Alexander Komissarov
Перестройка
Да, мы дождались перемен,
И сброшен с жутких тайн покров.
Так будет пусть благословен
Период снятия оков.
Свобода! Можно не молчать
И, что на сердце, говорить.
Но коли раб пошёл кричать,
То скоро будет он крушить.
А если раб пошёл крушить,
До основанья будет слом.
Зачем гадать, как дальше жить?
Сломать, подумаем потом.
Не с нами кто, тот против нас,
Уроки прошлого - не в счёт.
И вот у власти новый класс,
Который грабит свой народ.
Власть денег, власть бандитских каст,
Кто первый хапнул - молодец.
А ум и совесть - лишь балласт
Для клики каменных сердец.
И рушится единый дом,
И вновь жестокость правит бал,
И кто-то снова стал рабом,
И снова души страх сковал.
Greg
Беслан
Пули ложились веером –
Били по осетинам...
Трудно было поверить –
Стреляли по детским спинам.
Стреляли по детским душам,
Словно тетрадки, чистым...
Пули били по «лужам» –
Кровью летели брызги.
Били по осетинам,
Русским, евреям, испанцам...
Слава муджахеддинам –
Мужественным повстанцам!
Выстрел – и нету «Норд-Оста»,
Выстрел – была дискотека...
Ведь убивать – это просто –
Надо не быть человеком.
Алекс Амур
Распятый бес Отречение
Дважды проклятые поэты,
Окровавленное перо.
И разбитые вдрызг рассветы,
Ваше вывернутое нутро.
Ах кому вы писали письма
И прощали кому грехи,
Умирая в шагу от истин
И читая глухим стихи.
Я сегодня простил Пилата
Потому, что вся вера- ложь.
И молился, но только матом,
По другому ты не поймешь.
До тебя не доходят стоны,
Я снимаю нательный крест,
Закрываю твои иконы
И целую твоих невест.
Вы хотите всей правды разом,
Не убьет вас благая весть?
Оголяю на лапах язвы
И под нимбом три цифры шесть.
Дважды проклятые поэты,
Вы попали в крутой замес,
На Земле между тьмой и светом,
Ухмылялся распятый бес...
Ах наивность не знает меры,
Но простит- лишь кто сам грешил.
Ну а богу не надо веры,
Павших миром с его вершин.
Алексей Алейников
УГАСШИЙ РОД
Из цикла "Картины Владимира Пищелёва"
На неухоженном погосте,
За храмом горестно пустым
В сиротстве дотлевают кости —
Всяк под надгробием своим.
Когда-то было многолюдно
У этой церкви и могил,
Колокола звонили чудно,
Народ своих умерших чтил.
У гроба близкие толпились,
Надрывно плача и скорбя,
О вечной памяти молились —
Выходит, что молились зря.
Уже могилы безымянны,
С надгробий надписи сошли,
И обвалившиеся камни
Травой забвенья поросли.
Весною возвратятся птицы,
Сирень у храма зацветёт,
Но никогда не возродится
Угасший и забытый род.
Алёна Лёшина
Свет мира
Из цикла "Созвездия".
Вы - свет мира.
Не может укрыться город,
стоящий на вершине горы.
(Матф. 5:14, 16)
***
Август ласково тих, но уже откровенно неровен, -
Опаляющи дни и почти леденящи рассветы,
Это время с лихвою рождает царей и героев,
И конечно, поэтов.
Это время созрелых плодов и нескошенных пастбищ,
Синекрылых стрекоз, чье гуденье плывет монотонно,
Это время для тех, кто привык опрокидывать навзничь
Августейшие троны.
Это время - пьянящий нектар переспелого лета,
И рожденному в нем не укрыться в тени или сени,
Это время для тех, от кого ожидают победы,
Ожидают спасений.
Это время для тех, кто покоя души не приемлет,
И кому уготованы мантия, ладан и мирра...
От созвездия Льва августейше нисходят на землю
Светом этого мира.
Это право на яркую жизнь или верную гибель,
На горячечный пыл, от которого можно зажечься,
Для таких и планеты, наверно, с орбиты сошли бы,
Это право на вечность.
Так прими же судьбу, о, рожденный во львиную пору,
На степенно – томительный быт не имеющий права,
Ты не знаешь ещё, - без тебя этот мир не наполнить
Августейшею славой.
Аллесса
Кто кого
Мне хочется - очень! -
проверить,
кто кого.
Вы меня
или я вас.
Но каждый раз
все больнее
хлопают двери
по хрупким пальцам.
Я стала бояться
окрика,
строгого взгляда,
даже чужого мнения.
Легче уйти,
без выяснения,
кто был умнее, сильнее.
Позволить себе быть слабой.
Но что-то внутри
гонит на баррикады -
доказывать, биться,
бороться
за место
под тусклым солнцем.
Может быть, не сейчас,
но все-таки
я - вас.
Анатолий Баранов
Мимо пивного ларька
Слякоть толкает на риск
Высушить мокрый асфальт.
Сбоку бредут фонари,
Скрипом тревожа февраль.
Мимо пивного ларька…
Может, зайду, может, нет…
Быстро пустеет бокал,
Скоро услышу: «Привет!»
Будут: вокзальный буфет
И незнакомый перрон,
И на груди амулет,
Только не крестик, а слон;
Путь через город пешком
И довоенная дверь,
Сахар небрежным куском -
Это Калинин, не Тверь.
Там и останусь на дни,
На месяца, на года…
Дважды в неделю звонить
И попадать не туда
Буду…
И только ларёк
Душу согреет, как встарь.
И побреду поперёк
Улиц,
Туда, где фонарь
На деревянной ноге
Светит последнюю ночь.
Это его апогей…
Что ж…
Попрощаюсь и прочь,
В слякоть, обратно, в шалман.
Здесь не Калинин, а Тверь…
Слон покидает карман…
Бедный серебряный зверь.
Андрей Румянцев 3
Алягер
Нет ни веры слепой,
Ни иллюзий комфортных
Типа доброго Бога
И верного друга.
Защищаю плацдарм,
Опоясанный фронтом,
За спиной пустота
Проседает упруго.
Можно просто заснуть
И проснуться убитым
Под фальшивое тиканье
Прочного мира.
Не стрелять невозможно –
Запишут в бандиты
И нельзя в штыковую –
Сочтут дезертиром.
Анна Кофтун
Мой мир
Мой мир нисколько мне не тесен
Он шире стран и городов
Он беспредельно мил и весел
Большой набор из разных снов
Он обитает виртуально -
Реальность в нём рождает мысль
Не от того ли , день печальный
В духовную уносит высь ? !
А там мечты , иллюзий много
Без них - я не могу никак ,
Не вижу ничего плохого ,
В них жизнь похожая на сад
Перемещаюсь в духе странствий ,
То - в мир души , а то - в мир душ ,
Границу этим двум пространствам
Пусть для меня проложит тушь
Пером мои очертит мысли ,
Стихами выложив тоннель ,
Чтоб неопознанные смыслы
Определили жизни цель
Все грани ищут совершенство
Алмазы превращая в пыль ,
Мой мир - бесценное пространство
Он Богом созданная быль !
Артемов
Приуныли строчки, как больной ребёнок...
. Более 100 тысяч россиян ежегодно в расцвете жизни
. погибают от наркотиков, что почти в десять раз превышает
. количество погибших за десять лет войны в Афганистане.
. Ещё более полумиллиона россиян гибнет прямо или косвенно
. от алкоголизма и пьянства.И все, в том числе и власть,
. смотрят на эту трагедию сквозь пальцы.
. Это ли не геноцид народа?!
Как больной ребёнок, приуныли строчки,
попритихли в строчках, как в помин, слова,
говорят в народе: "не родись в сорочке,
а родись с мозгами",- и молва права.
Что же я наделал? Что ж я мать не слушал?
Что ж отца и брата просто избегал,
потерявши совесть бил года баклуши
и себе, как близким, не моргнувши, лгал?!
Заливал по крепкой под восторг таких же,
мог с горла бутылку залпом осушить,-
я забыл про книги, про стихи и Кижи,
мне к бутылке б шлюшку да потом ушить.
За бутылкой травка, а за ней колёса,
а за ними сразу иглы и шприцы,-
первым лёг в могилку друг покойный Лёха,
а теперь и я тут отдаю концы.
А ведь мог же, мог же быть отрадой мамы,
а не горем горьким для семьи родной,
быть поддержкой папы, быть любимым самым
да в бреду угара я ушёл на дно.
Приуныли строчки, как больной ребёнок,-
я убил их водкой, а потом себя,
не видать мне сына, не стирать пелёнок,
даже выть белугой не моя судьба...
Эти строки стихотворное изложение последних
мыслей и дум реально жившего и трагически погибшего
от наркотиков молодого человека.
