МИР ХОРОШ: РОСА
КАПЛЯ ЗА КАПЛЕЙ
ПО ДВЕ.
Пара чёрточек тушью и возникла
Белой мглы огромная тишина
пробужденье в горах,
гуси кричат,
скрипит журавль у колодца,
капли с навеса крыши.
Но может быть это тот, другой дом.
Невидимый океан,
мгла до полУдня
росистым дождём опадает с веток секвойи,
и сирены гудят там, внизу, на заливе.
Это всё, что может поэзия, но не больше
потому что неведомо, кто это произносит,
где его сухожилия и кости,
пороватость кожи,
и как он себя ощущает внутри.
Та ли это деревня Шлембарк
близ которой в мокрых травах мы саламандр ловили
ярких, словно платья Тересы Рошковской,
или другой континент и другие имена.
Котарбинский,Завада,Ерин, МеланИя:
нет никого уже из этих людей,
упомянутых в стихотворении. Как будто оно держится
на исчезновении людей и околиц.
КУКУШКА КУКУЕТ
ТО ДЛЯ МЕНЯ, ТО ДЛЯ ГОРЫ
ПОПЕРЕМЕННО.
Я сидел под своим навесом на скальном пороге,
слушая как шумит водопад в овраге,
а предо мною была волнистость лесной горы
и прикоснувшееся к ней заходящее солнце
и я подумал: как это голос кукушки
всегда возникает порою то там, то тут,
он мог бы и не появиться в возникшем порядке вещей.
НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙ:
МЫ БРОДИМ НАД ПЕКЛОМ,
РАЗГЛЯДЫВАЯ ЦВЕТЫ.
Знать и не говорить:
так забывается.
То, что ты высказал - укрепится.
То, что не высказано - уходит в небытие.
Язык предаётся чувству прикосновения.
Теплом и мягкостью продолжается род людской:
крольчат, медвежат и котят.
Только не дрожь на морозном рассвете,
боязнь приходящего дня,
бич надзирателя.
Только не холод улиц,
а на всей земле - никого
и осознание кары.
Только не
1978