1
От перла красоты потомство ждём -
Так роза красоты не умирает,
О зрелой, с увядающим цветком,
Бутон - наследник память сохраняет.
Ты с отраженья глаза не отведёшь,
Своею красотой любовь питаешь,
При изобилье голод создаёшь,
Как злейшего врага, себя караешь.
Для мира - украшенье, эталон,
Красот весны единственный глашатай,
Свой милый облик, хороня в бутон,
Ты расточаешь слишком скудной платой.
Не жадничай, не то объешь весь мир
С могилой на двоих, устроив пир.
2
Когда чело осадят сорок зим,
На поле красоты, воюя с плотью,
Наряд, в котором ты неотразим,
Начнут считать за жалкие лохмотья;
Тогда то, если спросят, где сейчас
Вся красота весеннего наряда,
Не говори: « В глубинах впалых глаз.» -
Ответ сочтут бесстыдною бравадой.
Достойнее сказать: « Я жил не зря,
Вот оправданье старости – ребёнок.
Старался я, в нём копию творя,
Поэтому он мой портрет с пелёнок.
Я, постарев, как будто молод вновь,
Остыв во мне, пылает в сыне кровь».
3
Глянь в зеркало, увидев отраженье,
Скажи лицу: «Пора портрет создать».
Обманешь мир, не выполнив решенье,
У девушки отнимешь благодать.
Ведь ты же видишь, что любая рада
Дать девственное лоно распахать?
А может быть, любовь к себе - преграда,
Она велит бездетным умирать?
Для рода стать гробницей – вероломство,
Ты - зеркало для матери своей,
Она - в тебе, а ты в своём потомстве
Вернёшь себе апрель минувших дней.
Но если ты решил прервать свой род –
Живи один, и образ твой умрёт.
4
Зачем ты красоту – богатство рода
Транжиришь на себя, прелестный мот?
Она не дар, расщедрившись, природа
Её с возвратом щедрому даёт.
Прекрасный скряга, неужели ссуду
Хозяину не хочешь возвращать?
Без счёта тратя, задолжал повсюду,
Не научившись, прибыль получать.
Хитришь, ведёшь дела с самим собою,
Живя обманом, ты уже банкрот,
Когда судьба отправит смерть с косою,
Где ты возьмёшь приемлемый отчёт?
Делись с детьми своею красотой,
Пока не похоронена с тобой.
5
То время, что ваяло облик твой
Таким, что он притягивает взгляды,
Расправится с твоею красотой,
Не будет ни отсрочки, ни пощады.
Неутомимый времени поток
Во мраке зимней стужи губит лето:
Сорвав листву и заморозив сок,
Пустую землю красит белым цветом.
Лишь тот, кто зрелой розы аромат
За каплей каплю соберёт весною
И, слив в сосуд усиленным стократ,
Спасёт его от гибели зимою.
Теряя плоть, замёрзшие цветы
В духах оставят сущность красоты.
6
Не позволяй зиме испортить лето,
Убив нераспустившийся цветок;
Свой облик передай, как эстафету,
Разлив по чашам жизнь дарящий сок.
Такой кредит не убивает душу,
И плоть не обрекает на тюрьму,
Своим потомством, заселяя сушу,
Плати процент - хоть десять к одному.
Кто десять сыновей – себе по внуку
Уговорит при жизни подарить,
Тот счастлив будет, смерть опустит руки,
Увидев, что весь род не истребить.
Смири свой нрав, твой облик слишком мил,
Чтоб ты его в земле червям скормил.
7
Гляди, как благодатное светило
Встаёт, пылая гордой головой,
Почёт людей величьем заслужило
И повело их взгляды за собой;
Когда на холм небес взошло неспешно,
Как юный богатырь в расцвете дней,
С земли им любовались взгляды грешных,
Но преданных по - прежнему людей;
Пройдя зенит, оно на колеснице,
Как старость, потащилось на закат,
Тотчас, недавно преданные лица
Прочь отвернулись, в сторону глядят.
Не заведёшь в свой полдень себе сына -
Один, как солнце, встретишь час кончины.
8
Сам музыка - от музыки грустишь?
Приятное - приятному отрада,
Зачем же любишь то, за что коришь,
И рад принять, несущее досаду?
Быть может, оскорбляет струн упрёк,
Пропетый ими слаженно и дружно:
«Напрасно не хотел жениться в срок -
Один ты будешь никому не нужным.»
Смотри, как струны дружат меж собой -
Так мать с отцом поют, лаская сына,
Им нравится, и жить, и петь - семьёй,
Единство – светлой радости причина.
Не разделить трёх стройных голосов:
«Один – ничто!» - поют они без слов.
9
Боишься увлажнить глаза вдовы,
Поэтому живёшь ты одиноко?
О! Оправданья эти не новы,
Бездетностью накажешь мир жестоко.
Твоей вдовой он будет слёзы лить,
Ему твой образ был в потомках нужен,
Поверь, вдове боль легче пережить?
Взглянув на сына,- вспомнит облик мужа.
Когда богатство предков тратит мот,
Оно в другие руки попадает,
Кто детям красоту не раздаёт
Тот, грабя мир, её уничтожает.
Не полюбив ни женщин, ни детей
Свой род он убивает, как злодей,
10
Стыдись! Не ври, что ты кого - то любишь,
К себе ты неразумен, словно мот;
Любовью окружённый, ты погубишь
Своей безумной ненавистью род.
Так одержим убийственною страстью,
Что строишь козни самому себе.
Храни свой дом – залог любви и счастья,
О нём забота - главное в судьбе.
О, изменись, чтоб поменял я мненье!
Неужто, ненависть важнее, чем любовь?
Будь милостивым, добрым и влеченью
Продолжить в детях род не прекословь.
Уважь меня: живи на белом свете,
Так чтобы красота осталась детям.
11
Пока ты вянешь, расцветает сын,
В нём часть твоя становится сильнее,
А кровь бурлит, как водопад с вершин,
Ты вправе называть её своею.
В отцовстве мудрость, красота и рост,
Безбрачие - мороз и запустенье.
Будь все, как ты - ушли бы на погост
Все люди мира за три поколенья.
Пусть те, кого природа создала
Уродами погибнут от бесплодья,
Тебе она обильный дар дала –
Умножь его и засели угодья.
Природою ты создан, как печать,
Чтобы свой облик в детях повторять.
12
Когда часы ведут учёт мгновеньям,
Прекрасный день ночь гасит темнотой,
Фиалка отцветает, а старенье
В кудрях всё гуще блещет сединой,
С деревьев листья падают под ноги,
Они стада спасали в летний зной,
Дары полей на дрогах по дороге,
Везут в снопах с колючей бородой,
Тогда грущу, о друге вспоминая,
В урочный час покинет белый свет,
Нас время не щадит, серпом махая,
Готовит место для идущих вслед.
Вступить с ним в спор решатся лишь потомки,
Когда тебя смерть заберёт в потёмки.
13
О, пусть бы ты себе принадлежал!
Владеть собой позволено живому,
Пока ты жить на свете не устал
Свой милый образ передай другому.
Чтоб люди наслаждались красотой,
Её в аренду взяв, не будь беспечным –
Пусть раз за разом милый облик твой
Твои потомки воплощают вечно.
Кто пустит холод в свой прекрасный, дом,
Даст смерти привести его в упадок,
Позволит разорить, пустить на слом,
Когда есть силы наводить в порядок?
Один лишь мот! С отцом вы очень схожи,
Пускай и сын твой это скажет то же.
14
На изученье звёзд ночей не трачу,
Но всё же с астрономией знаком.
Не так, чтобы предсказывать удачу,
Чуму и голод чувствовать нутром;
На каждый миг не в силах дать совета,
На дождь и град в судьбе не укажу,
Разглядывая звёзды и планеты,
Дела земных царей не предскажу.
Иная для пророчеств есть причина -
Твои глаза сумели убедить,
Что будет правда с красотой едина,
Когда начнёт твой облик в сыне жить.
А если ты захочешь жить иначе –
О красоте и правде мир заплачет.
15
Всё то, что на земле произрастает,
Бывает совершенным только миг;
На сцене мира звёзды управляют
Спектаклем, непонятным для других.
Растенья и людей роднит порядок:
Рост каждого зависит от небес,
В зените начинается упадок,
Забвением кончается регресс.
Итог раздумий - грусть от пониманья:
Мой друг сегодня юностью богат,
Но время, ускоряя увяданье,
Стремится полдень превратить в закат.
Люблю тебя, прийти на помощь рад,
Что время заберёт - верну назад.
16
Ну почему нет у тебя желанья
Тирана – время усмирить войной
И защитить себя от увяданья
Надёжнее, чем стих бесплодный мой?
Сейчас живёшь ты на вершине счастья,
Вокруг сады нуждаются в трудах,
Не трать зря время, прояви участье –
Пусть повторят тебя в живых цветах.
Они твой облик, обновив умело,
Точнее, чем перо и твой портрет
Покажут людям, как душой и телом
Ты был красив в расцвете юных лет.
Отдав себя, ты обновишь в другом
Себя своим любовным мастерством.
17
В грядущем не поверят и странице,
Где похвалой тебе наполнен стих,
Хоть видит небо, что они гробница
Для половины доблестей твоих.
А, если я сумею вдохновиться
И описать стихами твой портрет,
Потомок их, прочтёт и возмутится:
«Таких красавцев не было, и нет!»
Листая пожелтевшие страницы,
Презрительно он скажет:» Автор лжёт,
Описывая ангельские лица,
Болтун мечты за правду выдаёт».
Что я правдив, своею красотой
Поможет доказать ребёнок твой.
18
Сравнить ли мне тебя с июньским днём?
Ты красивей, умеренней при этом:
Май бурей расправляется с цветком,
Не успеваем насладиться летом;
То всё сжигая, светит в небе глаз,
То, хмурясь, прячет яркий блеск за тучей,
Прекрасное - прекрасно только час,
Капризен и силён в природе случай.
Твоя краса принадлежит векам,
Её не портят ни зима, ни лето,
Таскаясь чёрной тенью по пятам,
Не может смерть убить мои сонеты.
Покуда люди дышат и читают
Они тебя забыть не позволяют.
19
Обжора время, тигру зубы рви,
Тупи льву когти, убавляя силы;
Плоть Феникса сожги в его крови,
Земля пусть заберёт, что породила;
Твори что хочешь, старь и разрушай,
С ненастьем путай ясную погоду,
Мороз зимы меняй на тёплый май,
Лишь одного, прошу, не делай сроду:
Не тронь пером чело моей любви,
От злобы дней огороди барьером,
Старение навек останови,
Пусть будет для потомков он примером.
А, впрочем, навреди, как и другим,
В моих стихах жить будет молодым.
20
Ты с женским ликом создан был природой,
Душой и господин, и госпожа;
Нежнее женщин сердцем, но отроду
Живёшь, лишь постоянством дорожа;
Глаза ярки, не прячешь в них обмана,
Сияя, взгляд, предметы золотит;
Мужская стать - стройнее нету стана,
Такой мужчин и женщин покорит.
