За заслуги перед Отечеством III и II степени. Кроме того, Вознесенский - почетный член множества академий, в том числе Парижской академии братьев Гонкур и Европейской академии поэзии.
По материалам РИА Новости
Владимир Познер, журналист :
Умер Вознесенский. Андрей Андреевич, Андрей, Андрюша – для кого как, в зависимости от степени близости.
Мы с ним не были близки, хотя знакомы были лет сорок.
Так, встречались на различных приёмах. Никогда не общались домами. Стали видеться регулярно, когда меня включили в состав жюри премии «Триумф», членом которого Вознесенский был с самого первого дня. Там мы виделись… два раза в году.
Он умирал.
Нет, не так, как все мы умираем, проживая день за днём. Он был тяжело болен какой-то сволочной болезнью, которая постепенно отнимала у него все: ноги, руки, волосы, всё – кроме мужества.
Я такого мужества не встречал никогда.
Неимоверными усилиями он передвигался, упорно отказываясь до последнего от помощи.
Неимоверными усилиями он прошептывал свои стихи, не позволяя никому читать их за себя. И ни разу я не увидел в его глазах хоть и намёка на то, что ему неизбежно тяжело.
Вообще, мужество Вознесенского – это отдельная тема.
Невозможно сказать, что было у Андрея, стоящего у трибуны на встрече Генсека КПСС Никиты Сергеевича Хрущева с интеллигенцией, и упорно не уступающего орущего на него чуть ли не фальцетом Хрущева. Тот орёт, а Вознесенский спокойным, ровным голосом говорит: Дайте договорить, Никита Сергеевич.
Весь президиум улюлюкает, горячо поддерживая Хрущёва, тот уж совсем зашелся в крики, а Вознесенский продолжает, спокойно – спокойно: Дайте договорить, Никита Сергеевич.
Вознесенский никогда не пригибался никогда не шёл на компромисс со своим талантом.
Я мог бы, как Лермонтов, сказать: Да, были люди в наше время…
Это было бы неправдой. Люди, такие люди есть всегда, в любое время. Просто очень и очень мало.
Лучше я скажу словами поэта, которого очень любил Вознесенский и сказавшего: «Не спрашивай, о ком звонит колокол. Он звонит по тебе».
Б. Ахмадулиной
Нас много. Нас может быть четверо.
Несемся в машине как черти.
Оранжеволоса шоферша.
И куртка по локоть - для форса.
Ах, Белка, лихач катастрофный,
нездешняя ангел на вид,
хорош твой фарфоровый профиль,
как белая лампа горит!
В аду в сковородки долдонят
и вышлют к воротам патруль,
когда на предельном спидометре
ты куришь, отбросивши руль.
Люблю, когда выжав педаль,
хрустально, как тексты в хорале,
ты скажешь: "Какая печаль!
права у меня отобрали...
Понимаешь, пришили превышение
скорости в возбужденном состоянии.
А шла я вроде нормально..."
Не порть себе, Белочка, печень.
Сержант нас, конечно, мудрей,
но нет твоей скорости певчей
в коробке его скоростей.
Обязанности поэта
не знать километроминут,
брать звуки со скоростью света,
как ангелы в небе поют.
За эти года световые
пускай мы исчезнем, лучась,
пусть некому приз получать.
Мы выжали скорость впервые.
Жми, Белка, божественный кореш!
И пусть не собрать нам костей.
Да здравствует певчая скорость,
убийственнейшая из скоростей!
Что нам впереди предначертано?
Нас мало. Нас может быть четверо.
Мы мчимся -
а ты божество!
И все-таки нас большинство.
Андрей Вознесенский
1964
* * *
МОЛИТВА
Когда я придаю бумаге
черты твоей поспешной красоты,
я думаю не о рифмовке -
с ума бы не сойти!
Когда ты в шапочке бассейной
ко мне припустишь из воды,
молю не о души спасенье -
с ума бы не сойти!
А за оградой монастырской,
как спирт ударит нашатырный,
послегрозовые сады -
с ума бы не сойти!
Когда отчетливо и грубо
стрекозы посреди полей
стоят, как черные шурупы
стеклянных, замерших дверей,
такое растворится лето,
что только вымолвишь: "Прости,
за что мне, человеку, это!
С ума бы не сойти!"
Куда-то душу уносили -
забыли принести.
"Господь,- скажу,- или Россия,
назад не отпусти!"
Андрей Вознесенский
Другие статьи в литературном дневнике:
