После «Федры» Рашель готовится сыграть в «Жанне д'Арк» Сумэ. В поисках живых подробностей образа она начала изучать исторические материалы той эпохи. У актрисы появилось желание сыграть обобщенный образ спасительницы Франции, какой ей мыслилась Жанна. Она будет играть эту пьесу пять лет и каждый раз при полном аншлаге. Её игра заденет патриотическую струну в душах сограждан.
5 апреля 1847 года Рашель появилась на сцене в трагедии Расина «Гофолия». Элизе было только двадцать шесть лет. Её героиня была намного старше и ей хотелось, чтобы физическое уродство и дряхлость Гофолии стали зримыми. Грим помог актрисе войти в образ. Несомненный талант и её способность перевоплощаться в своих героинь, помог Элизе создать образ царицы, все существо которой «дышало смертью и преступлением».
13 ноября 1847 года Рашель выпустила еще одну премьеру, «Клеопатру» и почти перед самыми вторыми родами ушла в отпуск. Второй сын, получивший имя Габриэль-Виктор Феликс, родился 26 января 1848 года. Его отцом был молодой красивый повеса, граф Артур Бертран, а дедом — знаменитый генерал армии Наполеона Филипп-Людовик. Бертран признать своего сына отказался и поспешил ретироваться…
Рашель глубоко привязаная к семье, была хорошей матерью, очень любила сыновей и дала им блестящее воспитание и образование.
Мужчины в её жизни не играли такой роли, как семья и дети, а истинной её страстью был театр, ради которого она жертвовала многим, даже здоровьем.
Старший сын, Александр, внук Наполеона, выбрал дипломатическую карьеру и был консулом в Салониках, Палермо и Валенсии. За участие в войне 1871 года получил Орден Почетного Легиона. В январе 1893 года он был назначен Генеральным консулом в Неаполе, где оставил лучшие воспоминания. Умер в Турине 31 августа 1898 года. Габриэль стал морским офицером. Он также принимал участие в войне 1871 года и также за героизм получил Орден Почетного Легиона. Умер в 1889 году в Браззавиле (Конго), где он состоял на французской дипломатической службе.
Во Франции грянули события 1848 года, революция вернулась в Париж, которую Рашель восприняла с воодушевлением. Она не могла остаться в стороне и откликнулась на революционные события театрализованным исполнением "Марсельезы", превратив революционный гимн в страстный призыв к отмщению.
На уличных митингах, на сценах различных парижских театров в течение нескольких недель она выступала с пением "Марсельезы", призывая народ на баррикады.
Первый ее спектакль был назначен на 6 марта 1848 года. Рашель «...явилась перед публикой в образе древней статуи, с белою туникой, но с трехцветным знаменем в руке, олицетворяя таким образом Францию. Певучим речитативом и вполголоса, при мертвой тишине партера произносила она стихи знаменитой песни, сообщая каждой строфе особенную интонацию, переходя от глубокого чувства грусти по родине к сосредоточенному негодованию на врагов и, наконец, к отчаянной решимости сопротивления. За всеми этими оттенками песни следило и выражение необычайно подвижного лица актрисы, а когда в минуту призыва к оружию она падала на колени, страстно прижимая к груди трехцветное знамя, глаза ее горели лихорадкой энтузиазма. Благодаря этой декламации, продолжавшейся немного более одной четверти часа, зала Французского театра наполнялась народом сверху донизу и оглашалась неистовыми рукоплесканиями». Эти слова принадлежат стороннему наблюдателю, русскому критику Павлу Васильевичу Анненкову.
Рашель сводила с ума парижан исполнением «Марсельезы». Актрису называли «Музой Свободы», «Богиней Революции». «Марсельезу» она не то пела, не то декламировала. О ней говорили, будто она усилием воли умеет останавливать биение своего сердца. Лицо у нее становилось смертельно бледным, глаза наливались кровью, а брови, по словам очевидца, «становились змеями». При куплете «Amour sacr; de la Patrie...“ («Святая любовь Родины…») Рашель в экстазе падала на колени, обвивала себя трехцветным знаменем. Её поза, трагический жест длинных рук, складки туники и флага в этот момент торжества искусства становились моделью для художников и скульпторов Франции. Театр бесновался, делегации подносили цветы, слышалось только: «Изумительно!..“, Непостижимо!..». Весь Париж говорил о «Марсельезе». Жорж Санд писала 23 марта 1848 года сыну Морису: «Рашель поет настоящую «Марсельезу» в театре; своим пеним, она спасла театр от полного разорения». Рашель была, прежде всего, актрисой и «Марсельезу» она исполняла, как исполняла одну из коронных своих ролей в «Федре» Расина. Бальзак шутил с подтекстом: «Дочь еврея-разносчика стала символом французской революции».
* * *
В 30-е, особенно 40-е гг. Франция вступила в полосу небывалого экономического подъема, которому правительство Луи Филиппа I немало содействовало рядом продуманных мер, в частности созданием транспортной инфраструктуры. В 1836 году был принят закон о проселочных дорогах, в 1842 - о железных дорогах, что способствовало резкому ускорению железнодорожного строительства. Это в свою очередь стимулировало развитие промышленности. Вместе с ростом промышленности вырос численно рабочий класс, который играл крупную политическую роль. Эти условия сначала содействовали устойчивости монархии, но и подготовили её падение.
Проявлением недовольства были многочисленные покушения на жизнь короля, которых в общей сложности было семь. Одно из крупных - вошло в историю под названием "Покушение Фиески".
В 1835 году когда король проводил смотр национальной гвардии, один из гвардейцев, корсиканец по имени Фиески бросил бомбу в короля. Но король по воле случая оказался невридим,- притом что погибло 50 человек, в том числе и сам покушавшийся. И наконец, более планомерным и сознательным выражением недовольства была борьба с правительством в печати, которая при Луи Филиппе I стала гораздо свободнее. В своей смелости она не боялась осмеивать даже самого короля. «Покушением Фиески» правительство воспользовалось, чтобы провести так называемые сентябрьские законы (1835) об изменении порядка судопроизводства, а также закон о печати, признававший оскорбление короля в печати государственной изменой,(штраф до 50000 франков и тюремное заключение); тот же закон о печати повышал залог с ежедневных газет до 100000 франков. Однако и это не могло убить оппозиционную прессу.
Сойдя с пути реформ, Луи Филипп I незаметно оказался в положении Карла Х - с той только разницей, что либеральная оппозиция ему исходила не из стен парламента и даже не от вполне управляемых избирателей, а со стороны аморфной массы граждан, лишенных избирательных прав.
Оказалось, что под внешностью буржуа скрывается аристократ, тайно исповедующий сословные предрассудки и относящийся с презрением к низшим классам. Несмотря на присягу Конституции, он также как и все его предшественники верил в божественное происхождение королевской власти. Абсолютистским наклонностям короля потакал его премьер-министр Франсуа Гизо, любивший повторять: "Трон - не свободное кресло". Гизо - протестант, человек очень образованный, последовательный, игравший первую скрипку в правительстве, но упрямый доктринер (тот, кто слепо и педантично следует какой-либо доктрине). Склоняясь все более и более к резко консервативной политике, он продержался во власти до февраля 1848 года.
Толчком к революционным событиям оказался на первый взгляд совсем незначительный факт. Летом 1847 г. зародилось движение так называемых банкетов: чтобы пропагандировать реформы, прежде всего избирательного права, и при этом обойти строгие запреты союзов и собраний, сначала в Париже, а затем и в крупных провинциальных городах организовывались обеды. В произносившихся речах громко говорили о реформах и резко критиковали правительство. В общей сложности состоялось около 50 таких банкетов. Раздраженный Гизо 21 февраля 1848 г. запретил очередной банкет, назначенный в столице ссылаясь на экономический кризис. Это, на первый взгляд, безобидное событие послужило толчком для революции.
День 22 февраля, намеченный для праздника, прошел без всяких происшествий, но во внутренних кварталах города к вечеру стали собираться толпы народа и было построено несколько баррикад. 23 февраля, вопреки ожиданиям, оказалось, что волнения усиливаются. Восклицания: «долой министерство!» становились громче, и в народе появились вооруженные.