Тебя творила женщиной природа,
Но полюбив, мужчиной создала,
Добавив орган женщинам в угоду,
Им у меня навеки отняла.
Прошу её: Дай мне без вероломства
Его любовь, а женщинам - потомство.
21
Я не из тех, чью музу вдохновляют
Раскрашенные лица жён вельмож,
Кто, не стыдясь, в поэмах применяет,
Расхваливая дам, сравнений ложь,
Равняя с ними перл земли и моря,
И про апрель, и про цветы cоврёт,
Расхваставшись, в безудержном задоре
Припомнит и огромный небосвод.
Позвольте мне быть искренним в сонетах;
Мой юный друг, признаюсь не шутя,
Не так блестящ, как звёзды, но при этом
Прекрасен, как для матери дитя.
Но я не буду цену набивать
Тому, чем не намерен торговать.
22
Стекло зеркал не убедит, что стар,
Пока ты будешь с юностью ровесник,
Когда тебя лишат морщины чар,
Тогда ко мне придёт от смерти вестник.
Твоя краса для сердца, как наряд,
Оно - в тебе, твоё - во мне на марше,
Они, считая время, в такт стучат
Так как же я могу тебя быть старше?
Любовь моя, побереги себя,
Сердца у нас с тобой неразделимы,
Твоё в груди ношу я для тебя,
От зла, как мать, храню неутомимо.
Не думай получить его назад,
Когда моё убьёт смертельный яд.
23
Как, оробев, плохой актёр немеет,
Забыв слова, что сотни раз твердил,
Как вспыльчивый, когда рассвирепеет,
От ярости лишает сердце сил, -
Так мой язык про клятвы забывает,
Разрушив тем любовный ритуал.
Не думай, что любовь ослабевает, -
Не утомил меня её накал.
А красноречие легко заменят взгляды,
Глазами я за сердцем повторил:
Мольбы любви желающей награды,
Раз мой язык тебя не убедил.
Учись глазами слышать: у любви
Уменье молча говорить в крови.
24
Мои глаза - художники умело
На сердце написали твой портрет;
Ему живою рамой служит тело,
Для красоты надёжней места нет,
Ведь взгляды глаз учли и перспективу,
В груди располагая образ твой,
Ты помещенье осветил на диво,
Стекля глазами окна в мастерской.
Теперь у глаз взаимные услуги:
Мои – изобразили твой портрет,
Но и твои заботились о друге,
Мне в грудь, как окна, запуская свет.
Жаль, что, рисуя копию с лица,
Глаза не могут постигать сердца.
25
Пусть те, кому созвездья дарят счастье,
Имеют деньги, титул и почёт.
Моя Фортуна путь закрыла к власти,
Безвестный рад тому, что жизнь даёт.
При ласке государя фавориты,
Как ноготки, под солнышком цветут,
Нахмурится - и вянет радость свиты,
Блаженство длится несколько минут.
Усердный воин, баловень удачи,
Разбитый, после тысячи побед,
От бывшей славы не получит сдачу,-
Все подвиги забудет высший свет.
Тобой любимый, рад тебя любить -
Никто не может этого лишить.
26
Прекрасный властелин моей любви,
Я твой вассал, до гроба верный данник,
К письму – посольству милость прояви,
В нём лишь почтенье, острый ум изгнанник.
Он не сумел найти достойных слов,
Посольство встанет голым пред тобою,
За это не гони моих послов,
Согрей в душе своею добротою.
Быть может, путеводная звезда
Проявит милость, выполнит желанья,
Любовь нарядит, докажу тогда,
Что я достоин твоего вниманья.
Осмелюсь и любовью похвалюсь,
А до того к тебе не появлюсь.
27
Устав от суеты, ложусь в постель,
Мечтая дать желанный отдых телу,
Коснусь подушки - мысли, как метель,
Мозг утомляя, приступают к делу.
Мечты и думы трогаются в путь,
Летят к тебе, пронзая дали ночи,
Глаза слипались - не могу сомкнуть,
Как два слепца на тьму взирают очи.
Душа спешит глазам мечтой помочь,
Незрячий взор твой призрак видит ясно,
Как бриллиант, он озаряет ночь,
Тьму, делая и юной, и прекрасной.
Так ночью ум, а ноги среди дня,
Стремясь к тебе, замучили меня.
28
Как состоянье счастья мне вернуть?
Ни днём, ни ночью отдыха не знаю:
От тягот дня стараясь отдохнуть,
Себя сильнее ночью утомляю.
Свет дня и ночь - враги между собой,
Меня, пытая, пожимают руки:
День валит с ног дорожной суетой,
А ночь мешает спать тоской разлуки.
Стремясь к себе привлечь ненастный день,
Клянусь, что греешь ласковей и жарче,
Когда на звёзды тучи бросят тень,
Твержу, что вечер ты оденешь ярче.
Но дни в ответ мою усталость множат,
А ночь тоскою всё усердней гложет.
29
Когда, гонимый злобой и судьбой,
Отверженный и одинокий, плачу,
Тревожа небо жалобой – мольбой,
Напрасно на проклятья силы трачу,
Желая уподобиться тому,
Кто красивей, таким же стать мечтаю,
Немного успокоившись, пойму,
Что сам себя за зависть презираю.
Раскаявшись, я, вспомнив о тебе,
Перестаю завидовать и злиться,
Моя душа назло лихой судьбе,
Как птица, в небо с песнею стремится.
Тогда я, мыслью о любви твоей,
Счастливей и богаче королей.
30
Когда на суд немых, заветных дум
Воспоминанья вызываю снова, -
Горюет о несбывшемся мой ум
И судит за растрату лет сурово,
Тогда глаза, не ведавшие слёз,
Бывают вновь затоплены слезами:
От мук любви стенаю я всерьёз,
Бесценны те, кто были мне друзьями;
Стеная из – за прожитых обид,
Вновь каждую беду переживаю,
Печальный счёт страданий не закрыт,
За каждый грех оплату повторяю.
Но стоит мне подумать о тебе,
Как снова благодарен я судьбе.
31
В твоей груди стучат сердца людей,
Которых не считал уже живыми;
Там царствует теперь любовь друзей,
Лежащих под камнями гробовыми.
Как много горьких, погребальных слёз
Любовь из глаз похитила напрасно,
Я горевал над мёртвыми всерьёз,
Теперь в тебе их лица вижу ясно!
Ты, словно склеп, вмещаешь всю любовь
Моих подруг, и ветреных, и строгих,
Взяв их права, ты собираешь вновь
Те чувства, что растратил я на многих.
В тебе все те, кого любил в былом,
Ты - с ними - мной владеешь целиком.
32
Быть может, ты тот день переживёшь,
Когда в могилу Смерть зароет кости.
Надеюсь, что найдёшь и перечтёшь
Мои стихи, горюя на погосте.
Сравнив их со стихами молодых,
Найдя в моих трудах несовершенство,
Ты всё же сохрани в архиве их -
В честь нами пережитого блаженства.
Одной лишь мысли удостой меня:
«Будь, друг, живым – не вышло бы конфуза,
Сегодня, друга за талант ценя,
Держала бы своим любимцем Муза.
Но умер он, взошла другая новь,
Я чту их стиль, а в нём - его любовь».
33
Не раз я видел, как вершины гор
Чудесным утром чествует светило,
Как на луга бросало царский взор,
Алхимией потоки золотило,
Уроды - тучи набегали вдруг,
Топтать себя им солнце позволяло,
Блиставший лик, стыдясь позора, тух,
Крадясь, на запад солнце уползало.
Ты, словно солнце, блеском тёмных глаз
Мой лоб однажды взглядом озарила.
Увы, моей была ты только час,
Потом от глаз разлука – туча скрыла.
Моя любовь за всё тебя прощает -
Без пятен даже солнце не бывает.
34
Зачем ты мне прекрасный день сулил,
Шёл без плаща, беспечный как повеса,
Настигли злые тучи, дождь полил,
Нас разделив, уродливой завесой?
Не похвалю за то, что сквозь туман
Придёшь согреть и ласкою, и лестью.
Ты, как бальзам, спасёшь меня от ран,
Но исцелить не сможешь от бесчестья.
От горя не поможет мне твой стыд,
Убытки не покроют сожаленья,
Когда несёшь тяжёлый крест обид,
Сочувствие плохое утешенье.
Но жемчуг слёз, который ты пролил,
Всё зло твоих деяний искупил.
35
За старый грех тоской себя не мучай:
У роз шипы, в источнике песок,
И солнце, и луну пятнают тучи,
В бутон забрался гадкий червячок.
Никто не свят, и я в сонетах грешен -
Твоим делам законность придавал,
Оправдывал: Мой друг в словах поспешен,
И грех твой над другими возвышал.
Разумность придавал твоим проступкам,
Как адвокат оправдывал вину,
Себя судил, тебе шёл на уступки,
Любовь и ненависть ведут во мне войну.
Выходит, я невольно помогал,
Тому, кто у меня безбожно крал.
36
Позволь признать, что мы разделены,
Хотя в любви по - прежнему едины,
На мне одном бесчестье от вины,
Тебя пятнать позором нет причины.
В любви у нас привязанность одна,
Но зло отдельно каждого пытает,
Любовь не поколеблет так сильна,
Часы у наслаждений отнимает.
При встрече не смогу тебя признать,
Чтоб на тебя не навлекать позора;
И ты мне не пытайся помогать,
Чтоб честь твою не пачкали укором.
Храни себя, ты всё, что в жизни есть;
Теперь мои и жизнь твоя, и честь.
37
Как рад старик - отец успехам сына,
Вершащего деянья юных дней,
Так, раненный судьбою без причины,
Себя утешу верностью твоей.
Ведь красоту, богатство, ум и славу,
Вдобавок ко всему и знатный род
Тебе судьбой дарованы по праву,
Любовь добавлю к россыпи щедрот.
Забуду всё: и бедность, и презренье,
Увидев, как ты счастлив и богат,
От этих благ довольствуясь лишь тенью,
Жить частью твоей славы буду рад.
Пусть лучшее, что есть в людской судьбе,
Мой милый друг, достанется тебе.
38
Как может муза медлить хоть мгновенье,
Когда мои стихи полны тобой?
Ты так красив, что чувство восхищенья
Не выразит бумаги лист простой.
Благодари себя, когда в сонете
Найдёшь на что вниманье обратить,
Ну, кто так глуп, чтобы не стать поэтом,
Ведь вдохновляешь каждого творить?
Так стань же музой в десять раз сильнее,
Чем были раньше девять остальных,
Пусть каждый, кто возьмётся, пламенея,
Создаст прекрасный и бессмертный стих.
А если мой сонет заслужит славу,
Отдай мне труд, хвала твоя по праву.
39
Как по достоинству хвалить тебя суметь,
Когда во мне ты - лучшая частица?
Что толку дифирамбы себе петь,
Как, похвалив тебя, не возгордиться?
