Несмотря на свой солидный возраст и больное с армейских лет сердце, а вернее – вопреки всему этому, Владимир Николаевич был всегда энергичен, подвижен, лёгок на подъём. Он делился со мной своим опытом борьбы с болезнями, опытом выживания душевно и физически. Стараясь поддерживать себя в хорошей форме, он много ходил пешком, а в условиях города пренебрегал лифтом и транспортом.
Так и ко мне, бывало, пешком приходил и уходил так же. Не любил зависеть от автобуса, ходившего в нашу сторону всего два раза в неделю. Попутки подхватывали не всегда. Да он и «голосовать» не любил, считая, что порядочный водитель сам остановится при виде идущего с рюкзаком человека и предложит подвезти, а с непорядочными связываться нечего. А дорога ни много –ни мало: километров двадцать пять. Летом чаще всего приезжал на велосипеде. Причём велосипед был настолько стар и изношен, что в дороге то цепь срывалась, то шины спускали, то ещё что-нибудь приключалось. Бывало, предупреждает меня по телефону о том, что собирается ко мне. Я, беспокоясь, советовала подождать очередного рейса автобуса. Но он шутил: «А ты держи пальчики крестиком», и приезжал на этой своей «технике», которая держалась лишь на честном слове да на Божьей милости. Потом производил у крыльца «ремонт», то заклеивая проколотую шину лейкопластырем, то обматывая её плёнкой и шпагатом.
А в рюкзаке неизменно были книги. Эта «передвижная библиотека» действовала постоянно. Одни книги приносил, другие, прочитанные мной, уносил и увозил обратно, что-то оставлял совсем, говоря: «Это тебе – навечно». Так «навечно» оставил мне поэтическую антологию Е.Евтушенко «Строфы века». Ну, да и мои книги иногда «навечно» перекочёвывали к нему.
Навсегда запечатлелся в памяти такой эпизод.
В середине февраля 97-го года у нас с мамой украли картошку. Она хранилась в маленькой дощатой сарайке, в подвале двадцатиквартирного дома. Замок не тронули, а просто выломали доску со стороны сусека и выгребли почти всё, оставив с полведра мелочи. Предыдущий год был неурожайным на картошку, и мы всю зиму экономили её, берегли. К февралю осталось у нас шесть или восемь вёдер. И те пропали. А купить негде – у всех её мало. Узнав о нашем положении, близкие знакомые принесли кто кулёчек, кто сеточку картошки. Валерий Александрович привёз ведро из Парфеньева, о чём, видимо, доложил Леоновичу.
И вот, как сейчас вижу: появляется в дверях Владимир Николаевич с огромным рюкзаком высотой ему по пояс, со вздохом облегчения ставит его на пол. Как он его тащил – уму непостижимо. Благо, всё же приехал на автобусе. Но от его деревни до автостанции километра три пришлось ведь нести! На наше с мамой вопросительное, в глубоком изумлении молчание, докладывает: «Картошка».
Два ведра крупной, отборной картошки без единого «намёка» на ростки. И это в конце мая! Она имела вкус и вид свежей, недавно выкопанной. На вопрос, где он смог раздобыть такую картошку, ответил, что хранил её в земле, в яме, накрытой еловым лапником.
Да! А сверху картошки была ещё солидная стопка книг. Без книг он ко мне не приезжал никогда.
Продолжение здесь - http://www.stihi.ru/2015/06/21/7583