Грустно и больно, но такова судьба сегодня почти миллионов россииян
и не только россиян. Мир капитала подвёл человечество к пропасти
из которой возврата практически нет. Не дать человечеству свалиться
в эту пропасть,- задача, как мне кажется, каждого здравомысляшего человека,
а значит и наша с вами, дорогие читатели.
Балубыб
Песенка про тебя или Оно вернее
Автор - Убыб
Когда опять тебя возьмёт
Судьба в безумный оборот,
«Не верь, не бойся», обормот, -
Забудь на время.
Иди по верному пути,
Грехи себе все отпусти
И всех знакомых опусти -
Оно вернее.
Оно вернее всех сдавать,
И дважды два пусть будет пять.
Есть, что пожрать и чем посрать –
Ты ж за Рассею.
А что придёт и твой черёд,
Так это, может, через год, -
Зачем загадывать вперёд..?
И я балдею…
Бодайбинка
Уроки прошлого
От сногсшибательных идей
Спаси народ благословенный,
Который в огненной геенне
Горит по милости вождей.
Ведь в исполнении фигур
Программы жизни произвольной
Народ участвует невольно,
Когда на троне самодур.
Вадим Овчинников
Твой день оборвётся утром...
Твой день оборвётся утром,-
Придут проверять часы:
Ты будешь стоять беззащитный и грустный,
В карман побросав мечты.
Прибавят пустое время,
Туда же и сны - на лом,
Умножат на глупость, на смысл разделят
И в куб возведут грехом.
Ты станешь смотреть бумаги,
Кричать про любовь и быт,
И что не родился ты в красной рубахе,
Устал и давно убит;
Что смотришь ночами в небо,
В котором не видно звёзд...
Что, кроме себя, никого ты не предал,
Что здесь только боль - всерьёз....
Ответят: "Часы устали,
И стрелки меняют ход."
Черкнёшь: "Ознакомлен..."- и скрутишь пергамент...
Пошли вы...
"Ку-ку"! - На взлёт!
Валерия Еремеева
И новая смена, и новый сюжет
Просторные клеши.
Парнишка иль нет?
Распущены косы.
Дымок сигарет.
И ужас по лицам
Идущих людей,
Где видится блицем -
Он только злодей!
А он, улыбаясь,
Все ж верит в мечту.
Пусть музыку малость
Включает не ту.
Но как же тогда он
Познать сможет мир?
Ведь время с окраин
Не выйдет в эфир.
Прошло, отгорело.
Сменился портрет.
И новая смена,
И новый сюжет.
Василий Поляков-Пермь
Звёздный свет памяти
Нет, не смогли прорваться напрямик
Солдаты, павшие на поле боя,
Для каждого бойца в последний миг
Тьма заслонила небо голубое.
Над ними ночи броневой жилет
Весь звёздами простреленный навылет,
И сквозь пробоины струится свет,
Но до конца себя не может вылить
На отчие дома, что ждут ребят,
Где вздрагивают матери от стуков…
И свечи поминальные горят
Во мгле глазами нерождённых внуков.
Виктор Люсин
Ни о чём
Эге-ге-гей! Может, есть кто живой?
Тишина.... в спину временем дышит,
Ни души, - как в пустыне, хоть вой,
Эхом весть поднимается выше.
У подсолнуха соты в меду,
На асфальте пророс - изувечен.
По деревне забытой иду,
Ощущение - кончилась вечность.
Жизнь без памяти прошлого - пыль
Первобытно-обшинного рабства.
Зарастает амброзией быль,
Не звучит материнское: «Здравствуй»!
Не поют утром гимн петухи,
Не дождется гармоники вечер.
На привале романс у реки
Не исполнит отара овечья.
Чернозем разминаю в горсти,
Может быть, я не все понимаю; -
Губы шепчут кому-то: "Прости,
Не сберег корни родины малой.
Ест глаза боль сиротских полей
Да курганов мамайские грыжи.
Исповедуйся Русь! Эге-ге-гей!
Тишина..., а ведь знаю, что слышит.
Виктор Стрельцов
Не гадай мне кукушка две жизни
Памяти Жени Проста(Тортева)
Не нужны мне, кукушка, два срока,
Жизни две,две судьбы не нужны,
Нагадай, коль ты в роли пророка,
Не смешаться средь серой толпы.
Нагадай не терять в одночасье,
Самых верных и близких людей,
Тяжело жить на свете без счастья,
Но в сто крат без родных и друзей.
Если скорби коснусь неурочно,
Может славы.... иль злобных речей,
Нагадай и тогда стоять прочно,
На земле средь врагов и друзей.
Ну, а если случится до срока,
Мне предстать у последней черты,
Нагадай избежать мне упрёка,
За простые,земные стихи.
Мне не нужно, кукушка, две жизни,
Нагадай одну звонко пропеть,
Да такой...... чтоб позволил Всевышний,
На заре средь стихов умереть.
Виктория Дорошенко
Мой дом
Как всегда, навалилась внезапно
Эта поздняя осень. Дождём
Отхлестала кусты. Неприятно
В сердце грусть поселила моём.
Непомерною тяжестью тучи
Надавили на краски кругом,
И дождинки-слезинки колюче
Щиплют мелко, кусают мой дом.
Он стоит одинокий, ненужный,
С крыши – зонта струится вода.
По-хозяйски раскинулись лужи,
Не пройти ни туда – ни сюда…
Но темнеет. И маслом топлёным
Разлился в окнах стареньких свет.
Дом встряхнулся улыбкой влюбленной –
Приосанился бодро в ответ.
Не беда, что неровные стены,
Штукатурка клоками висит,
Трещин сетка – натружены вены-
Он надёжен, мой дом, как гранит.
И в любую погоду радушно
Принимает жильцов и гостей,
Поцелуй посылает воздушный
И зовёт: « Возвращайтесь скорей!»
Виталий Алещенко
Сибирские берёзы
Берёзовые сёстры, в сорочьих сарафанах,
Опутанные травами, рождённые в туманах,
В монистах изумрудных, стоят, потупив взор,
В косицы смоляные вплетая птичий хор.
О них слагают песни, о них слывёт молва,
Но сколько тайн хоронит их нежная листва!
История Сибири описана не в книгах
Живыми летописцами в берестяных туниках:
Хранится память прошлого в архивах земляных,
Темнеет почерк ломаный на кольцах годовых…
Вы помните, берёзы, былых ночей просторы,
И верениц костровых казацкие дозоры?
Как стяги государевы взлохмачивал Ермак,
Как землю, в кровь омытую, сжимал стальной кулак?
Вы помните, родные, стук первых топоров,
Что краю своенравному вверяли жизнь отцов?
И как переселенцами дороги наводнились,
И как до хлеборобов казаки дослужились?
Как песней косарей взрезали тишину,
И как сохой зубатой вгрызались в целину…
Вы знаете, берёзы, как каторжные орды
Селеньями ввозились в сибирские курорты.
И как дороги строили, в болотах и горах,
И как богам молились в потёртых образах.
Вы знаете, сестрицы, как жить хотел Транссиб,
Как первым паровозом, в волнении, осип.
Как отплатил за родины доверие сторицей,
И накормил Европу и маслом, и пшеницей.
Как деревнями новыми украсилась Сибирь,
И как в России матушку признал ваш друг, снегирь…
Вы слышали, берёзы, селян окрестных страсти,
И дедов изумленье, что нет царёвой власти?
Как армию башлычную напутствовал Колчак,
И думы запоздалые: …в родной стране – чужак?
Вы слышали, любимые, как причитал колхоз,
Что всходы долгожданные сгубил ночной мороз?
Как целовали матери кулацкие подводы,
Что шеи работящие везли на эшафоты?
Волками острозубыми ревели трактора,
С лихими гармонистами плясали до утра…
Вы видели, берёзы, солдатские шинели
(за те четыре года вы тоже поседели).
Как дети голодавшие сдавали колоски,
Как письма треугольные читали в три руки.
Вы верили, родимые! Пожар войны угас.
И шлёт Сибирь далёкая в Европу нефть и газ.
Вновь залежи целинные, вновь лава добровольцев,
Вновь песни созидателей, вчерашних комсомольцев…
Когда-нибудь и правнуки придут под вашу сень,
Берёзовые души сибирских деревень…
Владимир Ананьев
«Пропела тонкая струна»
Пропела тонкая струна,
Что снова где-то там война...
Завыла средняя - одна -
С басами споря.
Война кому-то так нужна,
Война кому-то так важна…
Победы выпиты до дна -
На дне - лишь горе!
Молчат сгоревшие леса,
В лугах сегодня не роса –
Луга сегодня на войне –
Покрыты кровью.
Незаплетённая коса,
От слёз припухшие глаза,
Девчонка русая поёт -
Вдвоём с свекровью.