Для этого придётся врозь пожить,
Пускай отъезд любви уменьшит славу,
Зато смогу я издали хвалить,
Воздать почёт, заслуженный по праву.
Какою пыткой был бы нам досуг,
Тоскою удлиняя дни разлуки,
Когда бы не имел свободы дух
Мечтами о любви облегчить муки!
Используя полученный урок,
Хвалю того, кто от меня далёк.
40
Возьми мои любви, все до одной,
Забрав все страсти, станешь ли богаче?
Ту, что назвал ты истинной, друг мой,
Теперь твоя, другие все, тем паче.
Коль взял любовь, нарушив дружбы лад,
За то, что я люблю - не упрекаю.
Вот если обманулся - виноват,
Своим капризным вкусам потакая.
Прощаю твой грабёж, мой милый вор,
Хоть ты присвоил то, чем я владею,
Но все удары ненависти – вздор,
Зло ревности и горше, и больнее.
В тебе и зло мне кажется добром,
Убей обидой, но не будь врагом.
41
В проступках своеволен по годам,
Когда меня порою рядом нету,
Соблазны за тобою по пятам
И днём, и ночью следуют по свету.
Ты юн и добр - уступчивость в крови,
Поэтому тебя и осаждают;
Когда захочет женщина любви,
Кто отказать ей в ласках пожелает?
И ты, мой друг, соблазн не победил,
Беспутна юность в жажде наслаждений,
Ты, буйствуя, две верности разбил,
Когда вершил захват моих владений:
Её - ты красотою соблазнил,
Свою – изменой мне навек убил.
42
Не вся печаль, что обладаешь той,
Которая в моей груди царила;
Больнее то, что, овладев тобой,
Она в тебе любовь ко мне убила.
Прощая грех, могу их оправдать:
Друг любит, зная, что люблю подругу,
Она милей, чем прежде, хочет стать -
Любовью, доставляя радость другу.
Они владельцы двух моих потерь:
Любимый друг в объятиях любимой,
Любимая владеет им теперь,
Оставив мне крест боли нестерпимой.
Могу себя утешить лишь одним:
Мы с ним - одно, выходит, я - любим.
43
Чем крепче жмурюсь, тем острее взгляд,
Мои глаза днём ничему не рады,
Когда усну, закрытые глядят
Во тьме тебя, отыскивая взглядом.
Но если тень для них светлее дня,
То образ твой соперников не знает,
При свете солнца ослепишь меня,
Раз сновиденье так во тьме сияет!
Какое счастье было бы для глаз
Тебя увидеть ясным днём воочью,
Коль с наслажденьем в снах, за часом – час,
Разглядывают зыбкий образ ночью.
Пока мы врозь, мне дни темней ночей,
Во сне увижу - ночи дня светлей.
44
Будь мыслью – плоть, любые расстоянья
Одолевал бы силою мечты,
Пронзал пространства, движимый желаньем
Попасть туда, где пребываешь ты.
Мне было б всё равно, какие дали
Нас разделяют в этот миг с тобой,
Ни суша, ни моря б не удержали
Меня от встречи с радостной судьбой.
Увы, к несчастью, плоть моя бескрыла,
Земля с водою составляют суть,
На жалобы и стон давая силы,
Мешают покорить мгновенно путь.
Медлительные, ничего не дали,
Мне, кроме тяжких слёз моей печали.
45
Помогут лёгкий воздух и огонь -
Другие элементы мирозданья,
Здесь первый – мысль, она резвей, чем конь,
Второй – неуловимое желанье.
Когда они отправятся к тебе
Посланцами моей любви и веры,
Два остальных живут со мной в борьбе,
Замучив меланхолией сверх меры..
Уныние продлится до тех пор,
Пока послы не принесут ответа:
«Твои тревоги обо мне, друг, вздор -
Я жив, здоров и шлю тебе приветы.»
Порадовавшись, вновь их отправляю
К тебе назад, сам тут же в скорбь впадаю.
46
Как вырваться из замкнутого круга?
У глаз и сердца затянулся спор:
Глаза лишают сердце прав на друга,
А сердце этих прав лишает взор.
Оно скрывает образ твой от взгляда,
А взгляд - от сердца твой прекрасный лик.
Я понял: прекращать раздоры надо,
Мозг в споры глаз и сердца мигом вник,
Собрал он мысли: проявите волю,
Мне надоело слушать этот вздор,
Разделим милый образ на две доли.
И этим завершим навеки спор.
С тех пор у глаз и сердца снова лад:
Любовь чтит сердце, остальное - взгляд.
47
Теперь у глаз и сердца снова лад,
Они друг другу в бедах помогают,
Когда глаза от голода грустят
И сердце от тоски изнемогает.
Глаза пируют, глядя на портрет,
И сердце наслаждаться приглашают,
Но и глазам отказа тоже нет,
Когда сердечко о тебе мечтает.
Благодаря портрету и мечтам
Ты, находясь вдали, всегда со мною.
Куда бы ни уехал – мысли там,
Я - с мыслями, а значит, и с тобою.
Когда глазам ты снишься по ночам,
Взгляд делит радость с сердцем пополам.
48
Настало время отправляться в путь,
Я спрятал безделушки под запор,
Нечестных рук не сможет протянуть,
К ним ночью подобравшись, жадный вор.
Все бриллианты пред тобою - хлам,
Был утешеньем, а теперь печаль,
Мне страшно доверять тебя замкам,
И оставлять добычей вора жаль.
Придётся запереть в моей груди,
Где вечно ты, хотя тебя там нет,
Открыты двери, можешь и войти,
А можешь и уйти в любой момент.
Такую драгоценность спрятать сложно,
Тут даже честность будут ненадёжны.
49
Когда к тебе прозренья час придёт,
Ты разглядишь души моей изъяны,
Твоя любовь всё взвесит и поймёт:
Пришла пора менять мечты и планы;
Решив, что время подвести черту,
Пройдёшь без слов, едва коснувшись взглядом,
И встанешь отчуждённо за версту,
Не пожелав стоять со мною рядом,
Пойму твою холодность и решусь
Сказать себе, что наказанья стою,
Вверх руку подниму и поклянусь,
Что и закон, и правда, за тобою,
Что ты был прав, мне верность не храня:
Нет никаких причин любить меня.
50
Как тяжек путь, когда в его конце
Не праздный отдых с долгожданным другом,
А грустная улыбка на лице
От мысли: мы всё дальше друг от друга.
Конь, чувствуя её, едва бежит,
Устав нести меня и моё горе,
Умножить расстоянье не спешит,
Поэтому не хочет бег ускорить.
Не помогают и удары шпор,
Когда, сердясь, коню в бока вонзаю,
Он тихо стонет, слушая укор,
Я сам сильнее лошади страдаю.
Прошу её: за шпоры не суди,
Ведь радость - сзади, горе - впереди.
51
Я оправдал медлительность коня,
Не испытав за лень к нему вражды:
Друг с каждым шагом дальше от меня,
До возвращенья в спешке нет нужды.
Но как себя он сможет оправдать,
Когда и скорость для меня замрёт?
Готов я буду ветру шпоры дать,
Чтоб он летел ещё быстрей вперёд.
Мысль не догонит самый лучший конь,
Не может плоть желание догнать.
Стремясь к тебе, быстрее, чем огонь,
Любовь коня поможет оправдать:
Бежал от друга, замедляя рысь,
Я мчусь к нему, а ты не торопись.
52
Я как богач, чей ключ благословлён
Открыть пути к сокровищам редчайшим,
На встречу с ними редко ходит он,
Чтоб миг свиданья был всегда сладчайшим.
Торжественные праздники в ряду
Суровых будней всюду исключенье,
Они редки и смотрятся в году,
Как крупные брильянты в ожерелье.
Вот так и время прячет от меня
Тебя, как платье, в чёрный шкаф разлуки,
Поэтому я рад сиянью дня,
Который утром прекращает муки.
Ты даришь мне и праздники свиданий,
И будни бесконечных ожиданий.
53
Какою ты субстанцией рождён,
Взгляни вокруг, помимо личной тени,
Имеешь в услуженье миллион
Теней в земле пропавших поколений?
Взгляни на бюст Адониса, ты – он,
С тебя, его лепил творец великий,
Красой Елены древний мир сражён,
Но и она – ты в греческой тунике.
Везде, вглядевшись, вижу я тебя:
В весне ты поражаешь красотою,
И в урожае узнаю, любя -
Лишь, он сравнится щедростью с тобою.
Во всякой красоте твоя есть часть,
Ты постоянству не даёшь пропасть.
54
Нам кажется бесценной красота,
В которой добродетель процветает,
У розы соблазнительней уста,
Когда над ними аромат витает.
Шиповник привлекателен на вид,
Шипы остры, да и растут не реже,
И у цветов не хуже колорит,
Казалось бы, достоинства всё те же.
При броскости - цветы обделены
Вниманием, без славы увядают,
А розам потому и нет цены,
Что запах не напрасно источают.
Его в себе настой духов хранит,
Как мой сонет хранит твой юный вид.
55
И мрамор, и тиранов саркофаги
Стих о тебе легко переживёт,
Твой образ не померкнет на бумаге,
Когда с камней грязь времени сотрёт.
Пускай война и бунт руины множат,
Пусть статуи вождей падут в борьбе, -
Меч Марса и пожар не уничтожат
В моих сонетах строчки о тебе.
Они назло пожарам и раздорам
Из века в век твой образ пронесут,
Потомки будут славить его хором,
Пока не остановит Божий суд.
Восстав из мёртвых в страшный день суда,
Узнаешь, что в сонетах жил всегда.
56
Любовь моя, возобнови свой пыл,
Не дай сказать, что аппетит острее,
Объестся так, что белый свет не мил,
А утром будет вдвое голоднее.
Такой же будь: сегодня насладись,
Наутро встань, от страсти изнывая,
В любимый облик пристально вглядись,
Поникший дух и силы, воскрешая.
Часы разлуки проводи в тоске,
Как будто разделили океаны,
Когда ждешь встречи на морском песке,
Тогда они особенно желанны.
А если хочешь, то сравни с зимой,
В морозный день дороже летний зной.
57
Что может раб? Прислуживать и ждать,
Когда отдать захочешь приказанье,
Не жаль мне время попусту терять,
Цель жизни – исполнять твои желанья.
Я не решаюсь на судьбу роптать,
Часы и дни считая в ожиданье,
За горести разлуку проклинать,
Когда ты отошлёшь меня в изгнанье.
Боюсь я даже в мыслях вопрошать,
Где можешь быть и кто вокруг толпою,
Печальный раб могу одно – гадать,
Как счастлив тот, кто в этот миг с тобою.
Любовь глупа, опять простить готова,
Не находя в твоих делах дурного.
58
Бог, сделавший меня твоим рабом,
Не дал мне право требовать отчёта:
Когда и кто к тебе приходит в дом
Делить с тобой веселье и заботу.