Несмотря на принятые меры, в разных местах стали заметны демонстрации, к которым стали примыкать и национальные гвардейцы. Встревоженный король стал искать выход из ситуации. В тот же день он принял отставку Гизо. Известие об этом было встречено с полным восторгом. Толпы народа продолжали оставаться на улицах, но настроение парижан изменилось — вместо грозных восклицаний слышались веселый говор и смех. Но тут случилось непредвиденное - поздно вечером толпа народа сгрудилась перед зданием Министерства иностранных дел. Находившийся здесь караул линейной пехоты открыл огонь по собравшимся. Кто приказал стрелять, так и осталось неизвестным, но этот инцидент решил судьбу Луи-Филиппа. Трупы убитых положили на повозки и повезли по улицам, толпа разъяренного народа с криками и ругательствами следовала за ними. Раздавались возгласы: «К оружию!» С колокольни Сен-Жермен-о-Пре понеслись звуки набата. В одно мгновение улицы перегородили баррикады. Утром 24 февраля Луи-Филипп согласился распустить палату и провести избирательную реформу. Но эти меры уже не произвели никакого впечатления. Восставшие взяли штурмом Пале-Рояль. Король сел на коня и в сопровождении сыновей проехал по рядам войска, защищавшего Тюильри. Повсюду он встречал глухую враждебность: солдаты на его приветствия отвечали молчанием, а национальная гвардия кричала: «Реформы!» Смущенный король не смог произнести ни одного слова, способного возбудить в них чувство преданности и верности своему долгу. Он возвратился во дворец печальный, взволнованный и упавший духом. Журналист Эмиль Жирарден первым посоветовал королю отречься от престола. Некоторое время Луи-Филипп колебался, но вскоре король взял перо и тут же написал акт об отречении в пользу своего внука. Затем он переоделся в штатское платье, сел в наемную карету и под охраной эскадрона кирасир ускакал в Сен-Клу.
Надежда сохранить трон для Орлеанского дома с помощью отречения не оправдалась В Париже была провозглашена Республика и с одобрения палаты депутатов создано Временное правительство. Луи-Филипп вначале отправился в Дре, а 3 марта с согласия английского правительства отплыл из Гавра в Англию и поселился недалеко от Лондона. Воля к жизни у 75-летнего Луи Филиппа была сломлена, к тому же он страдал неизлечимым заболеванием печени. Он умер 26 августа 1850 и был похоронен в склепе католической церкви Вейбридж, где нашла свой вечный покой и его жена, пережившая мужа на 16 лет. В 1876 останки Луи Филиппа были перевезены во Францию и захоронены в королевской усыпальнице Сен-Луи в Дре.
С крахом Луи Филиппа Франция упустила последний шанс примирить старый монархический порядок с новой парламентско-демократической формой правления. Вначале Луи Филипп казался для этого подходящей кандидатурой. Но монарх, который охотно выходил к народу и вместе с ним пел «Марсельезу» всё-таки не увидел несоответствие своего понимания королевской власти духу времени.
Блестящую характеристику Луи Филиппу дал Виктор Гюго в своем романе «Отверженные»: «Признанный поверхностно, но мало созвучный Франции, он ловко умел выпутываться из трудностей, слишком много управлял, недостаточно властвовал сам был своим премьер-министром. Луи Филиппа можно было бы отнести к сиятельнейшим властителям истории, если бы он только хоть немного любил славу и имел чутье на великое и на полезное».
Примерно такую же характеристику дал французскому монарху и поэт Ламартин "Луи Филипп был во многих отношениях замечательным человеком - умный, трудолюбивый, осторожный, добрый, человечный, миролюбивый, но в то же время храбрый, хороший отец и образцовый супруг. Природа дала ему все качества, которые нужны королю, чтобы быть популярным, кроме одного - величия".
Кульминационным моментом всего стало установление во Франции республиканского строя - второй Республики, просуществовавшей с 1848 по 1852 год и, которая впоследствии сменилась второй Империей (1852-1870)…
* * *
После того как Рашель два месяца пела «Марсельезу» в Париже, было решено, что она выедет с ней в провинцию. Поговаривали, что она обязалась дать не менее ста спектаклей,заключая каждый пением революционного гимна. Организовать турне взялся папаша Феликс. В течение месяца Рашель объехала почти половину Франции. Позже актрисе ставили в упрек, что она торговала именем республики, а выручку присвоила себе.
Вернувшись в Париж, Рашель, провозглашенная «Музой свободы», позировала скульпторам для мраморного портрета Марианны — символа республиканской Франции.
24 марта 1848 года, в самый разгар революции, актриса появилась в «Лукреции» Понсара. Пьесу о юной римлянке, обесчещенной всевластным патрицием, она превратила в трагедию попранного достоинства человека, беззащитного перед лицом тирании власти.
В апреле следующего года зрители увидели ее в «Адриенне Лекуврер». Рашель сыграла Адриенну шестьдесят девять раз в «Комеди Франсез» и много раз на гастролях театра. Пьеса требовала от нее огромных сил и труда. Во всем, что касалось манер, особенностей актерского быта и поведения, приемов игры XVIII века, актриса следовала советам своего учителя Сансона. Рашель сделала упор на сцену отравления и смерти - последний акт драмы. Она решила правдоподобно передать физические ощущения умирающей. Нередко, выступая со спектаклями в больницах для бедных, она видела как на ее глазах в агонии умирали старые и молодые. Всё это с силой чувств и проникновенно она донесла в своём спектакле...
