Послушен воле Бога тот, кто слышит
ту весть, что освещает —не вещает —
просвечивает откровеньем сути
и лишь намеком намечает путь
тому, кто, постигая, по стезе
идет к началу постиженья в то,
что начинает лишь осуществляться:
не вещь, но образ, облик, лик любви
мерцает в озере – в зерцале созерцанья,
где облако догадок, словно дым,
вуалью обволакивает тайну.
Нельзя увидеть – можно лишь представить,
представ пред тем, кого нельзя достичь,
тянуться можно продолженьем жеста,
стремиться можно продолженьем взгляда,
ведомых мыслью и воображеньем,
вобравшим образ, облако и лик, —
по зыбкой грани озера-зерцала,
который отгранить никто не в силах,
где будущее предстает началом,
а прошлым – настоящее; по грани,
где воплотится в плоти слова образ,
звук – в музыке преддверьем расставанья,
началом будущего бытия,
где вещи суждено осуществиться
во всем несовершенстве совершенства,
в котором лишь дарована им жизнь,
но мысль за эту грань туда стремится,
где лишь определяются пределы.