В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.
Там в полях, за синей гущей лога,
В зелени озер,
Пролегла песчаная дорога
До сибирских гор.
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах.
Все они убийцы или воры,
Как судил им рок.
Полюбил я грустные их взоры
С впадинами щек.
Много зла от радости в убийцах,
Их сердца просты.
Но кривятся в почернелых лицах
Голубые рты.
Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.
И меня по ветряному свею,
По тому ль песку,
Поведут с веревкою на шее
Полюбить тоску.
И когда с улыбкой мимоходом
Распрямлю я грудь,
Языком залижет непогода
Прожитой мой путь.
Перевод:
Sergey Esenin
In that land that has the yellow dead-nettle,
And the dry wattle-fence,
Village huts find under willows shelter,
Huts of loneliness.
In the dale beyond ravine's blue thicket,
In the vert of fields,
Lies a sandy road, long and wicked, -
To Siberian hills.
Russia in Mordva and Chud is hidden -
Doesn’t care a straw.
People along that road to walk are bidden
Put in iron bore.
All of them are murderers or thieves - as
Fated were their deeds,
I have loved their mournful hopeless gazes
Coupled with hollow cheeks.
Killers’ gladness causes lots of evil,
Their hearts are simple,
But in blackened faces smiles the devil
Via blue lips’ ripple.
Pure heart in me is precious burden,
Dear yet concealed.
Still someone sometime I'll also murder
To an autumn whistle.
Then by sand without much of racket,
By this windy heath,
I’ll be pulled along with a rope necklet
For to love the grief.
When I straighten breast and get a feeling
Of that vicious smile,
Weather with its rains will be relieving
Me of former life.