Агнешка Осецка. цикл стихотворений
ПРИГЛАШЕНИЕ
Человек пера.
Femme de lettres.
Да.
Это так.
И всё-таки я не верила,
что так близко, из сердца - и на бумагу.
Если б я только знала,
что это не очень больно,
я бы решала эти дела по-другому.
Только бы тот, кто нужен, на кладбище прибыл...
... оттуда, как на учёбу,
приглашения не присылают.
АВТОРСКИЙ ВЕЧЕР.
- Пани, всё, что вы пишете - из настоящей жизни?
- Из настоящей жизни.
- А легко ли вам пишется?
- Да, легко.
- А легко ли живётся?...
ОПЕРАЦИИ
Самой болезненной
была операция по вырыванию языка.
Но её провели в нормальных условиях.
Как правило, она проходит удачно,
и через пару часов
там остаётся едва заметная белая точка.
*
Операция по обрыванию крыльев,
пока что,
ещё на стадии экспериментов.
Мы имеем уже
несколько удачных попыток,
но бывают, однако, и несчастные случаи.
*
Операции по вырыванию сердца
совершенно безболезненны.
Они продолжаются две или три минуты.
Потом остаётся шрам.
Небольшой,
который называется также:
"Ради Бога, ставьте меня в покое!"
НАЛЕНЧУВ.
Старые люди прячут свой старческий кашель,
как драгоценный клад,в меховые муфточки,
вывозят его в чистенькие пансионаты,
прячут в клубах перин
без дна -
так укрываются в кущах речнЫх гиппопотамы.
но всё-таки
ночью
слышно
как кашляет Наленчув.
Птицы, привыкшие к смерти,
не прерывают трели.
Какой концерт!
Днём
оркестранты бредут от скамейки к скамейке,
и от родника к роднику -
за целебной водой,
пока не наступит жара.
Смотри,
рука ещё сама
тянется к стакану,
глаза успели заметить цель...
Им ещё ого-го как далеко
до моего челнока.
Они здесь вспоминают давнее, главное время,
время далёкое:
- Как он любил меня, золотко.
- Как я его любила...
- Историческое время.
- Если бы не война...
- Конечно.
- Вы мне не верите, пан профессор...
- Что вы, что вы, как я могу не поверить!
Ночью Наленчув кашляет.
Вблизи
тот берег выглядит белым и приятным.
Когда я была поэтом,
каждую вешь я красила бездумно,
как дикарь раскрасил бы скрипку.
Из первой попавшейся глины, камешков и шлака
я лепила красивую птичку,
и нынче во многих памятниках
я вижу их шлаки и глину.
Слишком поздно я обратилась к Древу Познания.
Так поздно меня разбудили.
И так болезненно...
НАЛЕНЧУВ - 2.
Я сначала была пылью.
И долго
осесть не могла.
Потом
я стала слепой курицей, которой
не попадались зёрна.
Так тянулось годами.
Наконец
я стала землёю,
родила травы, камень и пыль.
Родила также дочку
и сына.
Их забрали для дальнейших экспериментов.
Теперь, когда я иду по улице
я рада была бы найти хоть что-то,
что-то, кроме гребня.
ДВОЙНОЙ ПОРТРЕТ.
Если мой парень любит...
Если мой парень любит
своё отражение в зеркале
больше, чем меня
( а это я знаю от него самого)
что будет,
если я стану рядом,
увеличит ли нас
магический этот кристалл,
и расскажет...
ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ ЛИТЕРАТУРА.
Что для тебя литература -
этика,
природа,
неожиданность,
дом, машина, мама,
хорошая зимняя куртка,
хорошая обувь,
и, наконец,
ты сам -
то, действительно,
у меня
шансов не было.
ФОКУС.
Есть несколько мест,
куда бы я не хотела попасть: -
на городскую бойню ,
в большой больничный зал,
в глухое село
с единственным испорченным автоматом,
в тюремную камеру
с маленьким окошком
высоко.
*
Есть бездны,
которые я хотела бы обойти
как дыры на асфальте,
вкус тёплой жидкости на кончике языка,
невесомость,
неважность,
неценность
для кого-то...
*
Я была ловкой,
красила волосы и глаза
не раз,
и не два.
удавалось мне перейти с северной стороны
на нужную.
Несмотря на это
фокус не получился.
Ты дал мне всё это в таблетке,
а я её как пирожное проглотила,
как ярмарочное сердце,
а ОНО
проглотило меня.
ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
Сегодня я в последний раз плакала из-за тебя.
Я чувствую, где стекает солёная струйка,
и где начинается крем "Нивея",
ну, и остальная карта лица -
она ничего общего уже с тобой не имеет.
Подурнела.
Я спрашиваю всё громче, почему с ними,
всё тише кричу,
почему не со мной...
Может быть, я вернусь под тот фонарь,
где было темнее всего
под дождём.
Пусть только пройдёт эта горячка,
от которой пылаю я
как цыганский лес,
изнутри
пустой.
ОБРЯД.
Вот так-то, мой дорогой.
Ты меня как будто живьём схоронил.
А я - тебя.
Наши сны,
которые мы недовидели
в одинаковых коробочках спрятаны,
как бенгальские огни.
Вздох,
оборванный чутко
перед самым важным словом,
пороги,
за которыми нас, принимая,
ждали у дверей.
Звезда вифлеемская
в наше окна стучится,
и достучаться не может.
Мчится
незваная "скорая помощь",
В театре
тянут с третьим звонком.
Сгущается пыль.
Ты мимолётно воскреснешь,
А я из рук
не выпущу лопату.