Я твой вассал, печальна моя роль -
В тюрьме разлуки ждать распоряжений,
Сносить отказ, не обвинять за боль,
Терпеть обиды от твоих решений.
Будь, где желаешь, ты решать вольна,
Чем заниматься делом, иль забавой,
Какая б ни была твоя вина,
Прощать её себе имеешь право.
Дурны, иль хороши те развлеченья,
Жду, не судя, хоть это и мученье.
59
Коль всё старо, то новь - лишь повторенье,
Ум, заблуждаясь, с дедовских времён
Нам выдаёт за новое творенье
Того, кто был давным – давно рождён!
О, как хочу я бросить взгляд в архивы,
Где, постарев на долгих пять веков,
Найти, читая книги терпеливо,
Твоё лицо в старинной вязи слов.
Вглядеться и понять, как изменилось
Уменье твою внешность описать,
У нас ли это краше получилось,
А может, лучше предков не сказать.
Уверен, что, меня опередив,
Хвалили тех, кто не был так красив.
60
Волна волну подталкивает в спину,
Пока на камни берега несёт,
Так и минуты, до своей кончины,
Упорной чередой спешат вперёд.
Все к зрелости идут со дня рожденья,
Едва успев взглянуть на Божий свет,
В зените начинается старенье -
От времени живым пощады нет.
Цвет юности в расцвете лет пронзает,
Морщинами уродует чело,
Всё лучшее в природе поедает,
Косой срезая всё, что отцвело.
В сонетах описав твою красу,
Для будущих времён её спасу.
61
Твоей ли волей ночью образ твой
Мне не даёт тяжёлых век сомкнуть?
Приходят тени, схожие с тобой,
Пытаясь моё зренье обмануть.
А может, это твой незримый дух,
Подосланный подглядывать за мной,
Пытается проверить лживый слух,
Быть может, ревность властвует тобой?
О нет! Твоя любовь не так сильна,
В моей любви и истина, и суть,
Мне предлагая стража роль, она
Мешает непробудным сном уснуть.
Тревожит думой острой, как клинок:
К другим он близок, от меня далёк.
62
Грех себялюбья – стал владыкой глаз,
Душа и плоть теперь его владенья,
Он в сердце корнем глубоко увяз,
От этого греха нет исцеленья.
Прекраснее лица не нахожу,
Изящен стан, дух полон благородства.
Когда я самого себя сужу,
То вижу над другими превосходство.
Когда покажет зеркало меня
Потасканным, в сединах и морщинах,
Тогда твержу, себя за грех виня:
Чудовищна любовь к себе в мужчинах.
Хваля - тебя – хвалюсь в себе тобою,
Украсив старость юною судьбою.
63
Когда мой друг войдёт в мои года
Разбитым и потрёпанным судьбою,
Кровь истощится, станет как вода,
Пойдёт к закату утро голубое.
Старуха старость постучится в дверь
Поблекнут краски царственные ныне,
А в довершенье всех других потерь
Краса, как цвет весны, его покинет.
От этих лет пытаясь защитить,
Я тороплюсь построить укрепленье,
Когда захочет друга смерть убить,
Спасу прекрасный облик от забвенья.
Защитой станет чёрная строка
В ней образ друга будет юн века.
64
Безжалостна у Времени рука:
Пощады нет богатству и гордыне,
И башню, простоявшую века,
И бронзу вечных статуй опрокинет;
Я вижу, как голодный океан
Водой на царство суши наступает,
А берег волны рушит, как таран –
Баланс захватов и потерь равняет;
Чередованье этих перемен
Внушает, что закончится всё крахом,
Потери учат думать: грозен тлен,
В урочный час любовь погубит махом.
От этой мысли хочется рыдать
О том, что есть, но страшно потерять.
65
Раз бронзу, камень, твердь земли и море –
Всё бренность бытия разрушит в прах,
Как выжить красоте в неравном споре
В ней стойкости не больше, чем в цветах.
Как может устоять дыханье лета,
Попав в осаду беспощадных дней,
Когда и скалам не по силам это,
Железные ворота - не прочней.
Пугает мысль: надёжных нет укрытий,
Где мой алмаз от Времени хранить,
Кто в силах удержать поток событий
И красоту от порчи защитить?
Никто не совершал такого чуда,
Спасу её в чернилах – первым буду.
66
Устав, взываю к смерти: - Нет терпенья!
Достоинство с котомкой родилось,
Ничтожество в нарядах и веселье,
От чистой веры злобно отреклось,
И почесть воздают не по заслугам,
И девственность в борделях продают,
И совершенство, опозорив слухом,
Из силы, правя, немощь создают,
И власть лишила голоса искусство,
И знаниями блажь руководит,
И дурью честность нарекло холуйство,
И зло добру прислуживать велит.
Устав так жить, ушёл бы я до срока,
Но другу будет слишком одиноко.
67
Зачем он должен жить среди пороков,
Украсив их присутствием своим,
Чтоб тяжкий грех, укрывшись от упрёков,
Себя связал ещё прочнее с ним?
Зачем цвет мёртвых красок подражает
Румянцу его щёк, он - нежно ал,
Зачем обман уродство украшает
Его лицо, приняв за идеал?
Зачем он должен жить, когда Природа,
Растратив кровь давно уже банкрот,
Казна её всё меньше год от года,
Живёт лишь тем, что у него берёт?
Она хранит его, чтоб с пьедестала
Нам показать, чем раньше обладала.
68
Он – образец для лиц минувших дней,
Когда краса жила и умирала,
Как цвет весны, а мода лбы людей
Заёмной красотой не украшала.
Тогда ещё не стригли мертвецов,
Был локон достоянием могилы,
Завитый волос в виде париков,
На голову не водружали милым.
Видна в нём благодать иных веков,
В то время красота была здорова,
Не молодилась, грабя стариков,
Творя весну, из юности другого.
Друг - образец красы, царившей раньше,
Чтоб видело её искусство фальши.
69
Твой внешний облик восхищает мир,
Прекрасно всё: походка, стать, ухватка,
Все языки твердят, что ты кумир
И злейший враг не видит недостатков.
Все те, кто плоть прославили хвалой,
Воздали только то, что причиталось,
Но речь у них была совсем иной,
Когда души невидимой касалась.
Твоей души увидев красоту,
Её в догадках мерили делами,
Теперь твердят, забыв про доброту:
Цветок хорош, но пахнет сорняками.
В чём состоит причина всех проблем?
Лишь в том, что ты цветёшь, доступный всем.
70
Виня в грехах, навет даёт урок:
Краса мишенью клеветы бывает;
Догадками чернит её намёк –
Как ворон, в чистом воздухе летает.
Когда красив, у сплетен есть резон
Твердить, что ты соблазнам потакаешь,
Червь портит самый сладостный бутон -
Ты чистоту и совесть воплощаешь.
Ты миновал ловушки юных дней
И вышел победителем из схваток,
Жди в будущем нападки посильней,
Все прошлые от зависти задаток.
На лбу тень подозренья, как венец.
Ты был бы без неё король сердец.
71
Когда умру, оплакивай меня
Не дольше, чем с церквей колоколами
Трезвонить будут, что сбежал, кляня
За подлость мир, теперь в земле с червями.
Читая эти грустные слова,
Не вспоминай меня - того не стою,
Люблю так сильно, что даю права
Забыть меня, не мучаясь тоскою.
А если ты заглянешь невзначай
В мои стихи, когда смешаюсь с глиной,
Поэта имя вслух не повторяй –
Пусть гибнет и любовь с моей кончиной.
Когда умру, и грусть, и слёзы спрячь,
Чтоб мир тебя не осмеял за плач.
72
Чтоб злобный мир не требовал отчёта,
За что и почему меня любил,
Умру - забудь, зачем тебе забота,
Не сможешь доказать, что прав ты был,
Пока, мои расхваливая свойства,
Себе на помощь ложь не позовёшь,
Напрасным будет всё твоё упорство,
Над правдою меня не вознесёшь.
А чтобы ложь нас пачкать не посмела
И ты, хваля меня, не прятал глаз,
Пусть имя похоронят вместе с телом,
Тогда не сможет опозорить нас.
Мне за убогость дел моих обидно –
Тебе никчёмного любить должно быть стыдно.
73
Во мне ты видишь время года,
Когда стал редок в кронах лист,
С дрожащих веток в непогоду
Уже не слышен птичий свист.
Во мне ты видишь дня старенье,
Когда в закате гаснет свет,
Подобье смерти и забвенья -
Ночь красит небо в чёрный цвет.
Во мне ты видишь увяданье
Огня в кровати золотой,
Погасит яркое сиянье
Он пищей, ставшею золой.
Увидев это, понимаешь:
Милей всего то, что теряешь.
74
Не плачь, когда за мной придёт конвой
И уведёт без права возвращенья,
Ведь жизнь моя продолжится строкой
Любимого тобой стихотворенья.
Перечитав его, увидишь вновь
Всё то, что лишь тебе принадлежало -
Поэта бесконечную любовь.
Земля получит то, что ей пристало.
Теряешь ты отбросы жизни – прах,
Он для червей законная добыча.
Всё лучшее останется в стихах,
Напрасно мы, теряя тело, хнычем.
В нём нет цены, пусть гибнет под землёй ,
Ведь творчество останется с тобой.
75
Для мыслей ты - как пища для желудка,
Как для земли в зной грома бубенцы,
С любовью бой веду я не на шутку,
С ней маюсь, как с богатствами скупцы.
Порой гордятся, наслаждаясь ими,
Порой от страха потерять дрожат;
Я, как они, то прячу твоё имя,
То славить на весь мир стихами рад.
Порой пресыщен пиршеством общенья,
Расставшись - начинаю голодать
И вновь готов за миг уединенья
Другие удовольствия отдать.
То чахну я, то объедаюсь пищей,
Любя тебя, я - то богач, то нищий.
76
Зачем свой стих лишаю украшений,
Разнообразья, быстрой смены тем,
Не изучаю веяний, течений,
Новейших стилей, моды и проблем?
Зачем пишу всегда одно и то же,
В старьё воображение ряжу?
Зачем слова между собою схожи,
Легко отцовство в каждом нахожу?
Любовь моя, всё потому не ново,
Что лишь тебе стихи я посвятил,
Нарядом новым украшая слово,
Я трачу то, чем много раз платил.
Как солнце утром и старо, и ново,
Так и любовь всё повторяет снова.
77
Как ты стареешь, зеркало покажет,
Часы – неудержимый бег минут,
На чистый лист твоя мысль строчкой ляжет,
Прочтя, её читатели поймут:
Что их морщины в зеркале правдивом -
Намёк на то, что всех могила ждёт;
Увидев тень в часах неутомимых,
Поймёшь, как время к вечности течёт.
Всё то, что память удержать не в силах
Доверь пустым страницам, а потом
Порадуй душу, встретив деток милых,
Которых ты взрастил своим умом.
Часы и зеркала нам помогают -
Они страницы книг обогащают.
