***

В стылом воздухе стаи снежинок
Вилась неповторимая масть.
Чтоб без всяких понтов и ужимок
На продрогшую землю упасть.

Не пристало мозгами ебацца.
Потому выбор чёток простой.
Пропою щас сеструхи и братцы.
Вам романс о любви снеговой.

С чувством необходимого долга,
Что присущ для лохов и терпил.
В огороде ли коротко долго
Снеговые фигуры слепил.

Под наплывом тоски и сомненья
Набежавшую вытер соплю.
Зондэркинд злого поползновенья.
Я ведь тоже любил и люблю.

Я ведь тож на халяву присунуть,
На халяву, готовностно рад .

Слёзы талые льёт отморозок.
От расстройства осел и поник.
Хоть он свеж, но уже - не ребёнок.
В огороде, простой снеговик.

На морозе замёрзшая лапа
Не дрожала. От хватки тугой,
Уменьшаясь безудержно капал
Гойский член, необрезанный мой.

Я стоял, покумекивал молча,
С недалёким прыщавым еблом.
И смотрел, как корявились мощи
Под пустым полуржавым ведром.

Канут в Лету названья и даты.
Но пробьёт светлой истины миг.
Трахнем баб мы реальных, ****атых.
Я и мой корешок - снеговик.

Рядом белая снежная баба.
Впечатляет изящностью форм.
Пусть прикид у неё не от Прада,
Рот ветвистен и глаз угольком.

Не продумал вопроса Создатель.
Их утехи лишив половой.
Как у ангелов пол непонятен.
Но из смертных никто не святой.
Слёзы талые льёт отморозок.
От расстройства осел и поник.
Хоть он свеж, но уже - не ребёнок.
В огороде, простой снеговик.

Рядом белая снежная баба.
Впечатляет изящностью форм.
Пусть прикид у неё не от Прада.
Но прекрасен телес тройной ком.

Не продумал вопроса Создатель.
Их утехи лишив половой.
Как у ангелов пол непонятен.
Но из смертных никто не святой.

У него нет желудка и сердца.
Он не сможет лакать алкоголь.
И рванув рубашонку раздеться.
До души воспалённо больной.

Ничего ей не сможет присунуть.
Даже красный морковный свой нос.
А пока вьюги снежные дуют.
И крепчает крещенский мороз.

Он рванул бы на Марш несогласных.
Но народу не враг и не гей.
И к тому ж золупацца опасно
На Великих и Властных людей.

Скрутят враз, изобьют, запрессуют
В бездуховный безжизненный ком.
А потом поминать будут всуе.
Будут гадить на памяти холм.

Бедолаги чем так провинились,
Посреди неподвижных путей?
И за что Божий гнев и немилость
На невинных и чистых детей?

В мире недоустроенном плохо.
Одним - всё, а другим - ничего.

Мне ваще-то конечно всё похуй.
И мочусь я на грязный сугроб.

И с кипящею жёлтою струйкой
Растопила мозги мысль одна.
Принесёт своей поступью буйной
Избавленье от горя весна.

Брякнут вёдра, тарелки и рюмки
Как на свадьбе средь пьяных гостей
И в экстазе любовном сольюцца
В талой жаркой луже любовных горячих страстей.

Я подслушал тогда ненароком
Их горячий немой разговор.
И касанья холодного бока
С двух сторон лилось в полости пор.

Я торчал между них третьим лишним.
Был ничем им не в силах помочь.
Приближал равнодушный Всевышний
Концесветную чёрную ночь.
Слёзы талые льёт отморозок.
От расстройства осел и поник.
Хоть он свеж, но уже - не ребёнок.
В огороде, простой снеговик.

Рядом белая снежная баба.
Впечатляет изящностью форм.
Пусть прикид у неё не от Прада.
Но прекрасен телес тройной ком.

Не продумал вопроса Создатель.
Их утехи лишив половой.
Как у ангелов пол непонятен.
Но из смертных никто не святой.

У него нет желудка и сердца.
Он не сможет лакать алкоголь.
И рванув рубашонку раздеться.
До души воспалённо больной.

Ничего ей не сможет присунуть.
Даже красный морковный свой нос.
А пока вьюги снежные дуют.
И крепчает крещенский мороз.

Он рванул бы на Марш несогласных.
Но народу не враг и не гей.
И к тому ж золупацца опасно
На Великих и Властных людей.

Скрутят враз, изобьют, запрессуют
В бездуховный безжизненный ком.
А потом поминать будут всуе.
Будут гадить на памяти холм.

Бедолаги чем так провинились,
Посреди неподвижных путей?
И за что Божий гнев и немилость
На невинных и чистых детей?

В мире недоустроенном плохо.
Одним - всё, а другим - ничего.

Мне ваще-то конечно всё похуй.
И мочусь я на грязный сугроб.

И с кипящею жёлтою струйкой
Растопила мозги мысль одна.
Принесёт своей поступью буйной
Избавленье от горя весна.

Брякнут вёдра, тарелки и рюмки
Как на свадьбе средь пьяных гостей
И в экстазе любовном сольюцца
В талой жаркой луже любовных горячих страстей.

Я подслушал тогда ненароком
Их горячий немой разговор.
И касанья холодного бока
С двух сторон лилось в полости пор.

Я торчал между них третьим лишним.
Был ничем им не в силах помочь.
Приближал равнодушный Всевышний
Концесветную чёрную ночь.

У него нет желудка и сердца.
Он не сможет лакать алкоголь.
И рванув рубашонку раздеться.
До души воспалённо больной.

Ничего ей не сможет присунуть.
Даже красный морковный свой нос.
А пока вьюги снежные дуют.
И крепчает крещенский мороз.

Я подслушал тогда ненароком
Их горячий немой разговор.
И касанья холодного бока
С двух сторон лилось в полости пор.

Я торчал между них третьим лишним.
Был ничем им не в силах помочь.
Приближал равнодушный Всевышний
Концесветную чёрную ночь.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 23.12.2012. ***
• 17.12.2012. ***
• 16.12.2012. ***
• 15.12.2012. ***