«Игла» промашки не даёт -
Горит пятнистый вертолёт,
Хвост чёрный дым на горы льёт -
С туманом споря.
Комочек в горлышке пройдёт,
Оставив тонким пальцам лёд,
Разлив воспоминаний мёд
По морю горя.
Течёт равнинная река,
Нетороплива, широка,
А поперёк текут века,
Меняя Волгу.
В горах закончился полёт,
Девчонка русая поёт,
Что остаётся целый год,
Но ждать не долго…
Того, кто крепко спит в гробу,
Сменив гитару на трубу,
Ту, что на кладбище поёт
Фанфарам вторя.
Комочек в горлышке пройдёт
Оставив тонким пальцам лёд,
Разлив воспоминаний мёд
По дёгтю горя.
Текут года, течёт река.
В ладони - детская рука.
Комочек в горлышке пройдёт
Теперь не скоро!
Оставив тонким пальцам лёд,
Воспоминаньям - сладкий мёд,
Рука бальзам на душу льёт,
Смягчая горе.
Волеслав Годин
Перевёрнутый мир
Перевёрнутый мир там, где небо лишь в лужах,
Где взлетает лишь тот, кто стремится упасть.
Глядя под ноги, прочь. Небрит и простужен,
Год за годом бредешь, словно хочешь пропасть.
Но нет выхода! Время стекает смолою,
Пьяный в хлам этот воздух застыл, как кисель,
И уже ты не знаешь, кто рядом с тобою,
Есть ли в этом пути хоть какая-то цель.
Твою обувь царапают хрупкие звёзды,
Что рассыпаны между осколков стекла.
Иль сердец? И по-прежнему сумрачен воздух,
Сердца бьются со звоном, как колокола.
Ты устал искать дом, ты стучишь во все двери,
Будто там тебя ждут, будто там есть приют.
Но в зрачках встречных глаз, в лучшем случае, звери,
Что кусают словами и взглядом грызут.
В перевёрнутом мире война днём и ночью,
Там любовь родит ненависть, дружба вражду.
Ты всё слышишь и видишь всё это воочью,
Словно бродишь в картине у Босха в аду.
Может звери в глазах это лишь отраженья?
И глаза те, твоей же души зеркала?
Ты так жаждешь, но дико боишься сближенья,
И уходишь в свой мир, где земля так мала.
Может это не мир, так жесток и бездушен?
Может, ты заблудился в плену своих снов?
И никто тебе в самом-то деле не нужен.
Тёмный мир наизнанку не ждёт чужаков.
И никто не войдёт в этот мир не разрушит,
Стен тюрьмы, что ты сам для себя и возвёл.
И свинец этих стен тебя давит и душит,
И могилою станет романский костёл.
Или ясный свет солнца однажды ты встретишь,
Что весну возвратит сердцу, вмёрзшему в лёд.
И в морях её глаз утонув, не заметишь,
Как она землю с небом на место вернёт.
июнь 2007, совместно с Анной Ронеро
Вячеслав Лобанов-Конкурсный
Стрелки-ножницы
Ускоряется время,
Поводком давят мысли.
Быта тяжкое бремя
Монолитом нависло.
Плетью хлещет из "Надо!",
Сердце колет иголкой
И кружишь, как торнадо,
Спуртом* взмылена холка.
Загоняемся сами
И кричим на знакомых.
Сериалы часами
Мы глядим бестолково.
Стрелки-ножницы чётко,
Подстригают минуты,
Нашей жизни короткой
И секунды ... кому-то.
*спурт - резкое ускорение в ходе обычного бега.
Галинасмирнова
Агалатово. в пробке
'Та же пыльная зелень в предместьях'
Павел Васильев
*
Это пыль подворотен и бурая зелень предместья,
это тусклые взгляды старух за немытым стеклом,
три коровы бредут сотню лет, и становится тесно
от гудков мерседесов, и ясно, что выхода нет.
Темно серые доски сельпо, запах мыла и ладана,
и кому это надо всё, господи! рота солдат
проплывая не в ногу, почти седативными взглядами
провожает автобус, где спит пионерский отряд.
Вдоль обочины ряд табуреток, безликие личности
продают молоко, огурцы, пирожки, беспородных котят.
Покупатели здесь не нужны - это видимость,
просто место под солнцем, другого они не хотят.
И такая вселенская лень, загустевшее марево,
забродившее вязкое тесто, дурман нищеты,
появляется вся made in china девица-невеста,
но ее закрывают пропахшие гарью кусты.
Что же делать, о господи! что же здесь делают люди...
это черные дыры предместий больших городов,
где дворовые стаи собак, с затаившимся бешенством,
производят для города злобных веселых щенков.
это место с названьем кому ты нужен
здесь не каждый год бывает пасхальная служба
здесь на каждом шагу слышишь пошел ты на
калеки сидят у дверей магазина
на пуговку ватника
привязана лента победы
твоей
страна
Геннадий Акимов
Проклятая звезда
Сижу молчу и ничего не знаю,
а что слова - сгоревшая трава...
любая правда будет неправа
за выжженной необратимой гранью,
и падает проклятая звезда,
сминая гороскопы, судьбы, планы...
а что астрологи - лгуны и шарлатаны,
не слушает диспетчеров беда.
Казалось бы - ну что мне горевать,
как ни крути - они ведь нам чужие,
мы никогда особо не дружили,
и даже приходилось воевать.
Они горды, заносчивы, смешны,
там каждый - князь. Хоть нищ, но фат и щёголь,
их не любил любимый мною Гоголь...
Всё это пшик перед лицом весны,
которая смолола жизни в прах.
Кто мне они - до одури неважно,
сижу молчу... всё это страшно, страшно,
а что слова - лишь горечь на губах.
Казалось бы: немного время сдвинь -
и всё пойдёт как надо, всё вернётся,
но падает, затмив собою солнце,
проклятая звезда - Катынь, Катынь!
Дмитрий Карпович
Маши метла
Тебе же, дворник, всё равно,
Что подметать по белу свету:
Листву пожухлую, дерьмо,
Бычки, трамвайные билеты…
Тебе ж, браток, сам чёрт не брат;
Привычен вид людских пороков.
Твоя метла должна махать
От Бреста до Владивостока!
А потому не обессудь,
Не бей по ляжкам – «Шо-о творится?!»
Забыл народ про Божий суд
От глухомани до столицы.
Твой инвентарь предельно строг,
И фартук явно не по моде:
Лопата, дедовский совок,
Метла…тринадцатого года.
Ну что, земляк, давай на «бис»!
Маши метла по белу свету!
Да я подброшу смятый лист
С неполучившимся сонетом…
Прости, браток, за этот стих,
А хочешь - выброси на свалку!
А душу сможешь подмести?
Расценок нет подобных? Жалко.
Евгений Солодкий
И красное цвело на черном...
А взрывы черными кустами
Вновь вырастали, как распятья,
И неба горькие проклятья
Слезились грязными ручьями.
И кровоточили поля,
И красное цвело на черном,
Но поднималась, непокорна,
Из праха грешная земля.
И колыхались ковыли,
И жизнь сквозь пепел прорастала,
И, будто с самого начала,
Часы разбитые пошли.
А злобных взрывов мрачный лес
Вставал стеной непроходимой,
Безжалостной, неукротимой,
Необозримой до небес.
Но пульса праведного стук
Считал часы, считал мгновенья,
Как до святого воскресенья,
Освобождения от мук…
От ненависти до расплаты
За жизнь, за смерть и за любовь –
Распятой плотью стонет боль:
Душа не может быть распята…
Евгения Костюкова Для Конкурсов
"деду"
"...что даты! только бы тире
продлилось долее, чем лето," -
любил говаривать мой деда,
хранивший кофе в кобуре.
засахаренным снегирям -
крылом до птичьих революций,
но ветки вспугнуто качнутся,
народу - мир, а нам - сто грамм.
от новой хвори просто слечь.
увы, нет совести печальней:
мы - иероглифы молчанья,
но обречённые на речь.
Егор Мирный
Зёрна без плевел
Прячутся тени в люки,
Сон ошарашен явью,
Небо умыло руки,
Всякая хата с краю,
Зёрна без плевел - скучно,
В терниях сохнут звёзды,
Ангелы равнодушны,
Бесы религиозны,
В полупустом стакане
Бурей любовь-затравка,
Нить Ариадны станет
Самой тугой удавкой,
Ямы навырост роют,
Лбы всё ровней и тверже,
Счастье - свинья свиньёю,
Той, что всегда подложат,
В Африке свиньи те же,
Бисер пред ними мечут,
Пыльное глаз не режет,
Штиль перед бурей вечен.
"Время убить" за радость,
"Время ценить" - наука,
Громче, эффектней падать,
Встанешь, родимый, ну-ка?
В области привисочной
Предощущенье стали,
Конь не валялся точно,
А дурака валяли.