27 мая 1849 года парижские газеты объявили, что в Итальянском театре состоится представление с участием мадмуазель Рашель и знаменитой певицы Полины Виардо. Места были раскуплены по цене золота.
Начинается период зрелости актрисы. Париж у ее ног. Министры и финансисты, артисты и писатели собираются каждый четверг в ее отеле на улице Трюдон или в ее ложе в Комеди-Франсез. Скульпторы Полле, Поль Гайар, Клезингер, Бари делают ее скульптуры. Художники Поль Деларош, мадам Фредерик О’Коннель рисуют ее портреты. В театре «Комеди-Франсез» и сегодня висит один из портретов Рашели, написанный О’Коннель.
Генрих Гейне часто посещавший салоны, в которых бывала Рашель советовал одному журналисту, сетовавшему, что тот никак не попадет в салон к Рашели: «Вы ошибаетесь, дорогой друг, желая увидеть Рашель в домашней обстановке. Её нужно смотреть в театре, где она велика и прекрасна. Дома вы увидите всего лишь худую женщину с широким бледным лбом».
18 мая 1850 года она играет в пьесе «Анджело» Гюго. «Я хочу доказать господину Гюго, что сумею его понять и тоже достойна получить от него драму, написанную специально для меня», — говорила Рашель во время репетиции.
И опять успех. Гюго был в восторге, он вспомнил те времена, когда на той же сцене в «Анджело» встретились Дорваль и Марс, и растроганно говорил, что ему сейчас почудились тени этих великих актрис. Однако премьера отняла у Рашели столько сил, что следующий спектакль состоялся лишь через неделю.
В 1852 году проходят гастроли Рашели в Пруссии, куда она была приглашена королем Фридрихом-Вильгельмом. На большом приеме в Потсдаме Рашель играла роль Камиллы в пьесе Корнеля «Гораций».
Пьеса была встречена радушно; понравилась и Фридриху-Вильгельму, и присутствующим на представлении русским гостям Николаю I и императрице Александре Фёдоровне. Среди зрителей был также датский принц Фредерик. Король после спектакля поздравил Рашель: «Я потрясен Вашей игрой» Рашель играла еще отрывки из «Федры» и «Адриенны Лекуврёр». Позднее Рашель вспоминала, как прусский король подошел к ней с отнюдь не тираническим выражением лица и галантно произнёс: «Мадмуазель Рашель, вы еще более велики, чем ваша репутация». Александра Фёдоровна также пришла поздравить ее. Николай I через графа Орлова передал Рашели приглашение посетить Россию со своими спектаклями и два изумительных опала, обрамленных бриллиантами, которые, по мнению самой Рашели, стоили десять тысяч франков. Король, сказал, что она может располагать оперой Берлина для своего бенефиса, и предоставил в ее распоряжение свою личную карету. Он одарил актрису драгоценностями и вручил двадцать тысяч.
После Берлина состоялись выступления Рашели во Франкфурте, Висбадене, Мюнхене.
В Мюнхен труппа прибыла 13 октября 1853 года. Для гастролей в столицу Баварии было выбрано явно неудачное время. Импресарио Рафаэль Феликс, брат актрисы, опрометчиво не придал значения тому, что в эти же дни в Мюнхене происходят традиционные осенние торжества, *Октоберфест, и никакие события не могут отвлечь мюнхенцев от праздника пива.
Рашель выступала в роскошном королевском театре Кувилли, но аншлага не было. Она писала матери: «Мюнхен кажется мне грустным и лишенным интереса...».
Продолжение:
http://www.stihi.ru/2009/05/24/6139
Примечания:
*Октоберфест (нем. Oktoberfest)- Октябрьские народные гуляния среди мюнхенцев. Самое большое народное гуляние в мире.
Впервые Октоберфест состоялся в октябре 1810 года в честь свадьбы кронпринца Людвига (в будущем король ЛюдвигI) и принцессы Терезы Саксонской-Хильдбургхаузской (её именем назван луг, где проходит праздник). В 1881 году открылась первая жарильня курочек, а в 1892 году пиво впервые стали подавать в привычных сейчас стеклянных кружках. Примерно в то же время палатки, в которых продавалось пиво, приняли тот вид, который они имеют сейчас. Во времена раннего Октоберфеста в палатках были ещё большие площадки для танцев, кегельбан и другие аттракционы. Всё это было вынесено наружу, чтобы дать больше места посетителям и музыкантам.
(Из Википедии)