Таинственная страсть. Смотрю сериал. Всё не так. Всё не то. Но сижу, а слёзы капают помимо воли. Люди, которые на экране, очень похожи на настоящих. Через одну серию начинаешь верить, что вот он Евтушенко, вот он Рождественский, вот он Аксенов ( и молодой, и старый), Белла Ахмадулина, Эрнст Неизвестный, правда Высоцкий совсем не похож (мне так даже противен), а главное, движения не его, пластика другая, Булат Окуджава - в амплуа - "мужик с гитарой" - оскорбление памяти поэта, как и Марина Влади в образе "шлюшки из самодеятельности". А слезы потому что это моя молодость. Мастерская Неизвестного на Сретенке, Манеж, Москва тех лет - это всё до боли родное, известное и близкое.
На выставке "30 лет МОСХа", в Манеже, искусствоведами работали три мои подруги Ирина Петровская, Светлана Стригина, Ира Романова. Всю экспозицию делали они. Я эту выставку до открытия облазил сверху - донизу.
Но писать об этом я начал потому, что мне вспомнилась встреча с Робертом Рождественским в 1967 или 1968 году. ( точно не помню, а уточнить уже не у кого).
Сидел я как то с Владимиром Владиным, это был один из основателей Клуба 12 стульев Литературной Газеты, в ЦДЛ , зашли пообедать, выпить пивка и потрепаться. Сидели вдвоем. Вдруг приходит Роберт Рождественский, все столы были заняты, он подходит к нам, спрашиванет,- "Можно?". Они с Владиным были хорошо знакомы по "Литературке". Владин говорит,- "Конечно". Роберт садится, чего то заказывает. Владин нас знакомит. Идёт всякий треп. Я говорю, среди трёпа, Роберту, что очень люблю его стихи ( странно было бы не любить, вся страна в это время им зачитывалась). Я закончил Школу Художественного Слова, был лауреатом конкурса чтецов. Читаю стихотворение Рождественского. Честно скажу, не кокетничая - хорошо читаю.
За тобой через года иду...
За тобой через года
иду,не колеблясь.
Если ты —провода,
я —троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить всегда-всегда
твоими токами.
Слышу я: «Откажись!
Пойми разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди — надоест!
Будет плохо».
Ладно! Пусть свое гнут —
лгут расцвечено.
С ними я на пять минут,
с тобой — вечно!
Ты — мой ветер и цепи,
Ты сила и слабость.
Мне в тебе, будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты — не открытые моря,
мысли мои тайные.
Ты — дорога моя,
дальняя - дальняя.
Вдруг — ведешь меня в леса!
Вдруг — в Сахары!
Вот бросаешь, тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка...
Интересно мне жить.
Любопытно!
Окончил читать, Роберт благодарит, за хорошее чтение, видно что ему нравится. И тут я говорю, - Роберт (а мы молодые, сразу перешли на ты), мне кажется, что стихотворение не закончено, так и просится продолжить. Роберт, а мы уже рюмки по три выпили, очень с большим апломбом, не говорит, а просто таки заявляет,- Ставлю две бутылки коньяку, тому кто сможет написать продолжение, при условии, что оно мне понравится.
И тут я начинаю читать.(Повторяю его окончание стиха, и как бы продолжаю...
"Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка...
Интересно мне жить.
Любопытно!"
Ты – желанье моё и небо,
В котором и был, и не был,
Которое необъятно,
Которое непонятно,
Которое до крови нужное,
Которое самое главное.
Ты – единственная и суженная,
Ты – моё океанское плавание.
Без тебя мне с места не сдвинуться,
Без тебя мне не осмелеть,
Кораблям моим опрокинуться,
Океанам моим обмелеть.
Мне не петь без тебя.
Не летать без тебя.
Мне даже прожить, не посметь без тебя.
Настала тишина. Владин смотрел на Рождественского.
Рождественский насупился, покряхтел, повернулся в зал и подозвал официантку. Заказал две бутылки коньяка. Повернулся к столику. Посмотрел на меня и сказал. "Т-т-т-ты больше так не делай".
Естественно, вышли мы из ЦДЛ часов в 10 вечера. Очень странно, но разошлись по домам. Обычно после такого "разгона" ехали куда-нибудь продолжать, однако в этот раз мы разошлись.
Кстати, Рождественский попросил у меня, и я, конечно же, написал ему текст этого продолжения, как сейчас помню, для этого Володя дал листок из портфеля с шапкой ЛитГазеты.
Я так думаю, что не поехали мы никуда допивать, потому что какое то неудобство случилось между нами, как вроде бы мы с Владиным "выставили" Рождественского на две бутылки коньяка. Но, ведь это он сам заявил, про коньяк. Да и коньяк был "армянский" три звезды. В ЦДЛ он был с минимальной наценкой. Мы часто за ним ездили туда, когда не хватало выпить в компании.
Все эти воспоминания разбудил во мне сериал "Таинственная страсть". Осталось от этой встречи тепло воспоминания. Большой поэт был Роберт Иванович.
При всех недостатках (я считаю, что лучше бы Безрукова к фильму не привлекали, да и "ляпов" там хватает ) фильм, опять же это только моё мнение, полезный. Может быть "молодняк" почитает советских поэтов и почувствует то время, красоту нашей "богемной" жизни, фронду, горячую кровь в венах. Мы были "невыездные", не богатые, обложенные КГБ, но молодые и счастливые, а это самое важное в жизни.
На эту тему у меня есть стихотворение посвященное памяти моего друга Михаила Анчарова, я позволю себе дать ссылку. http://www.stihi.ru/2004/05/31-1406
Стихотворение "Ты желанье моё и небо" я опубликовал на своей странице в 2004 году, но там этого рассказ не было, было посвящение Рождественскому и эпиграф из Рождественского. А вот теперь всё вспомнилось, как будто снова перенесся в те годы.
http://www.stihi.ru/2004/09/21-72
Позвольте посоветовать Вам, зайти на моей
странице на «Характеристики знаков Зодиака в
стихах» и прочитать характеристику Вашего знака,
а так же характеристики знаков Ваших друзей
и близких. Думаю, что узнаете много интересного.
Валентин.