Явь не исчезает,
как исчезают сны.
И ни звонок, ни шорох
её не разрушат.
Ни грохотом, ни криком
Явь не оборвёшь.
Мутны и неоднозначны
образы наших снов.
Истолковать их можно
по-разному, как угодно.
А Явь означает Явь -
и это загадка побольше.
К снам подбирают ключи.
Явь себя открывает
сама,
и вплотную её не закроешь.
Она ссыпает
школьные аттестаты и звёзды,
мотыльков,
и утюжков старинные души,
безголовые шапки
и черепа туч.
И из этого возникает
неразрешимый ребус.
Без нас снов бы не было.
А тот, без кого не возникла бы Явь
нам неизвестен.
Но продукт его бессонницы
достаётся каждому,
кто проснулся.
Безумны не сны,
это Явь безумна
тем, как она
упорно следует,
бегу событий.
Недавно умерший
в наших снах
молод и совершенно здоров.
Явь же кладёт перед нами
его мёртвое тело,
и никогда ни на шаг не отступит.
Зыбкость снов приводит к тому,
что память их стряхивает легко.
А Явь не боится быть позабытой.
Жёсткая эта штука.
Сидит на шее,
давит на сердце,
валится нам под ноги.
От неё не спастись бегством -
и в бегстве она с нами.
И нет такой станции
в течении всей нашей дороги,
где бы она не ждала нас.
Сложность перевода этого стихотворения в том, что в многократном повторение слово
"ЯВЬ" для русского языка непривычно. "ЯВНОСТЬ" - звучит безграмотно и коряво, "НАЯВУ" - неизменяющаяся часть речи, требующая дополнений. "ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ" не годится потому,
что Шимборская проводит чёткую грань между этими понтиями.
В стихотворении "Действительность требует" Шимборская говорит о мире действительности в котором живёт человечество. В "Яви" же речь о жизни-мире отдельного человека в прокрустовом ложе повседневности. Поэтому я как бы персонифицировал явь, обозначив это тем, что писал это слово с большой буквы.