Не наступить на грабли.
Сколько смертей до рая?
Вечность на блюде - нам ли?
Плыть, берега теряя.
Нервы мотать на ус и
Бить сгоряча баклуши.
Рыжий я, что ли? - Русый.
Жаба исправно душит
Видящих в белом серость.
Кто не Дали - Малевич.
Что-то в виду имелось,
Да поимели мелочь.
Тени вспорхнули с крыши,
Взяли под ручки солнце.
Шишел за хлебом вышел,
Видимо, не вернётся...
Елена Ольховик
Я надеюсь сердечно и искренне
Лица меряя мерою собственной, осуждать за глаза непонятное,
Восторгаясь своей объективностью, не скупясь пышной пошлости фраз,
И гордиться событием пройденным, да бревном, что в глазнице припрятано –
Я надеюсь сердечно и искренне: не про вас это все, не для вас.
Обличая других в безответственном, забывать о грехах своих с тайнами,
Перемалывать душу по косточкам, от того получая экстаз,
Быть метлою, сражаться с песчинками, да считать себя в принципе правильным -
Я надеюсь сердечно и искренне: не про вас это все, не для вас.
Растеряв все, что есть человечное, предавать беспринципно доверие,
Унижая другого без милости в его трудный, отчаянный час,
Бить по нервам словесной картечью и упиваться своим лицемерием…
Я надеюсь сердечно и искренне: не про вас это все, не для вас.
Быть с собою, как минимум, честными, научиться душою прощению,
Видеть Мир через призму наития, а не мутность неискренних глаз,
Разливаться прекрасными песнями, вызывая восторг ощущения -
Я надеюсь сердечно и искренне, что последние строчки про вас…
Елена Риче
Картины полотно немое...
СТИХ К КАРТИНЕ В.Г. ПЕРОВА «ТРОЙКА» 1866г.
Картины полотно немое,
Но душу режет пополам.
Когда ты видишь как судьбою,
Здесь дети загнаны в капкан.
Одежду ветром растрепало.
В глазах бездонной боли след.
Что видели они? Так мало…
Потоки слез, от разных бед.
Краюху хлеба, щи – за роскошь,
Пришлось по жизни принимать.
Да печь, суровою зимою,
За рай небесный почитать.
А сзади воз, с огромной бочкой
И к избавленью нет пути.
Сегодня детство здесь извозчик,
Только б хватило сил везти…
Им, нужно дальше, шаг за шагом,
До ночи путь свой одолеть.
Ведь, не помогут, слезы градом…
Реветь – почти что умереть.
Пусть, нараспашку одеянье!
И руки смерзли до кости.
В них твердое живет желанье,
Свой путь по жизни обрести!
Елена Риче, август 2010г.
Елена Столь
В безысходности поиска
В безысходности поиска скомканных улиц
Мы на реки проспектов выходим из снов,
Мы не верим прохожим, что вслед обернулись:
Среди них нет друзей... И, увы, нет врагов!
Мы в роскошные офисы входим небрежно,
Нам секьюрити шлёт немигающий взгляд.
Свет неоновых ламп ослепляет нас...грешных
Вверх на лифте судьбы поднимаемся в ад!
Самобытность поправ, к небесам небоскрёбы
Пригвоздили свои долговязые пни
С высоты не объять наших мыслей трущобы,
Что рубиновым звездам в прожилках сродни.
В безысходности поиска верных решений
Мы в бескрайние реки сознаний влились,
В безупречности истины сотканных мнений
Нам желанных свобод открывается высь.
Игорю Таджидинову http://www.stihi.ru/2010/01/15/3835
Елена Чуфарова
Содрогнись от катастрофы
Катастрофой блеснуло небо… Дымкой стелется пелена…
Я такого не знала неба… Не горела еще так страна…
Маски давят прохожим лица, и все меньше детей вокруг,
Задыхается столица, и огонь сомкнул свой круг…
С перехваченным дыханьем в дымном облаке страна
Задохнувшимся сознаньем примеряет ордена…
Поздно поняли мы, люди, что Вселенная одна
Что спасать её мы будем, ведь горит огнем она…
За грехи наши расплата, за ошибки нам урок,
Мы пред Богом виноваты… От пожарищ есть ли прок?..
Содрогнись от катастрофы… Попроси простить грехи…
Иногда метаморфозой прорастают в глубь стихи…
Как порой полезно к Богу с покаянием прийти,
Он укажет нам дорогу – мимо храма не пройти…
Игорь Пинин
Памятники
Мне Ленин и не дед, скорей прапрадед.
Его ругали и хвалили, Бога ради,
Так часто забывая о живых,
Ища ответы вечно в нём, не в них.
Безликий, он стоит на площадях
Райцентров и селений, городов.
Его дожди бывает не щадят,
Но климат не особенно суров.
Суровей люди, жестче режет миг,
Он может и живее всех живых,
Но не живее взорванных в метро.
В ответе кто? Пусть я за всё в ответе!
Давайте ставить памятники детям:
Пропавшим от террора, найденных убитыми,
Избитыми, брошенных родителями.
Давайте ставить памятники детям,
А не политикам и тем и этим,
И им в глаза смотреть, не старика,
Отлитым в бронзе в каждом доме
Те памятнички, на века...
Пусть не бояться, просто знать и помнить.
Кричать, молить, хотя б вдогонку,
Попробовать сказать, но не во грех:
Когда был сделан первый памятник ребёнку,
То был поставлен крест на взрослых всех.
Ирикка
ЕДЕМ ДАЛЬШЕ?
Жизнь - взаймы,
Кредитором - нечистый,
Смерть - в рассрочку,
Финал - пустота.
Едем мы
Территорией мглистой,
Многоточия
Пряча в кустах.
Чёрный нал,
Суета по безналу,
Деньги: доллары,
Евро, рубли...
Тронный зал,
Ордена криминалу...
И, - финал,
Мы сидим на мели.
Раньше б знать!
Да глаза закрывали,
Любовались
На фирменный кич.
Едем дальше? -
Какой!.. На вокзале
Простояли,
Суть тщились постичь...
Йегрес Вокашу
Под откос
«Наш паровоз вперёд…»
Приехали?
Базар-вокзал-капитализм.
Держи карман пустой с прорехами.
За катаклизмом катаклизм.
Кто виноват? Что делать, стрелочник?
Чем искупить вину твою?
Всей жизни мало. Жизнь – копеечка.
Что Кормчий шепчет бытию?
Корчма, кормушка, карма, кара ли?
Накаркал. Всё! Вопрос решён.
И грубо грабят...
Грабли старые:
Терпите, будет хорошо!
Я власть советскую не жалую,
Хотя из бывших – пионер!
Клянусь святым – трёхлапой жабою!
На новый, рыночный манер.
Я глух идейно-политически,
Партийно-показушно слеп,
Иду по жизни эмпирически,
Топчу тропу в небесный склеп.
Быт обеспечен.
Связь мобильная.
Чешу затылок, ем кокос.
Но эту эру изобилия
Пустить охота под откос.
Капитан Буратино
Раздача...
"Его зарыли в шар земной..." Сергей Орлов
Когда хоронили бесплатно,
Раздача минула в шаге -
Ведь должен был кто-то залпом
Дать по засевшим в Рейхстаге!
И позже она миновала,
Когда, залечивши раны,
Под небом цветным Урала
В Салде поднимал он краны.
Судьба для чего-то хранила
От глупой беды защищала
На красной зоне Тагила
На чёрной зоне Сучана...
Но что-то не так он сделал,
Хотя не искал спасенья.
Сегодня - на зоне белой
Нет денег на погребенье.
Удачлив ведь был - до чёрта!
А тут вот - гляди - незадача:
Работал, работал, работал
И вот не успел к Раздаче...
Королева Грёз
Куда идут часы
Куда идут часы
Когда приходит полдень,
Куда идут они,
Куда мы все уходим,
Там звук тягуч и густ,
И теплый влажный воздух
И я не слышу хруст
следов своих морозных
Там мысли далеки:
Вот дождь и поступь сзади,
вот серые зонты
от мокрых перекладин.
Спокойное лицо,
возможно и у края,
Вот только тот вопрос,
Все мучает, " Где я, Я ?
Кузнецова Людмила
В родном краю
В родном краю то ветрено, то зябко.
Судьбу, как хлеб, ломая пополам,
несём по заведённому порядку
свою любовь к отеческим гробам.
И ставя свечи по российским храмам,
глядим, как новый русский из мошны
бросает заграничным запевалам,
по их понятьям - жалкие гроши.
А старый русский усмехнётся горько,
когда сведёт концы свои на нет.
Такие деньги он получит только,
имея стаж работы - двести лет...
Скрипит оплот расшатанной Державы,
но пульс истории не в денежных мешках.
Под спудом времени, под прахом славы
не им лежать в отеческих гробах.