78
Я часто призывал тебя как музу,
Ты начал на сонеты вдохновлять,
Завидуя возникшему союзу,
Мне все поэты стали подражать.
Твои глаза немых петь научили,
А тяжкое невежество - летать,
Учёным пышно крылья оперили,
Изяществу придали благодать.
Гордись сильней всего тем, что слагаю,
Ведь всё моё - тобою рождено,
Другие стиль творений украшают,
А мне судьбою большее дано.
Ты для меня - и всё моё искусство,
И самое возвышенное чувство.
79
Пока я о тебе писал один,
Стих поражал изяществом ухватки,
Теперь больную Музу мучит сплин,
Поэтому мои стихи в упадке.
Я признаю: милее темы нет,
Пока молчу, достойные ликуют,
Но всё, что сочинит другой поэт,
Он у тебя - тебе, мой друг, ворует.
Когда про добродетель говорит
Ты поведеньем даришь вдохновенье,
Всё то, что о твоей красе твердит –
Тебе принадлежит со дня рожденья.
Не стоит он, мой друг, твоих похвал,
Ты заплатил за всё, что он сказал.
80
Когда о друге я пишу сонет,
Хваля его, меня лишает слова,
Сковав язык, могущество другого –
Не в силах я достойный дать ответ.
Душою ты – широк, как океан,
Рад равно кораблю и лодке шаткой,
Могуч корабль, но я готовлюсь к схватке –
Ладьи бесстрашной дерзкий капитан.
Твоя поддержка мне важна сейчас,
Корабль на глубине в себе уверен.
Когда разбитой лодки след потерян,
Он не замедлит бега и на час.
Корабль плывёт, ладья разбита в прах,
Страшнее то, что и любовь ждёт крах.
81
Коль доживу, приду похоронить,
Переживёшь - придёшь на погребенье,
Стих о тебе не сможет смерть убить –
Меня постигнет полное забвенье.
Тебе бессмертье принесут стихи,
А я, скончавшись, пропаду для мира,
Могила будет платой за грехи,
А ты в сердцах останешься кумиром;
Стихи на пьедестале вознесут,
Потомки их прочтут или услышат,
На будущий язык переведут,
Когда умрут все те, кто ныне дышит.
Перо поможет до скончанья дней,
Тебе веками жить в устах людей.
82
С моею Музой браком ты не связан,
А значит, можешь смело принимать
Все посвященья, ты же не обязан
Всех пишущих за них благословлять.
Ты совершенен и умом, и телом,
Считаешь, что тебя не оценил,
Хвалил твои достоинства несмело,
Поэтому другими заменил.
Наступит день, и ты, друг, убедишься,
Что вычурна риторика у них,
Сонеты перечтёшь и согласишься,
Что искренней других мой скромный стих;
Густую краску применяют там,
Где кровь не дарит яркости щекам.
83
Я видел, что хорош ты, как и раньше,
Поэтому не тратил зря румян,
Казалось мне: ты выше пошлой фальши,
Считаешь славословье за изъян.
Поэтому в стихах тебя не славил,
Ты убеждал, взрослея на глазах,
Что ни один поэт не знает правил,
Как описать тебя в своих стихах.
Молчание не грех мой, а заслуга,
Немым оставшись, не был среди тех,
Кто похвалами губит душу друга,
Моё молчанье зря считал за грех.
Ты каждым глазом даришь больше света,
Чем похвалами два твоих поэта.
84
Кто скажет миру лучше и точней,
Чем похвала, что ты - один такой?
Нет никого прекрасней и умней -
Ты идеал и телом, и душой.
Нельзя прибавить славы той рукой,
В которой нет таланта хоть чуть – чуть,
А написавший: «Ты - один такой».
Сумеет описанием блеснуть.
Копируя, не будет искажать
Того, что создала природа мать,
Тогда и ум сумеет доказать,
И совершенством стиля восхищать.
Любя хвалу и добиваясь лести,
Ты красоте добавишь лишь бесчестья.
85
Язык мой связан, муза онемела,
Зато пышны соперники в речах,
Они спешат своим пером умело
Воспеть тебя в отточенных стихах.
Я в мыслях щедр, а им не жаль чернила,
Как неуч - клирик говорю : - Аминь!
На каждый гимн, пропетый ими милой,
Так утончённо славят лишь богинь!
Услышав, говорю: «Всё это верно»,
Готов ещё смелее похвалить,
Но только в мыслях, там любовь безмерна,
Жаль, быстро слов не может находить.
Цени других за ветер громких фраз,
Меня - за нежность чувства без прикрас.
86
Его ли гордый парус из стихов,
Взяв курс к тебе, заставил устрашиться,
Упрятав мысли в глубь моих мозгов,
Мой череп превратил для них в гробницу?
А может, дух, украсив его стих,
Теперь меня лишает дара речи?
Нет, с помощью товарищей ночных
Не в силах он стихи мои калечить.
Ни сам поэт, ни бестелесный дух
Который его тайно вдохновляет,
Не могут, победив, хвалиться вслух:
От страха он молчаньем угождает.
Ты, красотой ему, прибавив сил,
Мои сонеты голоса лишил.
87
Прощай, не делай ничего в угоду,
Ты – прав, ценя свою красу и нрав,
Достоинства дают тебе свободу,
Меня лишая на тебя всех прав.
Мы, с твоего согласья стали парой,
Чем я такое счастье заслужил?
Нет оснований для такого дара,
Поэтому вернул, что получил.
Дарил себя, себе цены не зная,
Иль слишком высоко меня ценил,
Теперь, свою ошибку исправляя,
Назад великий дар забрать решил.
Был королём тебе в приятном сне,
Проснулся, а короны нет на мне.
88
Когда меня унизишь без причин,
Достоинства предав на осмеянье,
Я поддержу неправедный почин
Для подлой лжи, придумав оправданье.
Свои пороки, зная лучше всех,
Я поддержу любые обвиненья,
Прилюдно осужу себя за грех,
Всеобщее получишь одобренье.
Внакладе от того не остаюсь:
Любовь к тебе - моей душе награда,
Безропотно с обидами смирюсь,
Что благо для тебя - и мне отрада.
Я твой всецело! - клялся не для виду,
Чтоб ты был прав, готов сносить обиду.
Поэтому сносить готов обиды.
89
Скажи, что я дал повод изменять,
Начну себя винить за этот повод;
Хромым прославишь – стану ковылять,
Приму, не защищаясь, каждый довод.
Меня не сможешь злее упрекать,
Чтоб сделать благовидной перемену,
Чем я себя смогу оклеветать,
Тебе усердно, набивая цену.
Знакомство скрою, буду, как чужой,
Язык забудет сладостное имя,
Чтобы своей случайной болтовнёй
Не выдал, что мы не были чужими.
Клянусь, что буду спорить сам с собой,
Мне недруг тот, кто не любим тобой.
90
Что ж, отвернись, покинь меня сейчас,
Когда весь мир потребовал расплату,
Союз с фортуной будет в самый раз,
Прошу: не будь последнею утратой.
Уйди совсем, печаль не воскрешай,
Не возвращайся в арьергарде горя;
Грозу на дождь рассвета не меняй,
Готовя мне погибель в новой ссоре.
Желаешь бросить, первым уходи,
Пускай кусают беды, словно блохи,
Возглавь их натиск, бей и не щади,
Тогда узнаю, как бывает плохо,
Все горести, что кажутся бедой,
Померкнут от прощания с тобой.
91
Один гордится властью и родством,
Другой - умом, богатством, силой тела,
Нарядом модным, резвым скакуном
И соколом, разящим дичь умело.
Не счесть причин для страсти у людей,
На каждый нрав находится отрада.
Не нужно это всё душе моей –
Есть у неё всего одна услада.
Твоя любовь дороже, чем наряд,
Милее соколов и резвой скачки,
Я знатности и роскоши не рад,
Когда ты мой - противны мне подачки.
С тобою мир мне кажется прекрасным,
Уйдёшь навеки - сделаешь несчастным.
92
Решись на худшее и укради себя;
Пока я жив, останешься со мною,
Я жить умею лишь тебя любя,
Когда уйдёшь – навек глаза закрою.
Мне нет нужды ждать худшего из зол
И меньшее жить шанса не оставит;
Я утешенье в том себе нашёл,
Что твой каприз моей судьбой не правит.
Не сможешь мучить, заставлять болеть,
Твоя измена для меня - отрава.
Я счастлив тем, что счастье умереть,
Когда разлюбишь, получаю право!
Как можно это право запятнать?
Ты мог грешить, а я о том не знать.
93
Живу, надеждой: ты не изменил,
Как рогоносец, позабыв о чести.
Твоя любовь теряет прежний пыл -
Со мною плоть, а сердце в другом месте.
Глаза чисты – ни тени перемен,
Ещё не научились ненавидеть,
Нельзя по ним историю измен,
Как у других по внешности, увидеть.
Творя тебя, старались небеса,
Чтобы любовь с лица не уходила,
Тревогами не портилась краса,
Усталость свежесть кожи не губила.
Как яблоко у Евы, вид твой мил,
От глаз людей твои пороки скрыл.
94
Кто полный сил на зло не тратит их,
Не делает, что грозный вид сулит;
Кто, приводя в движение других,
Сам в искушеньях стоек, как гранит.
Тот, получая милости с небес,
Дары природы не транжирят зря;
Талант и гений двигают прогресс,
Над толпами поклонников царя.
Дарил всё лето запахи цветок,
Хоть только для себя с рожденья жил,
Как только поселился в нём порок,
Сорняк его достоинством затмил.
Позор и слава – результаты дел,
Цветок пахуч, пока не заболел.
Кто, обладая силой бить, не бьёт,
Не делает того, что вид сулит;
Кто, приводя в движение народ,
Сам в искушеньях стоек, как гранит.
Те, получая милости с небес,
Дары природы свято берегут;
Собой, владея, побеждают стресс,
Другие их за твёрдость духа чтут.
Дарил всё лето запахи цветок,
Хоть только для себя с рожденья жил,
Как только поселился в нём порок,
Сорняк его достоинством затмил.
Позор и слава – результаты дел,
Цветок пахуч, пока не заболел.
95
Ты лакируешь грязные дела,
Которые, как черви свежесть розы,
Источат красоту твою дотла,
Поставят честь и имя под угрозу!
Изучат сплетни каждый день и час,
Фривольно намекнут на развлеченья,
Осудят похвалой двуличных фраз,
Трусливо пряча в лести оскорбленья.
О, как порок устроился сейчас,
Найдя в тебе роскошное жилище!
Под красотою, спрятав грязь от глаз,
Всё делает для них желанной пищей.
Я верным сердцем на клинок похож,
Не мучай зря - затупишь острый нож.
96
Одни тебя винят за то, что юн,
Другие упрекают за распутство,
А третьи хвалят: - Да, он мот, хвастун,
Но в нём очаровательно беспутство.
К тебе господ и слуг всегда влекло,
Ты делаешь порок приятным глазу,
На пальце королевы и стекло
Искрится так, что кажется алмазом.
