Лицо моё застыло, словно маска
посмертная, — от жизни ни мазка
в нём не найти; подернула, как ряска,
глаза потусторонняя тоска.
Я вижу стебли те, что сквозь глазницы
мои взойдут, мне слышен шелест их;
я обоняю смрад зловещей птицы,
и в пах меня клюющей, и под дых.
Под дых! Смешно сказать… Моё дыханье,
как легкий пар, растаяло вдали,
и остается только ожиданье
всевластья торжествующей земли.
Не это страшно. Страшно, что ты тоже —
пускай мне в это верится с трудом —
когда-нибудь со мной разделишь ложе
последнее, войдя в последний дом.
И, чем очередной менять десяток,
когда бы Бог помог мне или чёрт,
я был бы рад летучих лет остаток
перевести на твой расчётный счёт.