Бой в селе отгремел уже.
Отступили поспешно немцы.
Было радостно на душе,
И надеждою грелось сердце…
Настин радостный пыл угас
Очень скоро, как свет в окошке:
Вызывал её, и не раз,
Офицер какой-то дотошный
В сельсовет, где чинил допрос,
Всё о Гансе спрашивал Настю.
Попил крови… Но обошлось –
Ангел вырвал из волчьей пасти.
Ей узнать пришлось – каково
С горемычною бабьей долей
В бабьем царстве пахать, как вол,
В плуг впрягаясь весной на поле.
Был в колхозе один мужик
Без руки, а второй – убогий…
Силой слёзною бабьих жил
Поднимался колхоз на ноги.
* * *
Летом Насте в руки вложил
Почтальон на велосипеде
Весточку, что Пётр её жив,
Был контужен, скоро приедет
На побывку, что заскучал
Очень сильно по ней и сыну,
Что он в госпитале сейчас –
Два осколка ранили в спину.
Он живёт надеждой на то,
Что и Настя, и Петя живы,
Что от них километров сто
Этот госпиталь, где лежит он...
Долго, месяца полтора
Шло письмо непонятным курсом.
И неслось уже по дворам:
Настин Пётр домой вернулся!
Хоть с дороги устал слегка
Пётр, седой почти, коренастый,
Долго с рук не спускал сынка,
Обнимал то и дело Настю.
Ну, а к вечеру всё село
Вдов, солдаток в неновых платьях
Словно веником подмело
К небогатой Петровой хате
Расспросить о своих родных:
Не встречал ли их Пётр случайно?..
И сплеталась радость одних
С бесконечной других печалью...
Не один бутылёк вина
Выпит был в душевном застолье.
Засиделись все допоздна,
Песни пели… А завтра в поле
Им с утра выходить опять.
И оставить решили Настю
Дома с мужем. Покоротать
Эх! недолгое бабье счастье…
* * *
Не поймёт, не поверит вдруг?
И искра их сгорит, угаснет! –
Не хотела Настя Петру
Ничего говорить о Гансе.
Ну, а бабьи ведь языки –
Те на месте не застоятся.
Скоро Пётр узнал-таки
Про немецкого постояльца.
И засела, как ржавый гвоздь,
В душу, да и рвала на части
Непомерно большая злость
И на жизнь свою, и на Настю.
Пётр и так бывал нелюдим,
А теперь помрачнел, как туча.
Ведь любил он Настю, любил!..
Но при этом нещадно мучил...
Часть четвёртая: http://www.stihi.ru/2012/07/14/3048