Глава 2.
ХХI
— Совсем, Марьяна, повернулось дело худо,
Царицу до смерти ужалил ядом шмель,
Бежать с Ильёй тебе бы надобно отсюда,
Шпионку ищут изо вражеских земель...
Другие говорят, что то была гадюка,
От мандрагорских ведьм лазутчик приволок,
Роженица как будто бы расставила силок...
Такая, понимаешь, приключилась штука!
Да я-то разумею, ты не тот злодей,
Но скор от горя на расправу Берендей!
ХХII
Назавтра в царские покои с солнцем рано
Пришла Медее Лизавета донести,
Что с новорожденным уехала Татьяна,
В Тувале якобы золовку навестить.
В летах была, служила ключницей намедни,
А с ней Арина, повивальная сестра...
Но в царском тереме переполох с утра —
Царице — дурно, будто отравили ведьмы,
Кто говорит, ей своего хватало яду,
Кто видел паука четыре ночи к ряду..
ХХIII
Так иль иначе — но царица умирает,
Не ест, не пьёт и почернела вся с лица,
Такой болезни не видали в нашем крае,
Не помогают ни отвары, ни пыльца...
В расстройстве Берендей срывает гнев на каждом,
Спустил силком несчастных лекарей с крыльца,
Велел на каторгу отправить подлеца,
Который в магии замечен был однажды...
Иссяк запал — под вечер утонул в печали,
Гранитные велел подыскивать скрижали..
ХХIV
— Не торопись, Великий Каган, гробить тело,
Дай мне возможность ныне смерть остановить.
Лицо под мантией в ночи луной горело:
— Себя извечно будешь за неё корить..
Есть часть моей вины — в защите оплошала,
Сдаётся мне, не дремлет мандрагорский враг,
Но мы его изучим честно каждый шаг
И выловим изъян, пройдя с конца в начало..
Не пожелал правитель спорить с Лизаветой,
Дал время до утра, чтоб получить ответы..
ХХV
— Она не умерла — уснула беспробудно,
Смогла отравы действие остановить.
Её бы, каган, в месте положить безлюдном,
Пульсировала чтоб спокойно жизни нить..
Укрыть вдали в горах хрустальным саркофагом,
Быстрее старит тело даже тусклый свет,
А поступь времени не остановишь, нет,
Своим нас давит всех неумолимым шагом..
Боюсь, к ней не вернётся больше никогда
Ни ум, ни ловкость, ни былая красота...
ХХVI
Сама теперь Арина правит по просёлку,
Татьяна в страхе сзади вжалась в малышей,
Давно к кусты метнула пыльную метёлку
Пугливей пуганой вороны и мышей..
Вдруг впереди опять завыли воем волки,
Направо на развилке перекрыв проход,
Прошиб в жару Арину леденящий пот,
От храпа у коней взопрели разом холки,
Налево понеслись, не слушаясь вожжей,
Им ясно без кнута, который путь важней..
ХХVII
Огромный белый волк преследует несчастных,
Неумолимо алчно гонится вослед,
То промелькнёт среди кустов не частых,
То сбоку заблестит глазницы хищный свет.
Когда ж с холма очередного полетели,
Огромный камень средь дороги спутал взор,
Арину из повозки словно лишний сор
Смело волной как снег метут метели..
Да то ей разуметь не хватит больше сил —
Ей камень острый насмерть голову разбил...
ХХVIII
Несут легко бесхозную повозку кони,
В другой остался стороне родной Тувал,
Татьяне невдомёк, что их никто не гонит,
Что больше не слыхать отсюда волчий гвалт..
Полночный сумрак быстро охладил погоню,
Рысцой плетутся кони сами, не в галоп,
К жилью какому-то причалили и стоп,
Сейчас их с места даже кнут сырой не стронет.
На скрип повозки да на ржанье лошадей
Открыл ворота будто кто-то из людей...
ХХIХ
Тотчас расплакались беспомощные дети,
Какой ни есть очаг да обжитой приют,
Коль если суждено попасть в паучьи сети,
Что толку выбирать какие подойдут?
— Давай, Надежда, на ночь постояльцев пустим,
Шальные люди промышляют по утрам,
А тут — хомяк устроит больший тарарам,
И кто всерьёз позарится на нашу пустынь..
— Веди, Федот, чай не бродяги, не жульё,
Расскажут в хате про дорожное жильё.
ХХХ
— Не умножай слезой печали повелитель!
Напиток бодрости отведай из зерна,
Его нам приготовил душ больных целитель,
В беде случившейся — моя, каган, вина!
От радости великой к вашему приезду,
От суетных задач вскружилась голова,
Недоглядела где-то — в этом не права,
Другими случаями занялась ни к месту.
Хотя и там, небось, опасность угрожала,
И, как на грех, змеюка выпустила жало...
