Что ни говори, но в этом году спасение различного рода пичужек стало входить у нас в привычку. При этом и место действия, и обстоятельства, и действующие лица остаются практически теми же, за исключением главной жертвы.
В качестве охотника-добытчика опять выступает Крош. При всей своей доброте, мягкости и диванности он оказался еще и весьма удачливым в охоте. Охота для него не форма добычи пропитания, а лишь увлекательная игра.
В отличие от матушки своей, Ксюши, наигравшейся, по всей видимости, в детстве, а потом, во время жизни бездомной, в силу борьбы за существование порядком отвыкшей от игр, и душившей сразу пойманную добычу, и приносившей ее к крыльцу уже бездыханной, Крош с пойманной добычей обращался очень бережно, зная, что чем нежнее он будет с ней играть, тем дольше продлится это удовольствие. Каждую пойманную мышь он также, как и Ксюша, тащил к дому, и на газоне перед ним начинал ее гонять. Как правило, все эти веселые догонялки заканчивались огорчительно.
Здесь стоит немного углубиться в историю, отмотав назад месяца четыре. Это будет как раз то время, когда мы со всей нашей живностью по весне перебрались из столицы на дачу. Когда улеглись первые пасторальные восторги, мы буквально ахнули – вместо нашего бережно оберегаемого роскошного газона перед глазами предстала сплошь холмистая местность – продукт усиленной жизнедеятельности подслеповатых подземных обитателей – кротов.
Ксюша с нами в прошлом году практически не жила (впрочем, как и сейчас). Тимоша после потери последнего клыка потерял и интерес к охоте, и кроты, почувствовав безнаказанность, расплодились и уже по осени стали воздвигать свои мини-терриконы. Я, как мог, боролся с ними, но потом похолодало, и мы перебрались в столицу. За время нашей зимовки в городе кроты отвели душу, превратив когда-то ровный ухоженный газон в нечто холмистое и весьма неприглядное. Я по весне попытался убрать земляные холмики, и сделал это, но засыпать сотни мышиных и кротовьих дыр оказался не в состоянии – они так и остались под травой газона. Так что Крош, гоняя по газону свою добычу, практически всегда ее упускал – рано, или поздно, но мышь находила дырочку в земле и ускользала от зубастого и когтистого игрока, к величайшему его огорчению.
Такое случалось с мышами, а вот птицам прятаться было некуда и надеяться не на что – разве что на чудо в лице сострадающих двуногих. Вот и на этот раз я, услышав крик Ларисы, выбежал из дома – Крош уже вовсю забавлялся с кем-то маленьким и пернатым. Вокруг были разбросаны перышки, и, когда я отобрал у Кроша его забаву, то подумал, что надежды на счастливое спасение птенца совсем мало.
Однако, птенец в ладонях шевелился, и крови не было видно – надо было дать ему возможность прийти в себя. Мы с Ларисой, как и ранее дятла (1), отнесли птенца мухоловки в предбанник и поместили на мягкую подстилку, а сами стали думать – чем же беднягу кормить, если он живой останется. Мы, ярые мухо-ненавистники, впервые, наверное, порадовались, что на участке полно мух. Все дело в том, что до недавнего времени в нашем ветеране-скворечнике проживала семейка стрижей, и не просто проживала, но и активно охраняла участок от всякой мушиной нечисти. Но неделю как они снялись с родового гнезда и улетели куда-то, и мухи не замедлили восстановить свою популяцию. Из их истребителей остались одни мухоловки – вот почему мы так огорчились проделкой Кроша.
Направляясь к дому, чтобы хоть что-то поймать для птенца, я с удивлением обнаружил, что на второй ступеньке лестницы, прислоненной к эркеру, сидит еще один птенец мухоловки. При моем приближении он вспорхнул со ступеньки и спикировал в траву – видно еще не научился летать. И как его Крош не заметил – ума не приложу. Я попробовал его поймать, но птенец шустро перебежками и подлетами добрался до забора, потом пересек улицу и спрятался где-то в кустах шиповника на участке соседей. По всей видимости, у мухоловки было там гнездо, ведь недаром во все время переполоха и с первым и со вторым птенцом она встревожено кричала, перепрыгивая на кустах с ветки на ветку.
Поймав несколько мух, мы вернулись в предбанник, но не нашли птенца в положенном месте. После долгих и упорных поисков он обнаружился у топки под поленницей, выложенной от пола до потолка. Достать его не было никакой возможности, не разобрав полностью поленницу, а потому мы оставили птенца в покое еще на время, обеспечив его питьем и едой.
Наведавшись еще через часок, мы не нашли птенца под поленницей. Оказалось, что сидел он уже в уголке перед выходом, и за спиной у нас попытался перескочить через высокий порожек на волю. Допустить этого нельзя было ни в коем случае, потому что за порогом сидел Крош, и уж во второй раз он бы добычу просто так не отдал. Птенца я отловил уже на пороге, и справедливо решил, что при такой воле к жизни он имеет свой шанс на выживание. И хотя у него практически не было хвоста и ряда перьев на правом крыле, но бегал он вполне прилично, а потому было решено не держать его у себя, а отпустить к маме. Я зажал его бережно в ладонях, отнес к соседскому забору, и выпустил напротив куста, к которому удрал второй птенец, и на котором сидела беспокойная мама-мухоловка. Наш бедолага быстренько запрыгал к кусту и забрался под него. Мухоловка перестала кричать, из чего мы заключили, что эта история все же благополучно закончилась.
Что принесут нам дальнейшие дни проживания на природе – не ведомо. Тем они и хороши, что живы и непредсказуемы. Включаясь в природный круговорот, мы становимся ближе к жизненным истокам, и можем черпать из них доброту и силу.
1) Смотри рассказ «Не болит голова у дятла»: http://www.stihi.ru/2013/07/21/4074