Лев Аксельруд
ВЕНЕЦИЯ. 18-й ВЕК
Ветреный, как страсть южанки,
карнавал полгода длится.
Все – от дожа до служанки –
прикрывают маской лица.
Где тут шкипер? Где священник?
Кто банкир? Кто музы крестник?
Карнавал – как уравненье
с тысячами неизвестных.
День за днём с лицом прикрытым
люди церковь посещают,
в масках делают визиты
и процессы защищают.
И пьянящей благодатью
в каждом сердце бродит ересь:
«В маске всё могу сказать я,
в маске я на всё осмелюсь».
Но вернутся злые будни –
и продажное отродье
об игре трезвонить будет
как о подлинной свободе.
От лица плебейской массы
выступит придворный ритор.
Карнавал... Бредёт средь масок
человек с лицом открытым.
Может, он – монах суровый,
чуждый светской сей забаве.
Может, он – поэт, чьё слово
не нуждается в забрале,
кто светлеет над строфою,
словно бронзу льёт в опоку,
кто в сонетах – с головою –
выдаёт свою эпоху.
Лев Сыроежин
Резвые мальчики.
Резвые мальчики в черных зеркальных очках,
с пухом лебяжьим на детских еще подбородках,
прячут скучающий сумрак в ленивых зрачках
и говорят языком замобильно коротким.
Резвые мальчики в тесных подвальчиках пьют,
предпочитая джин с тоником или текилу.
Пафосных слов не выносят, не терпят зануд,
любят арт- хаус, "Парламент" и автомобили.
Выводок этой экспериментальной страны,
дети угарного дня и чумных фейерверков.
Будто пришельцы, упавшие в полночь с Луны.
Будто "чужие", скользящие, как водомерки...
Дайте им всласть побеситься и вволю пожить.
В возрасте каждом найдутся свои погремушки.
Лишь бы падение в пропасть на поле во ржи
не превратилось в полет над гнездовьем кукушки..
Левин Сергей
Среди пошлых стихов и таких же уродливых песен...
Среди пошлых стихов и таких же уродливых песен
я остался один, и никто мне не нужен теперь,
кроме тех, кто мне дорог и тех, кому я интересен,
только с ними готов я прожить эту жизнь без потерь.
Мир, в котором нет места Любви, как прекрасному чувству,
не имеет, по-моему, права на то, чтобы жить,
ведь уменье любить от души равносильно искусству,
а такому искусству, поверьте, нельзя научить.
Не хочу я жить с теми, кто меряет дружбу деньгами.
Настоящую дружбу никто не способен купить.
С Божьей помощью, мы выбираем друзей себе сами
и живём только с теми, с кем хочется Жить и Творить.
Мне чуждЫ оправданья предательству, как таковые.
Тот, кто предал однажды, способен на это и впредь.
Верность Родине, Другу, Любимому - вот часовые,
что стоят на посту, не давая душе умереть.
Мне смешно наблюдать за рождением новой элиты,
как из грязи князья причисляются к лику святых,
а понятия честь и достоинство нынче размыты
до ничтожных значений, до истин, почти что, пустых.
Пустота заполняет собою сегодня пространство.
Наши души - пусты, в головах правит бал сумасброд.
Мы погрязли в разврате, опухли от вечного пьянства
и при этом себя называем - Великий народ.
Вот чего не могу я понять и не в силах постичь я,
почему мы Народом становимся лишь на войне,
но она отгремит, мы впадаем в режим безразличья
ко всему, что касается жизни в Великой стране.
Почему же мы в мирное время не ценим друг друга?
Кто сказал, что в разлуке лишь можно любовь познавать?
Суждено ли нам выйти за рамки системного круга?
И способны ль мы, люди, судьбу свою сами создать?
Кто же более нас будет нам же самим интересен,
да и кто, кроме нас, будет думать о нас же самих?
А посредством блестящих стихов и божественных песен
мы докажем, себе же, что можем быть лучше других...
Леонид Пивоваров
Стану я убийцей или нет
Стихотворение написано для участия в тематическо-анимационном
анонимном конкурсе « Трудный выбор »
Блиц-Молния http://www.stihi.ru/avtor/pyatslov
= = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
Я спокойна почему-то... У меня ещё минута.
Господи, ну кто же даст совет?..
Словно кровь застыла в жилах, а я так и не решила,
стану я убийцей или нет?
В этой клинике престижной мало думают о жизни,
жизнь и смерть – один сплошной гроссбух.
Недостачи и излишки... Как в большой амбарной книжке,
здесь важней всего баланс на круг...
Мой малютка, мой желанный, ты ещё не видел маму,
да и я не видела тебя.
Вот пройдёт совсем немножко – засучишь ты нежной ножкой,
верю я, надеясь и любя.
Мир чудесен и бескраен!.. Ну, давай же помечтаем,
как с тобой мы будем жить вдвоём.
Впрочем, есть у нас и кошка... Подрасти немного, крошка,
а потом отца тебе найдём.
Папа будет мозговитым, симпатичным, крепко сбитым,
музыкант, а может быть, гимнаст.
Защитит тебя и маму от любого хулигана –
никому в обиду нас не даст.
С папой будет интересно... В животе не слишком тесно?
Это трудное искусство – взять и жить!
Жизнь – весомая награда... Мысли скачут... Может, надо
поскорей отсюда уходить?..
Приглашают в смотровую. По инерции вхожу я.
Пять секунд... и надо дать ответ!..
Снова жидкость стынет в жилах, а я так и не решила,
стану я убийцей или нет?
Лизаветушка
Не тревожьтесь - откуда мы, кто мы
«Миру — мир!»
( популярный советский лозунг)
Не тревожьтесь - откуда мы, кто мы…
Даже, если откуда-то шли,
Мы пришли, мы давно уже дома
И приют свой последний нашли.
Нам бы быть милосердней с тем миром,
Что в объятья нас принял свои.
Чтоб потомкам осталась квартира
В звездном братстве на «Млечном пути»…
Коль мы пленники хрупкой планеты,
Что зависит от звезд катастроф,
Нам познать бы ее секреты,
А не в топку подкидывать дров.
И тогда уж понять бы смогли:
Нет приюта нам, кроме Земли…
Людмила Калягина
Городская болезнь депрессия
Город-логово дышит смогами…
Бродит стоптанными дорогами
В человеческом пёстром месиве
Городская болезнь - депрессия,
Ищет губящих и погубленных,
Нелюбимых и недолюбленных,
Недоверчивых и неверящих,
Непроверенных и проверивших,
Ищет тратящих, нерастраченных,
Расплатившихся и проплаченных,
Ищет плачущих и оплаканных,
Ищет прячущих и упрятанных,
Тех, кто солнце держал – обжёгся,
Кто дорогу узнал – зарёкся,
Вдохновенье черпал – и спился,
Начал звёзды считать – и сбился…
Не окликнет, гадюка-умница,
Лишь туманом затянет улицу,
А оттуда – спустя немножечко –
Выйдет месяц и вынет ножичек…
Максим Корсаков
рефлексия
не спастись от вселенской грусти
в желтом доме переполох
нас зачем-то нашли в капусте
и поставили на горох
нам удар по башке - будильник
все фальшиво как rest in peace
между дат на кресте могильном
помещается прочерк-жизнь
счастье где-то за дальними далями
мы всегда на сто первых ролях
и пасутся кони педальные
на асфальтовоминных полях
Марков Алексей Васильевич
Мертвое тело лекарством не лечится
Мертвое тело лекарством не лечится,
Сгнившие корни в земле – это прах.
Призрак России в агонии мечется…
Думы законы застряли в зубах.
В теплом местечке гнилье развивается,
Сытый голодному – истинный враг.
Черной икрой демократ забавляется,
Пьяный мужик сторожит его флаг.
Сытые нынче – бандиты-политики
Водкой споили простых работяг,
Это свобода – кричат аналитики…
Нужен стране этот вечный бардак?
Должен родиться в России Иванушка
С крепкой дубиною в сильных руках,
Носит в утробе его наша Аннушка,
Русская Баба, уже на сносях.
Слово от имени Бога вещается,
Молятся правой рукой при свечах…
Хваткой бульдога все крепче сжимается
Горло народа с улыбкой в глазах.
Марьяна Стадницкая
Философские потуги
К высотам стремиться не грех.
Но сказка становится былью
Для тех, кто карабкаясь вверх,
Сначала сложил свои крылья.
***
Свои забетонировав сомненья,
Он ни на йоту с места не был сдвинут.
И в гордом одиночестве покинут –
Чем хрупче доводы, тем тверже точка зренья.
***
Оставь надменные гримасы,
Кичась сомнительным родством.
Ведь не у всякой серой массы
Есть общность с серым веществом.
***
Твои нравоученья мне не новы.
