Однажды, когда обед уже давно закончился, а ужин ещё и не думал начинаться, автор этих строк внезапно подумал: а не перевести ли бодлеровского «Альбатроса»? Поскольку принципиальных возражений не последовало (впрочем, автор этих строк и не спрашивал ничьего стороннего мнения), то осталось только приступить к работе.
Прежде всего автор этих строк разжился оригиналом:
L'ALBATROS
Souvent, pour s'amuser, les hommes d'equipage
Prennent des albatros, vastes oiseaux des mers,
Qui suivent, indolents compagnons de voyage,
Le navire glissant sur les gouffres amers.
A peine les ont-ils deposes sur les planches,
Que ces rois de l'azur, maladroits et honteux,
Laissent piteusement leurs grandes ailes blanches
Comme des avirons trainer a cote d'eux.
Ce voyageur aile, comme il est gauche et veule!
Lui, naguere si beau, qu'il est comique et laid!
L'un agace son bec avec un brule-gueule,
L'autre mime, en boitant, l'infirme qui volait!
Le Poete est semblable au prince des nuees
Qui hante la tempete et se rit de l'archer;
Exile sur le sol au milieu des huees,
Ses ailes de geant l'empechent de marcher.
Затем на всякий случай был добыт подстрочник:
Нередко, чтобы развлечься, члены судовой команды
Ловят альбатросов, больших морских птиц,
Следующих, подобно праздным спутникам,
За кораблём, скользящим над горькими безднами.
Едва они попадают на доски палубы
Эти короли лазури, неуклюжие и стыдящиеся,
Жалко волочат свои белые крылья,
По бокам, подобно вёслам.
Этот крылатый странник неуклюж и беспомощен,
Он, прежде такой красивый, как смешон и уродлив!
Один тычет ему в клюв трубкой,
Другой, хромая, передразнивает некогда летавшего калеку.
Поэт подобен этому принцу облаков,
Который знается с бурей и смеётся над лучниками:
Он изгнан на землю в гущу гиканья и свиста,
Крылья великана мешают ему ходить.
После всех этих технических манипуляций закипела основная работа.
Чтобы стряхнуть наваждение переводов предшественников, автор этих строк предварительно набросал небольшую стилизацию в духе бессмертного произведения, которое в течение многих лет вполне заменяло советским читателям бодлеровского «Альбатроса»:
«Над седой равниной моря ветер тучи собирает. А матросы-идиоты, изловивши альбатроса, издеваются над птицей... Раскусить они не могут очевидного намёка: буря, скоро грянет буря! И про русского поэта, что про соколов с ужами сочинял дурные вирши, ничего они не знают. Матросня – что с них возьмёшь...»
Затем почему-то возник и сам напросился казацкий вариант развития бодлеровской темы:
Так порою тоска казаков донимает,
До своих куреней так охота порой –
Альбатроса они из винтовки снимают,
И чадят ему в ноздри моршанской махрой...
Затем автор этих строк, проклиная всё на свете, погрузился-таки в чтение работ предшественников – ибо понял, что без знакомства с ними может впасть в смертный грех текстуальных совпадений, после чего никогда уже не отмоется от обвинений в плагиате.
Задача оказалась не из лёгких. Казалось, что «Альбатроса» переводили на русский язык решительно все, у кого находилась свободная минутка, и у кого в школе было по французскому хотя бы выше тройки. Короче говоря, лужайка была вытоптана почти до голой земли, что многократно усложняло достижение поставленной амбициозной цели.
В конце концов получилось буквально следующее:
Развлекаются часто игрой бесполезной
Моряки – одолели тоска и нуда:
Добывают летящих над горькою бездной
Альбатросов, что в путь провожают суда.
А на палубе плоской свободная птица
Неподъёмна, уныла, смешна, тяжела...
Хорохорится, хочет ступить – и валится,
Словно вёсла, влачит два повисших крыла.
Неуклюж и забавен летун величавый –
Ты в полёте царишь, здесь не место тебе!
Кто смердит ему в ноздри табачной отравой,
Кто, смеясь, подражает убогой ходьбе.
Таковы и поэты, презревшие стрелы
И насмешки глупцов, что вдогонку плюют.
Их огромные крылья влачатся несмело
И по грешной земле им ступать не дают.
Поставив точку, автор этих строк оглядел результаты работы и остался ими недоволен.
Русский четырёхстопный анапест, вначале казавшийся наиболее подходящим аналогом силлабики оригинала (и применённый одним из авторитетных предшественников), под конец почему-то разонравился, а перелопачивать текст под александрийский стих душа не лежала. Праздные спутники, короли лазури, крылатый странник, принц облаков, буря, лучники, гиканье и свист – всё это напрочь выпало. Резало слух полузабытое старинное слово «нуда» – автор этих строк чувствовал, что даром ему такое словоупотребление не пройдёт. То обстоятельство, что русский вариант с точки зрения стихотворной техники вполне читабелен, утешало мало.
Поразмыслив, автор этих строк вспомнил оптимистическое суждение учёных-естественников: «Отрицательный результат – тоже результат». И решил сохранить неудачный опыт, рассудив, что в обозримом (а также в необозримом) будущем попытки перевода «Альбатроса» будут делаться ещё неоднократно – а стало быть, следует сохранить этот вариант хотя бы для того, чтобы как можно более сократить число возможных претендентов на окончательное совершенство.