всё труха

Как живется, милый? Тяжче ли,
Так же ли, как мне с другим?

Марина Цветаева

А что любовь - она бывает зла.
Тут речь не о козле... Удар весла -
и память полосой береговою,
о ней, плaвучем острове, уйдёт...
И ты стоишь, как полный идиот,
беспомощно качая головою.

Душа моя, пуская в огород
рогатого, подумай наперёд,
что ваши души в сёстры не годятся...
Что по небу, увы, не по водам,
и глупо возмущаться - аз воздам.
Любовницами... это святотатство.

С простою - просто, в этом нет греха,
а мраморы Каррары - всё труха,
но вам козлы милей любых престолов.
Божеств не надо, пошлость не беда,
попрание Синая наблюдай,
но запах серы вовсе не ментолов,

совсем другой... Спроси любого - как
тебе живётся, избранный бедняк,
с подобием. Козлиное отродье
ответит, что к своим благоволит,
что всякому, познавшему Лилит,
грешно служить объектом для пародий

её воображения. Земной
не знает слов - будь счастлив, что со мной
поётся так - возвышенно до стона...
Ну что ему Зевесова вожжа,
когда ворота, петлями визжа,
за ним запрёт хозяйка пантеона,

владелица негипсовых фигур.
Бедняк-писака вовсе не авгур,
не жрец, освобождённый от оброка,
которого Лилит в борьбе со злом,
не в силах счесть законченным козлом,
поскольку он пророк и лоб широкий

вмещает всё. Отринут плебисцит,
остыв к волшбам любой законник сыт,
и, рыночной довольный новизною,
он пишет оды... Этих обязав,
Лилит признает - совесть ниже язв,
а чувства - это нечто наносное.

Пройдёт накал... Стотысячных полно,
а будет мало - выручит вино,
ну что ж вы, свет мой, руки заломили.
Козлиной песне надобна печать,
но тяжче ли вам жить, чем мне молчать,
вам тяжче ли живётся, друг мой милый...