Напрасно отложила ты вязанье.
Вначале, безусловно, было «слово»,
Озолотив собой твое молчанье.
***
И долг, и преданность, и верность –
Рассолом смоченные розги!
Их высоты закономерность
Превыше сердца. Но не выше мозга!
***
Полет мечты моей узкоколейки
Стучит неторопливо по судьбе.
И жизнь проста, как школьная линейка,
С чертой из пункта А до пункта В.
***
И Бесконечностью обвита,
Взирала Мудрость исподволь,
Как мнит себе, что он Орбита,
Обычный, но чванливый Ноль.
***
«Да будет мир!», сказал нам дядя Сэм,
На кителе застегивая лацкан.
И в этом мире нет угла совсем,
Не охраняемого воинами в Штатском.
***
Кончина новшеств и идей
Там, где есть страх падения.
И нет агонии страшней
Принятия решения.
***
Всегда вдвоем, как парная одежда,
Как хлеб и соль и как палач и плаха.
Так Страх всегда сопутствует Надежде.
Надежда – это вечный спутник Страха.
Мехнина Татьяна
Актриска
Кто ты? Актриска, не больше...
Почти бездарность -
Слышать не раз приходилось.. а ну и что!
Все они так, режиссёры... пускай вульгарны -
Гордость и принципы сбросила со счетов.
В общем, талант и не важен, когда в гримёрной
Ты отдаёшься за право вторых ролей...
Ты бы могла точно так же сниматься в порно
И зарабатывать евро взамен рублей.
Нет, не могла бы - ты это находишь странным,
С горечью рот вытирая от жадных губ.
Вот и работа... Актриска по прейскуранту...
Люди, бывает, и больше, чем просто лгут.
Все они так... закаляют из сердца камень.
Терпишь...
А к ночи до дома почти ползком...
Тошно от слёз, унижений, и рвёт стихами...
В жизни бывает и больше, чем нелегко.
Снова запятнанным солнцем разбудит утро -
Слишком разбита... и к чёрту театр весь! -
Ты так не скажешь.
А значит, помада, пудра...
Дома ребёнок. Он плачет и просит есть.
Надежда Самородова
Свинцовая боль
Бывает строка, как глоток воды -
Последний, живой до боли...
Когда стране только шаг до беды,
Она - Куликово поле!
Бывает приказ, словно боль свинца
Не где-нибудь, а под сердцем...
Погибший отец моего отца
Оставил мне жизнь в наследство.
Комбаты (им было по двадцать лет)
Писали музыку боя...
Клочок земли, что берёг мой дед
Был Куликовым полем.
Бывает аккорд, как глоток воды,
Которым напиться хочется...
Вела до Берлина сквозь боль и дым
Симфония Шостаковича,
Без слов, неистово, как набат,
Как клятва на поле боя...
Стоял и выстоял Ленинград
На том Куликовом поле.
Так было. Так будет. Цветут поля,
Не зная свинцовой боли...
Я - внучка солдата, и эта земля -
Моё Куликово поле!
Ника Гир
Родителям
Как дороги сердцу, до спазма, до боли
и "мама", и "папа" - родные слова.
Досталась вам в жизни нелёгкая доля,
но жизнь, как известно, бесспорно права.
Простите меня за моё невниманье,
за то, что порой совершала ошибки.
Спасибо, родные, за ваши старанья,
за доброе слово, за нежность улыбки.
Простите, что часто со мной уставали,
в житейских невзгодах стараясь помочь.
Спасибо за то, что душой согревали
свою романтично-упрямую дочь.
Пусть жизнь ещё много тепла вам подарит,
любви огоньком пусть искрятся глаза,
в дороге судьба не споткнёт, не ударит,
и только от радости льётся слеза.
Ника Харламова
Ганина яма
Царь, царевич, король, королевич,
дочери, слуги, тело супруги
в дни катастрофы с русской Голгофы
брошены прямо в Ганину яму.
Черная копоть, крови по локоть
красной монаршей детской и старшей.
«Царь, царевич, король, королевич», -
плакали сосны о венценосных,
белой березы липкие слезы
ближе к могиле землю поили,
ночью к погосту падали звезды,
в скорби-печали травы шептали:
"Царь, царевич, король, королевич".
Сняты короны, заняты троны,
что еще нужно, бить безоружных?
Трупы на трупы брошены грубо,
выжжены храмы, Ганиной ямой
стала держава слева и справа.
Царь, царевич, король, королевич,
кто же рассудит в месиве судеб?
Красный безбожник, хищный сапожник,
адский портной, правя страной,
пулями, саблей капля за каплей
знамя России кровью залили...
...Смотрят с иконы те, кто исконно
Царь, царевич, король, королевич.
Олег Радионов
Мы её убивали
Она дышит, ещё, но уже ей осталось не много,
Её пульс еле слышен и скоро наступит коллапс.
Вместе с нею умрём мы, но нам-то туда и дорога,
Этим самым Всевышний, нам всем по заслугам воздаст.
Убивали её мы, как дети стрекоз и букашек,
Безрассудно порою транжиря бесценный эН-Зэ.
И от лени своей, от тупой безрассудности нашей,
И с ухмылкой кривою , мол, делаю так же как все.
А она удивляла нас буйными красками неба:
(То багровый закат, то кроваво-лиловый рассвет)
Красотою лесов и полей с колосящимся хлебом,
Синевою морей, и кузнечиком в мокрой траве.
Мы её убивали, сначала банально и просто,
Под жильё расчищая её вековые леса.
И на лысых местах, городов громоздились коросты,
В её кожу, врастая бетонными иглами свай.
А потом возводили огромные язвы заводов,
Прожигая насквозь ее кожу, вторгаясь ей в плоть,
Что собой отравили и почву, и воздух, и воду.
Она плакала, слёзы роняя дождями кислот.
Но, как прежде, кормила, жалела, поила, и грела,
Вместе с нами хотела дожить ей отпущенный век.
А она нас любила, и нам колыбельные пела,
И представить не смела, какой это зверь – человек.
Ну а нам, и не вдруг, всё хотелось побольше комфорта,
Власть, почуяв свою, мы по праву всемирных владык,
Зарывались к ней в грудь, разорвав нефтяные аорты,
Почти в каждом краю, оставляя насилья следы
И совсем, охмелев от внезапно постигшей победы,
Стали выше на чин, и свой пыл не могли остудить.
Вспышки ядерных бомб, как садистский ожог сигаретой,
На нетрогано-чистой и нежной девичьей груди.
Говорила без слов, нам она, но мы жили не внемля.
Нам советов не надо, не нужно подсказки ни чьей.
Рвём озоновый слой - одеяло укрывшее Землю,
Защищавшее нас от космических жестких лучей.
А она матерински, нас всё ещё, где-то, жалея:
«Успокойтесь на время, ну дался вам этот прогресс»
Ну а мы, от своей близорукости просто шалея,
Перекрыли артерии - реки ей бляшками ГЭС.
Обмотали ей тело струною железной дороги,
Оросили пустыни, не взвесив все против и за.
И ещё, так хотелось, и это желание многих,
Осушили болота, а может то были глаза…
Ископали, изрыли открытыми шахтами тело,
Чтоб попасть прямо в мозг, сверхглубокую* стали бурить.
Мы проткнули её просто так, потому что хотелось,
Снять извечный вопрос любопытных – «а что там, внутри?»
А она, всё терпела, и шла на все жертвы собою,
Ради нас бестолковых. Зачем? Не ответит сама.
И прощала нам, дел наших жуть, как прощает побои
От нетрезвого сына седая и старая мать.
Ну а мы, человеки, цари этой нежной природы,
Брали, сколько могли, а не, сколько нам нужно на жизнь.
Без царя в голове, создавая изменчивость моды
Под предлогом любым в её тело втыкали ножи.
Она дышит, ещё, но уже ей осталось не много.
Её пульс еле слышен и скоро наступит коллапс.
Вместе с нею умрём мы, но нам-то, туда и дорога.
Этим самым Всевышний, нам всем по заслугам воздаст.
Ольга Ио
Новый строй
На плаху! Долой
башку курчавую,
Русской рубахой
врагов долой!
За горло тоску
рукой правою,
Левой голосуем
за новый строй!
Знаменем красным
страна накрыта,
Скатерть самобранка
дырами цветет,
Кто рожей гож
из золотого корыта
Ковшами царскими
икру гребет.
Сирым да босым
пойла обозы,
Тешься рванина -
радости тьма.
Раздаем щедро
кандалы да розы,
Родное раздолье
сума да тюрьма.
Душу русскую
коленом в изнанку,
Смейтесь, доколе
позволит стыд,
Меняем гордо
честь на баранку,
Не льнет к юродивым
тавро обид.
Полякова Любовь Аркадьевна
Март пятьдесят третьего
Рыдали траурные марши
Из репродукторных тарелок.
