Моровое поветрие

Моровое поветрие, охватившее авторов на Стихире, переводить и даже измышлять свои как бы переводы мисс Дикинсон, давая волю своим трактовкам её образов вплоть до искажения её мыслей, намёков и умозаключений, представляет какой-то зоологический интерес.
Надо и мне вглядеться в наследие старой девы, умершей так рано и так далеко за городом, в который был запрещён вход индейцам. А они за двести лет до этого ловили рыбу в черте Бостона, возводя частоколы как бобры.
Достал я толстую книгу
Literature
Structure, Sound, and Sense
Fourth Edition
Это хрестоматия автора Лоуренса Перрина
Laurence Perrine
With the assistance of Thomas R. Arp
Southern Methodist University
HBJ
Harcourt Brace Jovanovich, Inc.
1983
New York, San Diego, Chicago, San Francisco, Atlanta, London, Sydney, Toronto
ISBN: 0-15-551106-8
Library of Congress Catalog Card Number 82-083236
Ha странице 654 в части «Поэзия» в главе «Тональность» разбирается восьмистрочие Эмили Дикинсон
Apparently With No Surprise.

Я, московский еврей, переложил его на русский:

Очевидно, без сюрприза,
цветоченьке счастья
срубил головушку Мороз
в порывистом ненастье.

Блондин-ассассин отвалил
и солнце вновь сияет.
Ведь новый день, ах, новый день...
А Б-г всё одобряет.

Вариант второй строфы:

Но белокурый отвалил
и солнце вновь сияет.
Ведь новый день, да, новый день;
и Б-г всё одобряет.

Хрестоматия пускается в объяснения, как поэтесса была шокирована тем, что ничто и никто в природе не были тронуты или задеты этой жестокой расправой над гениталией цветка.
Как же Вс-вышний допустил такое отклонение от доброты и любви, приписываемых ему?
Может, мы должны были бы отметить, что новоанглийская поэтесса могла бы и не обращать внимания на такие казни, поскольку они везде.
Судьба безымянного цветка—это судьба нас всех; красота аннигилируется смертью.
Точное определение тональности весьма важно—и в чтении поэзии, и в интерпретации женского «Нет».
В скобках мои вставки.
Для нас, атеистов, агностиков и нехристей, вящее удивление опутанной пуританством Эмилии Елизаветы пустой звук. Жестокость мiра, с которым мы боремся пока не устанем и не умрём, это данность. Так что писульки девицы из хорошей семьи можно и в забвение опустить, а не млеть перед ними. И не использовать её имя для духоподъёмной отсебятины в якобы переводах, а на поверку, в своих русских сочинениях на темы словосочетаний, выхваченных толмачами из искусных поделок мисс Дикинсон.
Хрестоматия, к моему удивлению, содержит целых 16 произведений странной девушки-семинаристки.
Эмили Элизабет Дикинсон поднята на пьедестал и в самом начале раздела о поэзии: цитируется её длинная рифмовка о птичке. Всё бы ничего, а птичка, у девственницы превращается в пернатого мужеского рода. Птах прыгает-кормится, но поэтесса решается дать крошек крылатому и он улетает.
Возникают какие-то плывущие мотыльки в океане, наша Эмилия тоже воспаряет прямо в небо...
Улётная мисс... Весталка...
В главе о фигуративности языка нашёл ещё одну коротышку из-под гусиного пера находившейся под домашним арестом Эмили:
My Life Closed Twice
Массачузетская умница сравнивает переход в ад или в рай с разлукой. Ну, и составители хрестоматии пускаются в рассуждения, что трагизм расставания может быть посильнее смерти самой. Открыли Америку, профессоры кислых щей!
Для нас в 21 веке дикинсоновщина— это пройденный этап. Нам надо выше брать, а не тащиться за избитостями.
В главе «Образность» включено
A Narrow Fellow in the Grass

Змеюка зашифрована в этой зарисовке из 6 полновесных строф. У никогда не выходившей замуж читательницы-писательницы был талант находить рифмы и загадывать шарады. Оу, йес! Кроссворды-кроксворды... Но меж нами, московитами, и непорочной девой, взнесённой феминистками и феминистами выше пантеона, сто пятьдесят лет и языковой барьер.
Кстати, почитатели Э. Дикинсон инкриминировали мне, что я недостаточно образован, чтобы понять Эмили. «Не дорос.»

Отвечаю:
Я не дорос до Дикинсон,
до Эмили-затворницы...
Я сам собою мудозвон,
люблю вдыхать, что пёрнется.

Прошу прощения за физиологизм моего вирша «Не дорос». Чтобы обелить себя, ещё один перевод хрестоматийной микропоэмы Эмили.

It Sifts from Leaden Sieves

Он из свинцовых труб
Засеет рощи все,
И алебастр шуб
Положит на шоссе.

Луг гор и степь равнин
штрихует под одно—
И выпуклость холмин
И разное г-но.

Полезет на забор,
Закутает столбы
И наведёт начёс
Вуалями на лбы.

Осядет на стерню,
На летний цирк, он пуст...
Покроет всю х-ню
И урожайный куст.

Запудрив стопы скирд
Как пальчики принцесс...
Но кончится сей флирт,
Заледенеет бес.

Я с удивлением обнаружил, что и меня понесло в музицирование на вязь фраз, дошедших из позапрошлого века. То есть, песни поэтессы с её смышлёной мордочкой обладают эвокативностью.
По словам Иветты Дубович, я хулиганю, привнося частушечность в свои куплеты.
Госпожа Дубович вопрошает, почему я такой вредный и негативный.
Ну, частично это из-за генетического кода и взаимодействия с мiромъ, в котором мало объективно красивых женщин и они падки на высоких альфа-мужиков. (Смотрите мои стихи о выставке в ГМИИ, там попытка объяснить неизбежность войн женской беспощадностью. Красивых и молодых как пряников на всех не хватает.) Разочарование и злость выливаются в недоверие и враждебность. Несправедливость жизни ужасает. Немочи организма тоже сбивают с праведного курса. Свет не прогибается под нас. Более того, он схлопывается навсегда, а нам морочат голову потусторонним существованием, вселяют надежды на рай и ад.
Диву даюсь, как американизация-англинизация литературной жизни Москворуси сумела насадить столько внимания (и вдохновения демиургов второй и третьей череды) к творчеству анахоретки. Увы и ах, это всё происходит за счёт нечитания перворазрядных произведений русскопишущих и русскописавших поэтов и апробированных переводчиков.

Я пригубила напиток
Из кружки с крышкой, инкрустированной жемчугами;
Ни одна пивоварня на Рейне не даёт такого алкоголя.

Это дословное переложение
I Taste the Liquor Never Brewed
в той же хрестоматии.
Как хорошо читать буквальное изложение стихов Эмили Дикинсон, не правда ли?!
Продолжайте и вы разбирать её катрены.
Inebriate of air I am
and debauchee of dew,
Reeling, through endless summer days,
From inns of molten blue.

Прошу вас, белым стихом, белым стихом...
И читатели будут благодарны.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 18.09.2018. Моровое поветрие