И волк бы мог обманывать овец
Свирепый вид, укрыв овечьей шубой,
Ты стал бы покорителем сердец,
Используя всё то, что людям любо.
Не делай этого я, чувства не тая,
Клянусь: - Ты - мой и честь твоя – моя!
97
Как зиму мне напомнила разлука
С тобой, о радость мимолётных дней!
Я чувствовал и темноту, и скуку
И наготу суровых декабрей!
На самом деле лето, правя краем,
Передавало осени права,
Несла живот с богатым урожаем,
Весной осеменённая вдова.
Мне сиротой тот урожай казался -
Плод без отца с рожденья горе ждёт,
Ты радостями лета наслаждался,
А без тебя здесь птица не поёт.
А запоёт - издаст такие звуки,
Что лист, бледнея, с веткой ждёт разлуки.
98
Когда весной я был с тобой в разлуке,
Гордец апрель рядился напоказ,
Дух юности очистил мир от скуки,
Сатурн и тот, смеясь, пустился в пляс.
Но песни птиц и аромат бутонов
Разговориться мне не помогли,
Не рвал цветов из ласкового лона
Взрастившей их красавицы земли.
Не восхищался белизною лилий,
Пунцовых роз оттенки не хвалил;
На копии не тратил зря усилий,
Ведь образцом для них твой облик был.
Весна казалась мне зимой, цветы,
Лишь тенью твоей яркой красоты.
99
Бранил фиалку:» Милая воровка,
Откуда твой сладчайший аромат,
Не с губ ли друга утащила ловко,
А цвет взяла у крови напрокат?»
Твой цвет волос - в бутоне майорана,
У лилий белизна твоей руки,
Из роз одна - стыдливая, как панна,
Взяла румянец у твоей щеки.
Вторая от волненья побледнела,
А третья цвет похитила у них
И белою, и красной стать сумела,
Её за грех червь точит за двоих.
Я за цветами долго наблюдал:
И каждый у тебя безбожно крал.
100
Где, Муза, ты так долго пропадаешь,
Забыла друга, весть не подаёшь?
А может, ты бездарность вдохновляешь,
Зря тратя силы, песенки поёшь?
Вернись быстрее, искупи измену,
Стихами расплатись за мотовство,
Спой для того, кто слову знает цену,
Перу даст тему, блеск и мастерство.
Очнись, взгляни в лицо, что мной любимо,
Найдёшь порок, сатирою язви,
С дряхлением борись неутомимо,
Везде к нему презрение яви.
Успей прославить друга красоту,
Останови кривой нож налету.
101
Лентяйка муза, чем ты искупишь
Молчание при встрече с красотой?
Ведь ты и против истины грешишь
За славу не воздав ему хвалой.
Быть может, попытаешься сказать:
«У вечных истин постоянен цвет;
Суть красоты не нужно украшать;
Для лучшего другой замены нет»?
Но будешь ли ты оттого немой?
Нельзя молчанье этим оправдать,
Хвалу ему, рождённую тобой,
Из века в век начнут передавать.
Работай муза, жизнь так коротка,
Пусть, как сейчас, друг будет юн века.
102
Спокоен внешне, а в груди пожар;
Любовь растёт, но с виду всё подросток;
Не буду превращать её в товар,
Болтая языком на перекрёстках.
Пока любовь у нас была юна,
Я распевал ей песни до рассвета,
Трель соловья сменила тишина,
Когда пришла для чувств пора расцвета.
Не потому, что соловьям милей
Цветы весны - плодов заката лета,
Когда певцы поют со всех ветвей,
Теряют прелесть трели и сонеты.
Чтоб ты не стала от стихов скучать,
Решил и я немного помолчать.
103
Убожество рождает моя Муза,
Богатство превращает в нищету,
Моя хвала - и в этом суть конфуза -
Тебе не добавляет красоту.
О, не вини за долгое молчанье,
Прочти стихи - увидишь, что портрет
Не передал твоё очарованье,
Строка скучна, в сравненьях правды нет.
Я согрешил, испортив то, что было
Прекрасным, попытавшись улучшать.
Всё исказил, таланта не хватило
Мне о твоих достоинствах сказать.
А то, чего в моем сонете нет,
Тебе покажет в зеркале портрет.
104
Ты, милый друг, - чудесный дар для глаз,
Не старишься, как требует природа,
Каким тебя увидел в первый раз,
Таким и остаёшься все три года.
Мороз трёх зим убил жару трёх лет,
Цветы весны плодами трижды стали,
Повсюду время оставляло след-
Твоя краса и юность устояли.
И всё - таки менялся внешний вид,
Как положенье стрелки – еле, еле.
Со стороны казалось, что стоит,
Но двигалась она на самом деле.
Скажу для тех, кто только начал жить:
- До вас мороз успел красу убить.
105
Зря мне твердят: Язычник - несомненно!
Не идолу поклоны в храме бью,
Мои хвалы и песни неизменны,
Я об одном, и одному пою.
Друг - добр всегда, и этим уникален,
Во всём он совершеннее других,
Поэтому в хвалах я постоянен,
Одно и то же говорит мой стих.
Пишу о нём: прекрасный, добрый, верный,
Потом о том - другим набором слов,
Три темы – вариации безмерны,
Они - душа и суть моих стихов.
Прекрасных, добрых, верных нам хватало,
В одном - трёх этих качеств не бывало.
106
Листая фолианты древних книг,
Я вижу описанья граждан знатных,
Воспевший красоту старинный стих
Про верных дам и рыцарей галантных.
Хваля пером шедевры красоты
От рук и ног до нежных губ и взгляда,
Поэты знали, что родишься ты.
Все их хвалы твоей красе награда.
На нас смотрели мысленно они,
Воображенье дали осветило,
Пророки заглянули в наши дни –
Воспеть тебя уменья не хватило.
Ведь даже мы, живущие сейчас
Немеем при сиянье нежных глаз.
107
Ни личный страх, ни взор души вселенной,
Вообразив грядущие века,
Не могут мне конец любви бесценной
Сегодня предсказать наверняка.
Луна своё затменье испытала,
Авгуры больше не скрывают смех,
Что было шатким, пьедесталом стало,
Цветут оливы, мир суля для всех.
Целитель – время раны залечило,
Любовь окрепла, выглядит свежей,
Я смерть смирил, стихи мне дали силы,
Она тиранит тех, кто был глупей.
В моих сонетах жизнь твоя продлится –
Переживешь царей и их гробницы.
108
Что есть в мозгу, чтоб тратил я чернила,
Чего в стихах не высказал мой дух?
Мне новых слов и мыслей не хватило,
Когда тебя хотел прославить вслух.
Всё сказано давным – давно и всё же
«Ты мой – я твой» вновь буду повторять,
Как новое, твердить одно и то же,
Как в первый раз, тебя благословлять.
Любовь бессмертна вечным обновленьем,
Она всю жизнь нам кажется другой,
Омолодив к любимому влеченьем,
Навеки древность делает слугой.
Иного старца еле греет кровь,
А он твердит про новую любовь.
109
Не упрекай – душой и сердцем твой,
Когда разлука охлаждала страсти,
Не мог расстаться со своей душой –
Она всегда в твоей груди и власти.
Ты – дом любви, других не признавал,
В урочный час из странствий возвращался,
Сам пятна от измены отмывал,
Характер мой в дороге не менялся.
Не верь молве, как каждый, я не свят:
И плоть слаба, и кровь кипит порою,
Но я не отрезал пути назад,
Знал цену чувствам, связанным с тобою.
Клянусь тебе: ничто – огромный мир!
Ты в сердце божество, а не кумир.
110
Увы, всё, правда: по стране метался,
В шута рядился на глазах людей,
Коверкал мысль, кривлялся, продавался,
Для новых - старых забывал друзей.
Воистину твоих измен боялся,
Испытывая верность вновь и вновь.
Помолодел, узнав, что заблуждался,
Теперь ты в жизни - главная любовь.
С ошибками покончено навеки,
Не буду в сердце ревность заострять,
Ты – бог любви, нет лучше человека,
Нет оснований дружбу проверять.
Лишь небу уступаешь чистотой,
Согрей в груди сердечной добротой.
111
О, не брани меня, мой друг, напрасно,
Коварный рок – виновник грязных дел -
На суд толпы меня толкает властно,
Подачек ждать от публики - удел.
На имени клеймо, мне не отмыться,
Стыжусь его я, как красильщик рук.
Не осуждай, дай время возродиться,
Сочувствием убавь груз тяжких мук.
Как пациент, я буду добродушным
Любую горечь горькой не считать,
И уксус, и настойки пить послушно,
Исправленное снова исправлять.
Меня, жалея, дорогой мой друг,
Ты жалостью излечишь мой недуг.
112
Твоя любовь сотрёт с меня печать -
Она на лбу след пошлого скандала,
Похвалят или будут осуждать -
Меня, сегодня, занимает мало.
Ты заменяешь весь огромный мир,
Твою хулу и похвалу приемлю,
Ты для меня единственный кумир,
Не изменюсь, пока не лягу в землю.
Отрёкся от толпы и суеты,
Забрался в бездну, где замолкли звуки,
Не слышу ни похвал, ни клеветы,
От них меня избавил слух гадюки.
Всем пренебрёг, в душе и мыслях ты,
Земля и небо без тебя пусты.
113
Со дня разлуки зряча лишь душа,
Поэтому движения нелепы,
И днём хожу на ощупь, не спеша –
Мои глаза из плоти полуслепы.
До сердца не доходит ничего:
Ни красота цветка, ни форма тела,
Глаза не могут удержать того,
Что мимо взгляда быстро пролетело.
Смотрю на море, горы и цветы,
Всему, что взгляду моему доступно,
Глаза спешат придать твои черты –
Душа моя верна и неподкупна.
Себя тобой, наполнив до краёв,
Мне на глаза накинула покров.
114
В монархи возведённая тобой,
Душа моя пьёт сладкой лести яд,
А, может, колдовство любви виной
Тому, что чудеса глаза творят?
Чудовищ в херувимов рядит взгляд,
С тобой их лицам сходство придаёт,
Луч взора украшает всё подряд,
Всё мигом оживает и цветёт?
О, верно первое: в том виновата лесть,
Глаз душу напоить по - царски рад,
Как чашу, поднимая в её честь
Пришедшийся по вкусу льстивый взгляд.
Ему одно уменьшить может грех -
Он этот яд вкушает раньше всех.
115
Невольно лгал, когда тебе писал:
«Не может сердце полюбить сильнее»,
Тогда мой мозг ещё не понимал,
Что будет у любви накал мощнее.
Случайностей у времени не счесть,
Они указы королей меняют,
Обеты рушат и пятнают честь,
На путь измены сильный дух склоняют.
Боясь его капризов, я сказал:
«Сейчас любовь к тебе всего сильнее»,
Возвысив миг, сомнений я не знал,
Что нужно было говорить мудрее:
Любовь - дитя, кто знает наперёд,
Когда она, взрослея, рост прервёт?