И молодые мамы наши
В шеренгах утренних линеек
Стояли стройными рядами,
Поникнув в грусти бесконечной.
И вздрагивали от рыданий
Девичьи худенькие плечи.
Гудели фабрики, заводы,
Станки стахановцев замолкли.
И наши бабушки в проходах,
Ещё не старые нисколько,
Под марши скорбные стояли,
Худые лица сжав руками.
И слёзы долго вытирали
Своими вдовьими платками.
А деды молодые наши,
Так и не виденные нами,
Под эти траурные марши
В могилах братских мирно спали.
Но, если б марши услыхали,
То поднялись бы все поротно,
И от солдатских тех вздыханий
Вся содрогнулась бы Европа...
И я была
в той верноподданной
Шеренге скорбного народа,
Умершим
преданной
и проданной...
Хоть родилась
через два года.
Просто Печальная Птица
Ересь
Всплески адреналина
Кровь превращали в «чили»...
Кайся же, Магдалина!
Разве не научили?
Разве не излечили
Душу твою от блуда
Проповеди, бичи ли?..
Разве твой Бог – Иуда?
Прошлое – камнем в пропасть.
В будущем – есть ли место?
«Бог, ниспошли мне кротость,
Я ведь Его невеста!
Бог, отпусти грехи мне!
Видишь, уже смиренна...
Если Твой Сын погибнет,
Что мне тогда – Геенна?!»
Льдом на сухие губы
Сыплется бисер пота.
«Снился мне крест... К чему бы?
Бог... То ведь – сон?.. Всего-то??..
Знаю, грешна... грешила...
Злобна людская память...
Разве Его могила
Сможет меня исправить?!»
Выброс адреналина
Рвёт капилляры плоти...
«Новая» Магдалина –
Та ли, что все вы ждёте?
Снова вскипит кессонно
Кровь от фатальной жажды...
Каяться нет резона,
Не согрешив однажды!
Источник вдохновения: «Ты и я» (Василий Тюренков)
http://www.stihi.ru/2008/05/20/2756
Раиса Мельникова
КРАЙ МОЙ НЕПУТЁВЫЙ!
Край мой непутёвый! –
Брань да холода.
Сплошь базар оптовый, -
Деньги, как вода.
Жизнь, как будто сито,
Сеем трын - траву,
Вся страна разбита, -
К подвигу зову.
Мне повсюду пелось
Сладко и легко,
Мне испить хотелось
Счастья молоко.
Счастье! Моё счастье!
Будто сладкий мёд.
Бури да ненастья,
Да честной народ.
Край мой ярко-синий,
Благодатный край,
Я зову Россией,
Украинский рай.
Ненька - Украина!
Киевская Русь!
У крыльца малина.
А на сердце грусть.
Русская окраина!
Курский соловей!
На Руси я крайняя!
Стих мой пой и пей!
Пей его! - проглатывай,
На мозги мотай,
Край мой! Русский ласковый! -
Украинский край!
Жизнь моя - черёмуха!
Песня – соловей!
Я пою без отдыха.
Пой стихи и пей!
Пей мою поэзию,
На мозги мотай,
Логику железную,
Правду воспевай!
Правда спелась с кривдою,
Не разлей вода,
Со стихом-молитвою уходи беда.
Уходи с Украины,
Уходи с Руси,
Все поэты крайние,–
Господи спаси!
Радость! - Радость главное.
Честности восторг!
Время наше славное! -
Неуместен торг.
Не торгуйте совестью,
День-деньской трудясь,
Чтоб со страшной скоростью
Не упасть нам в грязь.
Не ударить с силою
Родину свою.
…За страну красивую
Жизнь благодарю
Светлана Илларионова
Зима. Монолог одинокого старика
Вот и январь. Говорят, повышают квартплату...
Снова мороз за окном и туманный привет.
Ветер (который – не хочешь, заставит заплакать,
С минусом сорок) не спросит: – А сколько Вам лет?
Был бы моложе – плевать мне на эти морозы!
Нынче же зябко не только снаружи – внутри.
Сердце частенько заходится азбукой Морзе,
И дозвониться опять невозможно в ноль-три.
Метеосводки пророчат на днях потепленье.
Как сквозь туман разглядеть умудрились его?
Или в печи натрещали про это поленья?
Что ж, подождём. Но прогнозы – одно шельмовство.
Всё ничего, но зимой умирать неудобно:
"Беленькой" греть мужиков, стерегущих костры...
По объявлению не отыскать ли зазнобу
Да продержаться до тёплой весенней поры...
Сергей Кайтанов
Выбор
Неумолимый Молох - механизм
Всех социальных перевоплощений.
И кажется нельзя застопорить
Чудовищных зубцов его вращенье
Из грязи в князи, перемазав путь,
Движение, - мечтанье всех плебеев.
И наблюдая эту грязе-жуть,
Захочется покинуть их скорее.
Куда идти? Нужны ли нам ключи
Познания, отравленные Богом?
В морях тропических - сезон любви.
Начертим к ним на глобусе дорогу.
И сгоряча проделав этот путь,
Вдруг обнаружим старые симптомы.
Ведь люди не меняются ничуть
Тщеславием и жадностью влекомы.
Вход через выход - убежать в себя,
Травы душисто-горькой накуриться.
В опустошеньи, следующего дня,
Вновь одиозные увидишь лица.
Бежать в буддизм, - в аскезу облаков,
В сон медитаций прямо на вершине?
Достигнуть святость не познав трудов,
В то время как другие тянут жилы?
Повсюду этот «дивный новый мир»
По клеточкам пространство сокращает.
Быть может следует бороться с ним
За жизнь саму! Отнюдь не за медали.
Ведь черт. Хотелось жить, - ну просто жить...
И созидать как будто получалось.
Отсчет обратный, цифрами спешит,
Свести к нулю божественную завязь…
Впечатав выбор кулаком об стол,
Берешь оружие и стих для вдохновенья.
Чтоб сделать мир, - прекрасным из миров,
Нужна борьба! Сомнений вышло время.
Сергей Кривонос
Дворы в огне. Пожарищная хмарь...
Дворы в огне. Пожарищная хмарь.
И снова полный хаос в нашем стане.
На то, как в страхе мечутся славяне,
Глядит самодовольно хан Мамай.
И лики опечаленных святых
Скривились на задымленных иконах.
В полоне честь, и мужество в полоне,
И ждет аркан славянок молодых.
Мы убегаем. Про себя клянем
Врага сплоченность и ожесточенность,
И нашу вечную разъединенность,
И «хаты с краю», где всегда живем.
Над нами — стрел каленых косяки,
Но замер я меж топота людского,
Чтоб вдруг увидеть Дмитрия Донского,
Ведущего на правый бой полки.
И показалось — вместе мы давно.
Вот полк один татар обходит с края,
И заболело сердце у Мамая,
Предощущений гибельных полно.
Победный крик заполнил пустыри,
Встряхнув замшелые устои ханства,
И двигалось сплоченное славянство,
Неся на шлемах отблески зари.
Сергей Трусенков
Жара 1998
В купе жара. В тягучей душной скуке
Усталый поезд тащится едва.
В пейзаже пыльном, в арестантском стуке
От хмурых мыслей тяжелеет голова.
В моем дурмане вам что может стоить
Плестись клубоком и навевать мне бред.
Вам нет конца, и нету мочи успокоить
Мою тревогу, в прошлое билет.
Куда я еду в этот знойный полдень,
Где небо выцвело без ветра перемен,
И где пущу я свои высохшие корни,
И что за ключ я там найду себе взамен?
Куда, Россия, движешься ты тихо?
Твоей Евразии плиты не виден сдвиг.
Почём твоя печаль, беда и лихо?
Я, русский, твоей доли не постиг.
Чего ты хочешь – жадно, неотлучно,
Моя душа? Что нервно силишься понять?
Зачем же, Родина, ты топчешься так скучно,
Что всякому нетрудно обогнать?
Что мне сегодня ближе – неизвестность
Иль рабская привычка чуда ждать?
Измерить чем судьбы моей окрестность,
Весомость лет, свободы рост и стать?
Мне коридор твой безнадежно тесен,
Я вышел вон. В леса твои смотрю…
В моря хочу. Стихов хочу и песен,
Которые тебе я подарю!
Август 1998 - Октябрь 2010
Татьяна Вл Демина
Встреча
Группа наша институтская,
Что мы сделали с собой!
Циники с глазами тусклыми,
Мозг размяк, ушёл в запой.
Первокурсниками юными
Мир хотели излечить,
Общежитскими коммунами
Грызли знания в ночи.
Все мечтали быть хирургами
Или роды принимать.
Стали жадными придурками,
Что же с нами, нашу мать?!
Быстро схлынула патетика
В суете рабочих дней,
Позабыли мы День Медика,
День Торговли стал родней.
