Войдя в солидные лета,
Я вижу с ясностью пророка:
Земные чаянья – тщета,
Ирония Судьбы жестока.
Сегодня кто-то мне сказал:
«Я думал, умер ты, о Боже!»
А я, бедняга, всё мечтал
О славе, о бессмертье тоже!
Обычный, в общем-то, удел
Для жаждущих войти в анналы;
Мы думали, их прах истлел,
Но смерть их долго ожидала.
Стремясь взобраться на Парнас,
За славой рыщем, как собаки.
Умрём, и скажут все про нас:
Ушли бездарные писаки.
Я тоже Лире отдал дань;
Стишат под тыщу в арсенале;
Увы, бывали вирши дрянь.
А те, что лучше, не издали.
Коль выбрал музу из блудниц,
(Я приземлён, подобно яме),
Склонюсь я перед Богом ниц:
Кто ж не заигрывал с б....ми.
Я с Леди Рифмою играл,
Подачи принимал как надо.
Объявит Рефери финал,
Остановлюсь, возьму награды.
И в пансион, где есть уход,
Чтоб пуделей трепать за гривы;
Пить эль и набивать живот,
И с дурнями болтать лениво.
Листая «Таймс», в какой-то миг
Прочтёте некролог случайно;
Вы скажете: «Почил старик!».
Опустите глаза печально:
«Но прожил он, боюсь соврать, -
Убогих виршей сочинитель…,
О Боже, девяносто пять:
Пьём за его души обитель!"
The Living Dead - Poem by Robert William Service
Since I have come to years sedate
I see with more and more acumen
The bitter irony of Fate,
The vanity of all things human.
Why, just to-day some fellow said,
As I surveyed Fame's outer portal:
"By gad! I thought that you were dead."
Poor me, who dreamed to be immortal!
But that's the way with many men
Whose name one fancied time-defying;
We thought that they were dust and then
We found them living by their dying.
Like dogs we penmen have our day,
To brief best-sellerdom elected;
And then, "thumbs down," we slink away
And die forgotten and neglected.
Ah well, my lyric fling I've had;
A thousand bits of verse I've minted;
And some, alas! were very bad,
And some, alack! were best unprinted.
But if I've made my muse a bawd
(Since I am earthy as a ditch is),
I'll answer humbly to my God:
Most men at times have toyed with bitches.
Yes, I have played with Lady Rhyme,
And had a long and lovely innings;
And when the Umpire calls my time
I'll blandly quit and take my winnings.
I'll hie me to some Sleepydale,
And feed the ducks and pat the poodles,
And prime my paunch with cakes and ale,
And blether with the village noodles.
And then some day you'll idly scan
The Times obituary column,
And say: "Dear me, the poor old man!"
And for a moment you'll look solemn.
"So all this time he's been alive -
In realms of rhyme a second-rater . . .
But gad! to live to ninety-five:
Let's toast his ghost - a sherry, waiter!"