116
Нельзя создать союзу душ преград,
Любовь не может трудностей бояться,
С пути сбиваться, слово брать назад
И гнёту обстоятельств подчиняться.
Она, как веха, раз и навсегда,
Над бурями стоит неколебимо,
В просторах океана, как звезда,
Ведёт ладью к земле неутомимо.
Любовь не шут у времени в руках,
Когда секирой маятник сверкает,
Беднеет яркость красок на щеках,
Она до смерти сути не меняет.
Докажете, что зря любовь хвалил,
Тогда никто на свете не любил.
117
Черни меня, купай в потоках грязи:
Я за добро не заплатил добром,
Забыл любовь и разорвал те связи,
Которые крепили день за днём.
У нашей дружбы время отбирая,
Раздаривал без меры чужакам,
От глаз твоих и милого мне края
Уплыл, подставив паруса ветрам.
Вини за заблуждения, и норов
К реальности догадки добавляй,
Прицелься недовольством разговоров,
Лишь ненавистью взгляда не стреляй.
Ведь жалоба моя - того свидетель,
Что ты сама - любовь и добродетель.
118
Когда хотят усилить аппетит,
Тогда приправой небо возбуждают.
Когда живот от сытости болит –
Слабительным желудок очищают.
Решив, что полон прелестью твоей,
Стал горький соус пить для отвращенья.
Я думал: вызвать тошноту мудрей,
Чем ждать потом серьёзного леченья.
Политика беду предвосхищать,
Лечить болезнь ещё до появленья
Заставила и вправду захворать,
Жестоко наказав за нетерпенье.
Для тех, кто заболел тобой жестоко,
Лекарство – яд - вот вывод из урока.
119
Из слёз Сирен настоек вкус узнал,
В аду кубов мне их перегоняли,
Надежды - страхом, страх надеждой гнал,
Проигрывая там, где ждал медали!
Плутало сердце, залетев в зенит,
Себя считая на вершине счастья,
Глаза мои стремились из орбит,
Когда я ум терял, болея страстью!
Полезен вред! Не зря я так решил:
Хорошее зло делает мудрее,
Кто старую любовь похоронил,
Прочней и ярче полюбить сумеет.
И мне мои страданья были кстати –
Вернул я втрое больше, чем утратил.
120
То, что когда - то был обидчик твой
На пользу мне, в беде мы ближе стали,
Твоею болью согнут я дугой,
Ведь нервы мне ковали не из стали,
Коль ты моей изменой потрясён,
Как я твоей, спасу тебя из ада,
Я не тиран, добывший кровью трон,
Простив обиду, дам тебе пощаду.
Пусть эта ночь поможет нам понять,
Как тяжко жить под бременем печали,
Бальзам раскаянья сумеет боль унять,
Ведь мне твои страданья помогали!
Они сегодня стали горькой платой
За грех, который совершил когда то.
121
Порочным быть - мудрей, чем грешным слыть,
Будь хоть святым - осудят без пощады,
И нас за удовольствие дружить,
Как за порок, винят чужие взгляды.
Зачем глаза других следят за мной,
Завидуя игре горячей крови?
Грехов ничуть не меньше за душой,
У тех, кто ищет фальшь в правдивом слове.
Не хуже я, шпионы и враги
Хотят к своей морали приневолить,
Поэтому неправедно - строги,
Нельзя им толковать дела позволить,
Пока - не убеждаю ими всех -
Все люди скверны, торжествует грех.
122
Подарок твой находится в мозгу,
Надёжно память книгу заменила,
В извилинах я мысли сберегу,
Впишу, чтобы не выцвели чернила.
Пока жив мозг и сердца слышен пульс –
Природой срок отпущенный до тленья,
До той поры я сохранить берусь
Те записи от гибели в забвенье.
Бумажный лист вместить так мало мог,
Твою любовь учту и без расписок;
Отдал его, не будь за это строг,
Ведь только мозгу доверяю список.
Пока писал всё в книжке записной,
Я признавался в памяти плохой.
123
Не хвастай, Время, что меняюсь я;
С размахом пирамид в песках не строй,
В них нового не вижу для себя -
Перелицовка виденного мной.
Жизнь коротка, не трудно восхитить
Старьём, которое ты в спешке нам вручаешь,
Себя мы позволяем убедить,
Что новое ты лишь для нас рождаешь.
Тем хроникам, что ты века ведёшь,
Не удивляюсь, отношусь с насмешкой:
И записи, и то, что видим - ложь,
Которой нас обманываешь в спешке.
Даю обет: « Как ни грози косой -
Не изменюсь, останусь сам – собой.
124
Вот если бы любил тебя за знатность,
Тогда любовь могла б стать сиротой,
Узнав судьбы времени превратность,
Среди цветов жить сорною травой.
Любовь не отпрыск от случайной связи,
Не будет перед роскошью юлить,
Попав в опалу, не боится грязи,
Умеет боль разлуки пережить.
Политика интриг не устрашает,
На краткий флирт от скуки не идёт,
Любовь – стратег: пути и цели знает,
В дожди не тонет, в зное не растёт.
Всё это подтвердят шуты - мгновенья,
Чья смерть - добро, жизнь – зло и преступленье.
125
Без всякой пользы нёс бы балдахин,
Нет толку от почёта показного,
Кто заложил фундамент из руин
Для вечного величия земного?
Я видел, как за видимость забот
Теряют всё, банкротятся вчистую,
Как, яствами набив себе живот,
Растрачиваю, жизнь свою впустую.
Позволь от сердца преданно служить,
Своею волей верность не нарушу,
За это можешь щедро одарить -
Обмен - честнее нет: душа - на душу.
Прочь соглядатай! Чем душа верней,
Тем меньше власти у тебя над ней.
126
С твоей красы не могут взять оброк:
Серп, зеркало и Времени песок.
С годами, ты всё краше и нежней
На фоне увядающих друзей.
Природа, разрушая, норовит,
Прибавив годы, молодить твой вид.
Тобой, любуясь, хочет доказать
Что может повернуть минуты вспять.
И всё же бойся, надоешь и ты –
Хранить не будет вечно красоты.
Когда придётся подводить итог,
Отдаст тебя в уплату, как залог.
127
Когда то не любили черноты,
Красивыми брюнеток не считали,
Теперь цвет тьмы – наследник красоты,
А красоту подделкой обозвали.
С тех пор, как краски взяли в руки власть,
Уродство, красясь, стало жить без горя,
У красоты и дом, и имя красть –
Она осквернена, живёт в позоре.
У милой брови ворона черней,
Глаза под стать – в цвет траура одеты
По женщинам, что стали красивей,
Окрасив краской кудри в цвет рассвета.
Глазам подруги траур так идёт,
Что красота теперь такой слывёт.
128
Как часто ты, о, музыка моя,
В струне рождаешь звук, касаясь клавиш,
Я слушаю, восторга не тая,
Завидуя, что дерево ласкаешь.
А клавиши, целуя пальцы рук,
Подпрыгивают, в струнах звук рождая,
Сержусь на них я до ревнивых мук –
Жнут поцелуи, губы обирая.
Хотел бы я на месте их лежать
И трепетать, когда коснёшься тела,
Губами страстно пальцы целовать,
Как ни одна из клавиш не умела.
Хватает счастья клавишам вполне,
Отдай им пальцы, губы - только мне.
129
Растрата духа, зной, убивший стыд, –
Вот что такое похоть после дела,
А до того груба, дика на вид,
Жестока, ненадёжна, неумела;
Едва поймает жертву на живца,
В презренье превращает наслажденье,
Особенно азартного ловца
Лишит ума, зазвав на угощенье.
Блаженство в деле – после скорбь и стон,
Искомое сверх меры получаешь,
Поверив в радость, ты увидишь сон,
Она даёт не то, чего желаешь.
Все это знают, знают, но грешат,
Стремятся в рай, а попадают в ад.
130
На солнце очи милой не похожи;
Коралл гораздо ярче красных губ;
Темней, чем снег, нагая грудь и кожа;
Как проволока, чёрный волос груб.
Ни белизну, ни алость роз Дамаска
Не нахожу у милой на щеках,
Дух тела, запотевшего от ласки,
Грубей, чем запах спрятанный в цветах.
Любимую за голос не охаю,
Но музыка приятнее звучит,
Богинь не видел, говорят, порхают,
Про милую не скажешь, что парит.
Но всё же не уступит красотой
Оболганным в сравнениях молвой.
131
Ты деспотичней всех земных тиранов,
Надменна и жестока, словно франт,
Для любящего сердца ты и рана,
И самый драгоценный бриллиант.
Любовь к такой не может вызвать стонов –
Тебя увидев, люди говорят,
Не споря с завсегдатаем салонов,
Себе, что он не прав, поклясться рад.
Не в силах думать о тебе без вздоха,
И смуглая лицом ты мне мила,
Вдали от тёмных глаз живётся плохо,
В моих сужденьях чернота светла.
Зловредная молва в одном верна –
Поступками бываешь ты черна.
132
Люблю твои глаза, когда жалеют
За то, что мною ты пренебрегла,
Сочувствуя, как в трауре, чернеют,
Когда от муки жизнь мне не мила.
Воистину и солнце так востоку
Зарёю щёк не красит никогда,
Так небеса, в назначенные сроки
Не озаряет первая звезда,
Как на твоём лице глаза сияют.
Раз в трауре зрачков ты красивей,
Пускай и сердце траур украшает,
Одень и жалость в платье почерней.
Тогда я поклянусь, что красота -
Всегда и всюду только чернота.
133
Будь проклята, жестокая душа,
Мучения двоих твоя заслуга!
От тяжких ран живу едва дыша,
Зачем в рабы взяла ещё и друга?
Меня лишила самого себя,
Потом и друг присвоен был тобою,
Теперь лишён его, себя, тебя,
Измучен трижды пыткою тройною.
Давным - давно пора её пресечь:
Меня, оставив в качестве залога,
Верни мне друга, буду я стеречь,
Его в глубинах сердца, как в остроге.
Не будь такой жетокою со мной,
Всё, что во мне - твоё, пока я твой.
134
В оковах друг! Готов принять решенье
И самого себя лишить всех прав.
Освободи его, мне в утешенье,
На мне, а не на нём срывай свой нрав.
Но ты не сделаешь его свободным сроду,
Жадна, как ростовщик, мой друг - добряк,
Пытаясь оплатить мою свободу,
Он стал рабом твоей красы за так.
Как ростовщик ты жаждешь стать богаче,
Мой друг к суду был привлечён тобой,
Его теряю я, а это значит –
Ты обошлась безжалостно со мной.
В накладе я; владеешь им и мной,
Он долг вернул, но я, как прежде, твой.
135
Пусть у других красавиц есть желанья,
Твоё готов исполнить я – Уилл.
Но, если очень проявлю старанье,
И на другие тоже хватит сил.
Желаньем быть мне имя даёт право,
Когда же совпадёт моё с твоим?
