Не думал уже, что доведется мне еще писать о котах наших – время прошло и остался от нашей многочисленной веселой и немного шальной кошачьей братии только старожил Тимоша. Когда ушел наш старший кот, Максим, то Тимоша, кот весьма компанейский по натуре, оставшись в одиночестве, совсем заскучал. Летом, на даче он даже из дома редко выходил на природу, а, потеряв по старости предпоследний зуб, потерял с ним и интерес к ловле мышей. Мы так и увезли его на зиму в столицу без особой надежды на то, что он дотянет до следующего лета. Но все изменилось с появлением Ксюши (1).
Еще на даче Тимоша и Ксюша невзлюбили друг друга. А когда я привез Ксюшу на зимовку в столицу, то возмущению Тимоши не было предела – какая-то безродная незнакомка посмела делить с ним столичное жилье, которое он за время многолетнего проживания в нем привык считать только своим. Он тут же вспомнил про свой сиамский нрав и громкий скрипучий голос, и стал доводить Ксюшу – всем своим поведением показывая, кто в доме хозяин.
А Ксюша оказалась персом, вернее персиянкой редкого черепахового окраса, что еще более удивило меня – за два года никто не прибрал красавицу к рукам. Уж на что Лариса, уставшая порядком за время многолетнего ухода за некогда многочисленным нашим кошачьим семейством, и та дала согласие на то, чтобы кошку не пристраивали на сторону, а оставили у нас дома. И все бы хорошо, но Тимоша, с которым мы не согласовали этот вопрос, был резко против незваных гостей. Ему, привыкшему уже к тому, что все внимание и любовь хозяев достаются только ему одному, а потому, естественно, считающему себя самой важной фигурой в доме, появление пушистой молодой соперницы не повысило настроение. Чувствуя, что внимание хозяев уже не все отдается ему, а частично отвлекается и на Ксюшу, он решил соперницу извести.
Вот тут-то мы и почувствовали разницу в вокальных способностях сиамца и персиянки – на нежное и еле слышное «мяу» Ксюши Тимоши разражался такими громкими и скрипучими тирадами, что кровь леденела в жилах. Ксюша, привыкшая к кошачьим разборкам, и ухом не вела на Тимошины тирады, и только шипела для порядка, если этот барчук подбирался совсем близко. Тимоше, имевшему богатую биографию нестандартных жизненных ситуаций, такое явное пренебрежение его персоной сильно раздражало, и заставляло изыскивать новые пути удаления нежелательной гостьи.
Изысканный гурман в отношении пищи, вкушающий (при почти полном отсутствии зубов) все только протертое и вкусное, Тимоша у Ксюши съедал буквально все, намереваясь, видимо, уморить кошку голодом. Большой любитель кефира, Тимоша выпивал у Ксюши все молоко, которое в повседневной жизни он не очень уважал. Для кошки, не приученной к туалету, было куплено специальное судно, которое Ксюша, прятавшаяся несколько дней по углам, тут же с благодарностью и заняла. Тимоша быстро оценил ситуацию, забросил два своих корыта в туалете и начал ходить в судно Ксюши.
Я лишний раз поразился кошачьей сообразительности, целенаправленности и продуманности их действий. В конце концов, бросив все свои обжитые места, Тимоша переселился на батарею в комнате Ксюши. Он уже не кричал непрерывно, поняв, что кошку не запугать, но бдил все ее перемещения. Открыто Тимоша и Ксюша не воевали, но скрытое противостояние продолжалось всю зиму и весну – вплоть до отъезда на дачу.
Вместе мы их везти не рискнули – две непримиримые личности в кабине одного грузовика – это уже перебор. Ксюшу привезли первой, и, пока мы с сыном разгружали грузовик, она покрутилась с видимым удовольствием по двору, обнюхала все постройки, а потом куда-то на время исчезла. И все бы ничего, но только время это растянулось на добрые две недели.
Приехавший к вечеру на электричке, Тимоша, на отсутствие Ксюши никак не отреагировал. И его можно было понять – было ему не до Ксюши. Он всегда очень плохо переносил любую дорогу, страдая своего рода морской болезнью – его сильно укачивало. Несколько дней прошло в хлопотах по благоустройству и наведению порядка, и все это время Тимоша был при деле – наблюдал и инспектировал все изменения и перемещения на участке и в постройках. Однако, потом, когда потекли будни, он явно заскучал – в его одинокой будничной жизни не хватало естественного раздражителя в виде той же самой Ксюши. И опять потекли дни домашнего затворничества.