Промышляем - кто одеждою,
Кто - дешёвым вторсырьём,
Став банальными невеждами,
Мы барыгами помрём.
Лишь один врачом работает,
Раскрутиться не успев, -
Бедный, жалкий и замотанный
Участковый терапевт.
Говорит со злой обидою:
"Выбились из князи в грязь!"
Как же мы ему завидуем,
В джипы чёрные садясь.
Татьяна Тау
Она
Она любила пить вино, смотреть в окно, читать романы.
Боялась выглядеть смешно, водить "Рено", соседей пьяных...
И если слитком серебра мерцает бра, уютом плавясь,
Нелепой кажется игра тех, что вчера ей лгать пытались,
Что там, за прочным кирпичом, жизнь бьёт ключом, бодрит и нежит,
Что жить-не думать ни о чём - быть палачом самой себе же;
Что мир велик и многолик, что сотням книг не стать заменой
Всему тому, что сам постиг, в чью суть проник, что сам изведал...
...а дни проходят не спеша, их лёгкий шаг её не тронет,
На взгляд с восьмого этажа следы лежат как на ладони...
Татьяна Шкодина 2
Тоска
“Тоска” есть только в русском языке,
“Печаль” и “грусть” доступны всем народам.
Томятся души русские в тоске,
Спеша испить неведомой свободы.
Свободы жить, работать, богатеть,
Пусть предстоит в конце безумной гонки
Понять одно: что нечего хотеть...
Опять тоска чернеющей воронкой
Подхватит и сметет в водоворот
Мечтателя и Гамлета по крови.
И слово “быть” тоска перечеркнет,
И снимет с тайн последние покровы,
Оставив жизнь в слепящей наготе,
Вложив “распни!” в уста убогой черни,
Прильнув к душе, распятой на кресте,
Врастет в нее с предательством дочерним.
Теффия
Команда Фас и верный пес вцепился в русского солдата.
В те дни, когда горячий горец
Дверь НАТО в пропасти искал,
"Цивилизованный" эстонец
В ногах у дяди Сэма спал.
Команда "Фас" и верный пес
Вцепился в русского солдата:
Боец из бронзы службу нес -
Он был убит из автомата
Фашистами. А может теми -
Кто точит нож и видит в снах
К ногам их павшую Россию.
Измученную. В кандалах.
Тимофей Бондаренко
Мой бизнес
D С6 D6
Бизнесом занялись нынче смело
D C7 H7
И рабочий и интеллигент.
Am Ao G
Я решил - открою тоже дело,
D#7 F#
Пусть на это не дадут патент.
Em F7 Dm3-/6
Я не буду тайно шить ботинки,
Ao D6 G
А набравши ворох мудрых слов,
Am G
Я открою мастерскую по починке
F# Hm
Перегревшихся мозгов.
Нынче что-то оскудели чувства,
Ну а те, что есть - идут винтом.
Приложите к ссадинам искусство -
Заходите в этот странный дом.
Для того, кому весь мир с овчинку,
Кто в любовь не верит, наконец,
Я открою мастерскую по починке
Раскуроченных сердец.
Вывеску повешу вот такую:
Если не уверен - заходи,
Мы с тобой о жизни потолкуем,
За заветным зельем посидим.
Для людей, вцепившихся в травинки,
И для тех, кто бьёт об стены лбы,
Я открою мастерскую по починке
Переломанной судьбы.
Целия
Хождение по мукам
Эпиграф:
"Будь гаргульи еще и разумны, они по своим безупречным деловым качествам (лютость, безжалостность, способность пожирать пищу живьем вместе с костями и приносить беду одним голосом) заняли бы достойное место среди наших предпринимателей и политиков."
Ко власть имущим, в банки, дэзы,
Когда приспичит до зарезу,
Но не иначе я хожу,
Слегка набравшись куражу.
В какую ни приди контору,
Там твоему предстанут взору
За баррикадами столов,
Отгородясь, как от врагов,
Под объявленьями на стенах,
Бездушные, как манекены,
Столпы бумаги и пера,
Дел волокитных мастера.
Сидят ну чистые гаргульи,
Задами протирая стулья,
Не поднимая даже взгляд,
На посетителей шипят.
Оставь надежду всяк входящий,
Здесь просьбам место – долгий ящик,
А иногда бывает так,
Что и корзина для бумаг.
А мы все ждем, а мы все ходим,
И посылают нас в итоге
Из кабинета в кабинет.
А толку не было, и нет.
Кураж - непринужденно-развязное поведение, наигранная смелость.
Гаргулья (фр. gargouille), или горгулья [1] — это драконовидная змея.
Элен Смит
быдло?
Я просто быдло, которое можно иметь?
Метод " ипатьевский"- главная фишка дрессуры:
Пряники кончились...Хищно свистящая плеть
Рвёт с удовольствием редким упрямую шкуру.
Что-то во мне возмущается , дико рычит-
Я огрызаюсь щетинисто, но подчиняюсь.
Хочется в глотку вцепиться, но страх-паразит...
Рабская жилка порвётся, и я разгуляюсь!
Глупые лица , надменные взгляды и спесь
Я разотру в порошок, и по ветру развею.
Цепи гремят ,и бурлит ядовитая смесь-
Запах свободы и крови меня сделал злее...
Эльмира Алиева
Моя страна
Фиолетовый шёлк расстилает шафрановый* месяц,
и жемчужною россыпью звёзды, мерцая, горят,
три священных огня* над страною моей ярко светят,
а в садах расцветают хурма, абрикосы, гранат...
Ты раскинулась птицей, летящей над берегом моря,
и, векам неподвласта, над временем будто паришь;
волны Каспия бьются у ног твоих, с ветрами споря,
как крававица юга, ты гордо и дерзко глядишь.
Твои чёрные очи подобны двум капелькам нефти,
что наполнила вены твои, как букетом "Аи",*
из-за чёрного золота алчные рыцари смерти
убивали тебя, чтоб наполнить цистерны свои.
Но мифической птицей ты вновь возродилась из пепла
и мугамом* восточным приветствуешь солнца восход,
вновь прекрасною стала, свободной и духом окрепла,
и птенцы, оперившись, готовятся в новый полёт.
----------------------------------------------------
*Шафран - оранжево-красные тычинки цветов крокуса, выращиваемого на Кавказе.
*Три огня (символ "страны огней") изображены на гербе Баку.
*"Аи" - название одного из лучших шампанских вин.
*Мугам - музыкальный жанр Азербайджана, объявленный ЮНЕСКО одним из "шедевров устного и нематериального наследия человечества".
Юлия Софронова
Голытьба я, голытьба...
Голытьба я, голытьба...
Не жалеть меня, не надо!
Всё пешком-стежком ходьба,
Яркий всполох дня - отрада...
Дождь ли, вёдро - босиком
От опушки до опушки.
А уставши - бряк ничком,
Только б не гремели пушки...
Где-то был мой дом, в нём - свет.
Не от лампочки - от духа.
Прожил в нём я много лет
С доброю своей старухой,..
С милою моей женой,
С девочкою-санитаркой...
Венчаны мы с ней войной,
Горькой фронтовою чаркой...
Деток враг отнял тогда,
Ей в живот всадив осколком...
Годы, жизня... как вода...
Внук... не мой... нагрянул волком.
От музея, говорил,
Выгибал в почтеньи спину,
Но такое натворил...
Обобрал, поджёг и сгинул...
Мать не выдержала то,
Надышавшись едким дымом.
И меня прикрыв пальтом,
Ангелочком белокрылым
Улетела... я видал,
Жду-пожду желанной встречи...
Богу душу не отдал,
Годы новые на плечи...
Я-то что? А ничего.
Никому теперь не нужен.
Вот живу. На огневой.
Только вовсе безоружен...
Голытьба я, голытьба.
Эх, а ведь бывало, было!
Больно всё. А вспомнишь - ба!..
Со Страною всё уплыло...
Юрий Семецкий
23 февраля. Поминальная записка.
Я праздников советских не люблю.
Я не могу свести две половинки –
Мы пьём в угоду праздному Кремлю,
А праздники похожи на поминки.
Ведь каждый день лилась в России кровь
И каждый день сносили обелиски…
Возьми любой из них и сквернословь,
И пей, раз это принято – по-свински.
Не возводя застолье в абсолют,
А в силу лишь сложившихся традиций
Пей допьяна (у нас всегда нальют)
За удаль и незыблемость границы,
За выживших в сражениях солдат,
За матерей их очень долго ждавших,
За Курскую дугу и Петроград
И, наконец, не чокаясь, за павших…
Возьми любой из дней, пусть – в феврале,
Пусть даже двадцать третьего, неважно,
Но помяни всех преданных земле
И в церковь отнеси клочок бумажный.
19.02.2009-18.10.2009