Желания других тебе по нраву,
Когда моё покажется благим?
Как места для дождей хватает в море,
Так и моим желаниям - в твоих,
Могу их исполнение ускорить,
Ведь мне по силам заменить троих.
Пока молва желаний не убила –
Считай меня одним большим Уиллом.
136
Когда душа винит за связь со мной,
Скажи своей душе: » Цени Уилла.»
Других желанья приняты тобой,
Хочу, чтоб и моё ты утолила.
К сокровищам любви добавь его,
Среди других одно моё – крупица,
Один в толпе не стоит ничего,
Как в крупных числах - ноль без единицы.
Пусть буду в изобилии одним,
Пройду среди счастливцев неучтённым,
Считай за ноль, сравнив с любым другим,
Поймёшь, никто не был таким влюблённым.
Желай меня, пусть буду вечно мил –
Люби за то, что имя мне - Уилл.
137
Любовь, глупец, что сделала с глазами -
Не видят ни различия, ни сходства?
Находят красоту, глядят часами
И всё же принимают за уродство.
От пристальности взгляды их паучьи
Спешат туда, где всем открыта дверца,
Зачем из них ты наковала крючья,
К которым приковала мудрость сердца?
Оно своим участок полагает,
Которым уже многие владеют,
Глаза завесу фальши не срывают,
Лицо ужасным показать не смеют.
Они так долго сердцу врали раньше,
Что преданы теперь навеки фальши.
138
Клянётся, что верна мне до конца,
Я знаю лжёт, но верю как в кумира,
Наверное, считает за юнца
Не знающего ловкой фальши мира.
Притворство это – знает, что я сед,
Но ложь мне льстит, беру её на веру,
Во время упоительных бесед
Мы оба врём, но каждый знает меру:
Влюбившись, годы прячут старики,
Она молчит о том, что изменяет.
Обоим признаваться не с руки,
Вид делаем, что каждый доверяет.
Друг другу лжём, кивая головой,
При этом знаем всё, что скрыл другой.
139
Не пробуй примирить меня со злом –
Твоя жестокость сердце мне пронзила.
Не взглядом жаль, а острым языком,
Оставь уловки, применяя силу.
Придёт во флирте острая нужда,
При мне не посылай другому взора,
Зачем тебе хитрить со мной, когда
Ты так сильна, что я не дам отпора.
Пытаюсь твою хитрость оправдать:
«Она не зря меня обходит взглядом,
Старается щадить, не добивать –
Другим наносит раны без пощады».
Измену видеть – нет страшнее доли.
Убей быстрей, избавь меня от боли.
140
Будь так мудра, как ты сейчас жестока,
Презрение сносить невмоготу,
Чтоб боль не закричала раньше срока,
Не прерывай терпенья немоту.
Разумной будь и окружи любовью,
Я твоему притворству буду рад,
Ведь с лекарем о будущем здоровье
Больные перед смертью говорят.
Отчаявшись, я потеряю разум,
В безумии могу оклеветать.
Мир стал дурным, в плохое верит сразу,
Не дай язык от боли развязать.
Не отводи от глаз прямого взгляда -
И этой ласке сердце будет радо.
141
Воистину люблю я не глазами,
Для них ты далеко не идеал,
Назло им сердце славит то стихами,
Что я в тебе глазами презирал.
Звук голоса мой слух не услаждает,
Не рад, когда ты трогаешь рукой,
А вкус, и обонянье избегают
Ночных пиров наедине с тобой.
И ум, и чувства трудятся упорно,
Хотят заставить сердце разлюбить,
Но глупое не слушает, покорно,
Как жалкий раб, торопится служить.
Болезнь мне облегчает пониманье:
Ты, совратив, назначишь наказанье.
142
Я изменил, за это ненавидишь,
Презрением клеймишь во мне порок.
Глянь на себя со стороны - увидишь,
Что мною не заслужен твой упрёк.
Уж если я достоин порицанья,
Пусть выскажут их губы не твои,
Твои - и поцелуи, и признанья
Дарили так же часто, как мои.
В чужих постелях оба верность крали,
Люблю тебя я так, как любишь тех,
Кого твои глаза на ласки звали,
Жалей меня и я прощу твой грех.
Хоть у тебя ко мне претензий тьма –
Не требуй больше, чем даёшь сама.
143
Смотри: бежит за птицею вдогонку,
Забыв про всё, заботливая мать,
Оставила ревущего ребёнка,
Бежит за тем, что хочет удержать.
Ребёнок с плачем бросился за нею,
Торопится, пытается догнать,
Но мать не видит, птица перед нею,
Забыв про всё, спешит её поймать.
Так ты бежишь за тем, кого желаешь,
Тоскуя жду, как тот ребёнок - мать,
Надеюсь, что желанного поймаешь,
Потом меня захочешь приласкать.
Жду и молюсь, чтоб ты, поймав Уилла,
И на меня вниманье обратила.
144
Душой моей владеют рай и ад,
Добро и зло царят одновременно:
Мужчина белокур, аристократ,
А женщина смугла и дерзновенна.
Решив быстрей меня отправить в ад.
Она святого друга совратила,
Для битвы с ведьмой был он слабоват,
Сияя взглядом, чистоты лишила.
Быть может, он теперь и сам злой дух,
Душа от подозрений изнывает,
Смотрю издалека на дружбу двух,
Боюсь, что в ад жизнь друга превращает.
Приходится в сомненьях жить и ждать,
Когда захочет ангела прогнать.
145
Для ласки созданные губы.
Кривясь, сказали: «ненавижу».
В лицо мне выдохнули грубо -
Смертельно был на них обижен.
Она, заметив моё горе,
Тотчас на милость гнев сменила,
И фразу в жёстком приговоре
Сказать по - новому решила.
Смягчила слово «Ненавижу»
К нему добавив окончанье,
Чем показала, что увижу
Я после ночи дня сиянье.
Сказала тихо, не грубя:
«Я ненавижу не тебя».
146
Моя душа - центр грешной, смертной плоти
От внешних сил стеной ограждена,
Лишенья терпит, чахнет в позолоте;
Зачем тебе нарядная стена?
Не слишком ли ты дорого платила,
Беря на краткий срок в аренду дом?
Чтобы наследник плоти - червь в могиле
Пожрал всё то, что создала трудом?
Живи душа за счёт убытков тела,
Чем больше чахнет – тем сильнее ты;
Купи блаженство, продавая смело
Часы и годы плотской суеты.
Плоть – пища смерти, а душе жить вечно,
О ней заботься в жизни быстротечной.
147
Моя любовь во мне, как лихорадка
Неутолимой страстью мучит плоть,
Съедает мою нежность без остатка,
Но аппетит не может побороть.
Рассудок – врач, лечивший от болезни
Увидев, что к его советам глух,
Меня оставил, понял: бесполезно
Лечить того, кто любит свой недуг.
Теперь мне никогда не излечиться,
Рассудок помутился от тоски,
Язык болтать без толку не стыдится,
Слова его от правды далеки.
Клянётся, что светла, тьму гонит прочь,
А ты черна, как ад, темна, как ночь.
148
Увы! Любовь глаза мне подменила,
Что было прямо, стало вкось, да вкривь.
А может, просто здравый смысл убила,
Ум судит ложно, честный взгляд - правдив?
Но если не обманывают взгляды,
Зачем мне мир внушает, что в них брак?
А если обманули, значит, надо
Признать: Влюблённый видит всё не так.
Возможно ль это? Застланный слезами,
Мир искажает нам влюблённый глаз -
Так солнце слепнет, если облаками
И тучами закроется от нас.
Любимая слепит меня слезами,
Пока сама тайком грешит делами.
149
Как можешь говорить, что разлюбил,
Когда я за тебя стою горою?
Не я ли для тебя – себя забыл,
Все мысли и мечты, связав с тобою.
Когда держал твоих врагов в друзьях
И льстил тому, кого не одобряешь?
Мне больно видеть хмурь в твоих глазах
Неужто это ты не понимаешь?
Что есть во мне, чтобы, гордясь собой,
Я от тебя уйти мог без оглядки?
Я покорён и восхищён тобой,
В тебе прекрасны даже недостатки.
Враждуй со мной, узнал характер твой:
Ты любишь тех, кто видит – я слепой.
150
О, кто тебе такую силу дал –
Порок и тот не может бросить тень,
Своим глазам я верить перестал,
Клянусь, что белый свет не красит день?
Дурное привлекательно в тебе,
Способна обелить притворством грех,
Как, не скрывая худшего в себе,
Умеешь доказать, что лучше всех?
Как заставляешь всё сильней любить,
Притом дурных поступков не скрывать?
За то, что не могу тебя забыть,
Ты не должна с другими презирать.
Уж если полюбил тебя такой -
Тогда достоин я любви двойной.
151
Любовь юна, мук ревности не знает,
Хоть и любовью ревность рождена
Обманщица, не спорь, жизнь убеждает –
В моих грехах виновна ты одна.
Когда предашь, моё грубеет тело,
Душа твердит: » Не будь к себе жесток!»
Твердея плоть, упорно рвётся в дело,
Резонов нет удерживать комок,
Услышав имя, он встаёт горою,
В тебе увидев дорогой трофей,
Гордясь собой, согласен быть слугою,
Стоять и падать до скончанья дней.
Бессовестной любовь не называю,
Паденья и подъёмы поощряю.
152
В любви отступник, в том сомненья нет,
Но дважды ты: со мною изменила,
Нарушив тем супружеский обет,
Потом про верность мне с другим забыла.
Но вправе ли за два греха винить?
Ведь у меня и двадцать их бывало,
Когда весь мир пытался убедить,
Что ты достойна званья идеала.
Я уверял в душевной доброте,
Большой любви, твердил про постоянство,
Жил, как слепой в кромешной темноте,
Не замечал ни лживость, ни коварство.
Я клялся, что прекрасна и светла.
Глазами ложь подтверждена была.
153
Спал Купидон, забыв про факел свой,
За ним Дианы нимфа проследила
И, подбежав, холодною водой
Огонь, любовь дарящий, погасила.
Нагрелась до кипения вода,
Священный жар помог ей стать полезной,
Горячею оставшись навсегда,
Прекрасно лечит странные болезни.
От взгляда милой факел запылал;
Груди моей им Купидон коснулся;
Я, заболев, лечиться пожелал,
Для этого в источник окунулся.
Лекарство не нашёл в его волнах -
Оно у милой в пламенных глазах.
154
Крылатый мальчик спал в лесу беспечно,
Горящий факел грел Амуру бок.
Приняв обет быть девственными вечно,
Шли мимо нимфы, видят: спит божок.
Одна из них, блистая красотою,
Шепнула остальным: « Огонь жесток».
Схватила факел девственной рукою
И потушила, опустив в поток.
Вода от жара тут же потеплела
И стала от болезней исцелять.
Влюбившись, я, в ручье купая тело,
Сумел простую истину понять:
Огонь любви согрел мгновенно воду -
Вода любовь не охлаждала сроду.