От багрового рева
до холодной луны нас
качает сурово.
Люди гнева полны.
Люди стонут ночами от несхожести дней. Амплитуда качаний с каждым взмахом сильней.
(Ходят слухи, к примеру, что какой-то пострел, воротясь в стратосферу, метеором сгорел!)
От звезды – до цинизма, от любви – до вражды, от молитвы – до визга, и опять – до звезды!
Этим диким качелям впору мир разнести… Ну а я был рассеян и спокоен почти.
Я, насмешливо склабясь, остальных поучал: «Мне претит ваша слабость! Для чего вам причал?
Мне смешны перемены – мне что пар, то и лед, ибо одновременны и паденье, и взлет.
Ибо страсти и блуда – непреложная связь: безобразное чудо и чудесная грязь.
Ибо звезды в болоте – словно узел с бельем: и парча, и лохмотья перемешаны в нем.
Свет в окне – для кого-то, для кого – негодяй… Это только колода. Никогда не гадай!»
...Осени святотатца —
да не будет он прав!
Дай взлететь — и остаться —
и сгореть, не упав!