ХХХI
— Не оставляй меня сегодня, Лизавета,
Отведал Берендей отменное питьё,
— Один я опасаюсь, не дождусь рассвета,
Как в пропасть рухнуло привычное житьё...
Из всех одна лишь ты бесстрашно повинилась,
Все разбежались словно крысы по углам,
В душе с утра такой безрадостный бедлам,
Мне жутко плохо, оставайся, сделай милость...
— Не беспокойся, царь, я тут... прикрою двери...
Я знаю каково... я ведала потери...
ХХХII
— Скачи гонец без остановок до Тувала,
Указ — в наместники Никиту возвести!
И скажешь, Сиреница долг передавала,
Но надо повитуху пришлую найти..
Ариной величать и с ней сестра Татьяна,
Они с двумя грудными малыми детьми,
И порученье это важное вельми...
Кощея ловит пусть, опального смутьяна...
Подозревают в покушеньи на царицу...
С пустым ответом может он не торопиться...
ХХХIII
— Великий Каган, отпусти печали в реку,
Нет в нашем мире безвозвратно павших тел,
Всё в наших мыслях, всё подвластно человеку,
Любую хворь одержит и любой удел..
Вода проточная очистит сонмы пыли,
Тебе ж держать бразды правления в руках,
Исполнить долг — взрастить преемника в делах,
Потомки и враги чтоб Берендея не забыли...
Медею к жизни возвратит одна из трав —
Животворящее растение Триглав.
ХХХIV
— К чему при красоте такой не выйти замуж
И, Лизавета, не рожать детишек в дом?
Явись десяток лет назад — да я бы сам уж
Не преминул весьма вильнуть тебе хвостом!
— Всё хуже, мне волхвица в детстве предрекала:
Тебе нет счастья, Лиза, средь людей простых,
Оставь другим мирское, с вёсен молодых
Держи в руках ведическое опахало...
С тех самых пор пророчество блюду, мой царь,
Жизнь положила я на жертвенный алтарь...
ХХХV
— Укройте на ночь, люди добрые, Татьяну!
Мне с малыми детьми терпеть невмоготу,
Загрызли волки старшую сестру в бурьяне,
Хоть в сени поселите али в хлев к скоту...
— Да ты от страха разум, баба, потеряла!
Давай детей, устрою в хате на печи,
Пока не отойдёшь, пожалуй, помолчи,
Да разомнись, а то шагаешь как-то вяло..
Федот определит на место лошадей,
Не бойсь, всё будет по уму, как у людей..
ХХХVI
— Один не мой — везла Арина сиротинку
Укрыть в Тувале от непрошеных гостей..
А впрочем и соврать Арине не в новинку,
Я знать не знаю из каких он волостей..
Надежда просто с рук его не отпускала:
— Как на Ванюшу парень нашего похож!
Такой же неслух малый прыток и пригож,
Его бы я Николкой, правда, называла..
— Тебе двоих несладко будет поднимать,
А чаду Надя станет как родная мать..
ХХХVII
За эти дни царь присмотрелся к Лизавете...
«..печатной красотой разбавила печаль,
Немножечко глупа, как все на этом свете,
Чуть-чуть несовершенен идеал, а жаль!
Такая стать могла легко бы и царицей,
Всего-то преподать ей этикет манер,
Да указать достойнейший пример...
Она способная похоже мастерица..
Могла бы и родить наследника царю...»
Так думал Берендей, взирая на зарю.
ХХХVIII
С порога Лизавета повалилась в ноги:
— Провёл меня как деву глупую Кощей!
Ему ведь верила как никому из многих,
А он подсунул, подлый, мандрагорских вшей..
Запричитала и завыла выпью волчьей.
— Да толком расскажи, ведунья, в чём подвох?
И кто сегодня учинил переполох?
— Марьяна на царицу напустила порчу!
Сбежала ведьма с отпрыском своим чуть свет,
Да в спешке чёрный обронила амулет..
ХХХIХ
— Её Кощей ко мне пристроил под начало,
Мне глупой бабе было ясно невдомёк,
Я Марью как родную, правда, привечала,
Какой позор! Я заслужила твой упрёк!
Болтали что-то про бесплодие Медеи,
Мол, непорядок, нарушается канон,
Что сына принесут, как требует закон,
А сами заговор творили, лицедеи!
— Не ты одна — и мы с Медеей оплошали...
Уж как царевича заветного мы ждали...
ХL
— Займись-ка, Лиза, всеми Тайными делами,
Пора придворным козням положить конец,
Тебя отныне наделяю я правами,
И собирайся — мы вернёмся во дворец.
Здесь для меня как будто проклятое место,
Одну звезду нашёл, другую потерял,
Явь рвётся как прогнивший материал,
И под ногами не земля, а будто тесто...
Какая-то в округе расплодилась ересь —
Вороны, змеи тут облюбовали нерест...
продолжение - http://www.stihi.ru/2012/10/16/10341