Как-то, через пару недель по приезде, я в очередной раз пошел в палатку за продуктами, и неподалеку от нее, на обочине дороги, увидел кошку очень похожую на беглянку Ксюшу. Я позвал ее по имени, и эта пугливая персиянка подошла и стала тереться о ноги – признала, стало быть. Была она страшно запущена и буквально напичкана клещами. Я ей, конечно, посетовал, что она забыла нас, сказал, что мы ждем ее с нетерпением в любое время, и пообещал на обратном пути забрать ее с собой. Но на обратном пути ее на дороге уже не было, и это меня сильно огорчило.
Только зря я огорчался. Выйдя утречком из избы, я увидел Ксюшу на крылечке кухни – на ее привычном, с прошлого года, месте. И кто мне теперь скажет, что кошки не понимают речь? Все они понимают, и, в первую очередь, конечно, чувства и эмоции, но и речь в каком-то объеме понимают тоже.
День ушел на приведение кошки в цивилизованный вид – освобождение от клещей и свалявшейся шерсти, и расчесывание ее роскошной шубки. В благодарность за заботу, Ксюша уже надолго никуда не уходила – она приняла нас в свою семью и приняла наш дом в качестве собственного жилья, а для кошки самое важное – иметь собственное жилье, ведь привязываются она не к хозяевам, а к дому.
С этого момента встрепенулся и Тимоша – у него опять появился жизненный интерес. Однако, он уже не орал на Ксюшу, как ранее, изображая из себя крутого мачо (коим на самом деле не являлся, и кошка это чувствовала, и не воспринимала его как кота), а старался завоевать ее доверие обходительными манерами. Большая лохматая Ксюша внушала ему уважение и опасение. Он, как в охоте за мышью, приближался к ней всегда медленным-медленным затянутым шагом, и с каждым днем все ближе и ближе. Кошка его не боялась, а, скорее всего, терпела и даже в какой-то степени презирала, а потому всегда уходила при его приближении.
В середине лета мы соорудили большие садовые качели с матрасом, тентом и пологом, и Ксюша частенько запрыгивала на них – поспать и покачаться. И уж на что Тимошу укачивало всякое движение, но он превозмог свою морскую болезнь и тоже запрыгивал на качели – лишь бы быть поближе к неуступчивой даме сердца. Он мог предложить ей только платоническую любовь, чего Ксюша не понимала и не принимала, но с каждым днем все дольше и дольше терпела надоедливого ухажера.
А вскоре, в отличие от недееспособного ухажера, к нам во двор потянулись разномастные ухажеры дееспособные. Вот тут и пригодился скрипучий бас Тимоши – он, как мог, отгонял от Ксюши и, естественно, от дома эту, охочую до любви, братию. Да и сама Ксюша к сторонним котам до поры до времени не проявляла интерес. Она усердно ловила мышей и всегда приносила их поближе к дому. Тимоша тоже поначалу выходил на охоту, но, видимо возраст его уже не способствовал успеху, а потому он, по примеру Маркиза (2), теперь старался заполучить мышку у Ксюши. Когда Ксюша была голодна, то это ему не удавалось, но, частенько, уже сытая кошка ловила мышей из спортивного интереса, и вот тогда она приносила мышь к дому, а сама ложилась неподалеку, делая вид, что спит.
Интересно было наблюдать за Тимошей, который очень медленно и долго подбирался к лежащей добыче, все время сообразуясь с поведением Ксюши, а потом, в последний момент, коготком утаскивал мышь из-под носа якобы спящей кошки. Думаю, Ксюше тоже было интересно наблюдать за поведением Тимоши, может она для того и притаскивала мышей и ложилась неподалеку – развлекала себя таким образом.
До поры до времени Тимоше удавалось отпугивать многочисленных кавалеров, но к концу лета они сами перестали появляться, а Ксюша стала на глазах прибавлять в весе. Дело шло к прибавлению в семействе, и Тимоше надо было уже готовиться налаживать контакты с молодым поколением. Впрочем, это уже совсем другая история.
1. Москвичка поневоле: http://www.stihi.ru/2011/11/27/8707
2. Тимоша, Маркиз и другие …: http://www.stihi.ru/2010/06/02/7743