Прячась от дождя в аудиториях,
в марте, когда в городе толчется толпа сумасшедших,
греясь в книжных и бесплатных туалетах,
как тритоны, проворачивая вслед солнцу коричневые глаза,
время зачерпывает щедрой рукой в своих водоемах
и сыплет тебе на ладони
пригоршни улиток и моллюсков,
комет и речной гальки.
Когда-то все вокзалы моего города
замирали в эту пору, как будильники
с тысячей ослабевших пружин,
и прятались под небом,
что летело над ними с двумя своими светилами,
словно человек с двумя сердцами,
а рыжеволосые девушки держали сумерки
на кончиках языков и пели песню,
в которой, как в угле, было столько старого оружия,
одежды, истлевших тарантулов,
и с холма, где обрывался город,
видно было железную дорогу,
по которой добирались домой работяги.
Столько огня, слез, углЯ
выгорело внутри легких, в парусах,
что надувались в этом шахтерском поселке!
Зачем небо собирает все свои сладости,
товары, светила и, развернувшись, уносит их,
скрываясь за горизонтом?
За каждый неслышный выдох усталых за ночь мотыльков,
за всех сирот, что по утрам складывают свои постели, как парашюты,
за кларнеты в твоем горле, что мешают тебе просто дышать,
сделав из голоса тень, а из джаза - болезнь,
за них заплачено нашими жизнями.
Держись ко мне поближе. Вынесенный в заголовок
опыт скрепит проволокой и гипсом , словно строительными лесами,
хрупкие еще детские легкие.
Снег, уложенный, как старинное полотно,
в выдвижные ящики неба -
и он не укроет твою тоску.
Но сквозняк гуляет от кордона к кордону,
неразорвавшейся бомбой чернеет вокзал,
и одинокие ночные экспрессы, словно ужи в озерах,
плавают в темноте и плещут хвостами
вокруг твоего сердца.
с украинского перевел А.Пустогаров
Из сборника "Історія культури початку століття" (2003)