Я так не выношу запах больниц и казарм с их неизбежностью униженья,
что должен бы жизнь прожить в пробковой камере, щёлкая зубами.
Но от неведомых предков я унаследовал благоразумие и упорство,и поэтому выдумал способ:
покачиваться в ритме слов, которыми говорят на улице, в автобусе, в барах и на дорогах,
а тем более в полусне утренних предрассветных часов, когда сознанье всплывает дьявольскою горой.
Но я умею это делать только по-польски, на языке, здесь никому неизвестном, разве что
твердолобым спортсменам стадиона в Вабаш или Мильвоке.
И если бы я мог молчать, я бы молчал, ибо было бы мне безразлично, что некому слово сказать.
Беркли,1967 г.
Если бы было можно разбить эти длиннющие строки по ритму построчно, или пустить лесенкой - сразу бы ритм зазвучал...