(предыдущий фрагмент «II. Я нелюбим? Смирюсь ли с этим?.. Гасконец»
http://www.stihi.ru/2017/10/14/4531)
– ...Я с чёрствостью своею тщетно бьюсь
и всё ж мне повезло с прозреньем крупно!
Оплошность намотал себе на ус
и близок к исправленью совокупно.
Прости мне слепоту, иль... взбеленюсь!
Я чувственно к тебе был прежде скуп, но
тебе дано, что многим недоступно
ни в жестах, ни в движениях, клянусь!
Ты в искренности юной неподсудна
и зреешь ранним яблочком. Ранет.
Я много исходил пешком планет –
нигде не повстречал служанок краше!
Игрива, как котёнок… – Спору нет.
Миледи это знает. Нарекла же
она меня по-свойски кошкой – Кэт.
Шанс высчитать желая, хоть и хлипкий,
как поскорее сделать Кэт ручной,
гость очень обаятельной улыбкой
ушёл от скользкой темы: – Жар печной
исходит от тебя. Мне мил твой трепет.
Я слышать рад стук сердца твоего,
равно как и твой дивный женский лепет.
Ты выставишь меня едва ли вон,
коль проведу с тобою я то время,
что был не прочь с хозяйкою твоей.
– Мужчины! Сладострастное вы племя!
Ах, сударь, обольстить вам – не проблема!
К тому же, вы – парижский соловей!
– В ночь соловьём могу петь беззаветно!
Прослыть вороной было бы стыдней, –
гасконец ухмыльнулся чуть заметно,
в глазах же отразился пласт идей.
Гость понял, что влюблённая деваха
ему полезна будет каждый день.
– Могу прельщать не только на словах я, –
премудрый молодой прелюбодей
субретку поцелуя удостоил
пока что предварительно и стоя.
Милашка раскраснелась. Блеск очей
всегда красноречивее речей.
Гость понял: Кэтти будет благодарна
ему за проявленье новых ласк,
как будто для неё он – богоданный.
Его рука, как смелый верхолаз
от талии скользнула к бюсту Кэтти.
Должно быть, вид у Шарля был угрюм,
и Кэт отвергла сходу наглый петтинг.
Но гость, самонадеянный игрун,
рассчитывал во всём уже на Кэтти.
Чуть-чуть не поскользнувшись на паркете,
Кэт, выскользнув из рук, взялась за ум:
– Нет, вы меня не лЮбите, шалун!
При всём избытке молодого зуда
вам подавай одну лишь госпожу, да?!
Герой не строил из себя ханжу:
– Иди ко мне, тебе я докажу,
что враз я полюбить тебя способен
с не меньшим чувством, новым и особым!
Считай, что я к тебе теперь хожу.
Не будем поминать мы госпожу.
Пускай мой интерес к ней и примешан,
тебя любить способен я не меньше.
Из нас друг другу каждый люб и мил.
Юнец, усевшись в кресло, поманил
субретку и раскрыл свои объятья.
Но плоть её, запрятанная в платье,
осталась недоступной, словно Шарль
не с полным пылом Кэтти обнажал.
Герой со всею страстью женофила
дожать пытался Кэтти, но, увы!
Её упорство Шарля удивило:
милашка не теряла головы,
отбиты были все его атаки.
Горели щёки девушки, как маки,
но сил сопротивляться дал ей Бог
так много, что герой так и не смог
за два часа достичь заветной цели.
От женского упорства – парень сник –
казалось, никакой нет панацеи.
Часы пробили полночь, и в сей миг
за тонкой дверью в комнате миледи
затренькал колокольчик. Голос меди
сменил зов раздражённой госпожи,
и двое, расползлись враз, как ужи,
не вдруг по обе стороны кровати.
– Беги! – шептала Кэт. – Беги отсель!
Гость встал: – Меня не хочешь укрывать ты?
– Куда ж тебя запрячу я?! В постель?!
– Нет, я себе, как человек неслабый,
свой собственный едва ль испорчу план.
Будь на моём ты месте, ты ушла бы, –
гасконец, подхватив поспешно шляпу,
запрыгнул в гардеробную-чулан.
При спальнях двух чулан был так просторен,
что стало в анфиладе комнат три
пространства – в самом малом изнутри
Шарль заперся. Герой был недостоин
того, чтоб две красотки в этот час
вошли из-за него в конфликт по-бабьи,
поскольку сумасброд и лоботряс
способствовал идиллии бы вряд ли.
(Тут, словно в предвкушении грызни,
как мы б сказали, появилась в кадре
сердитая хозяйка. Ну, и как две
красотки избежали бы резни?!
По-счастью был недолог шум возни,
а то б от Кэт остались пух и перья.)
– Да что вы там уснули, чёрт возьми?! –
воскликнула миледи, в нетерпенье
распахивая дверь. – Мне долго ждать?!
– Бегу, миледи! – пискнула служанка.
Ещё бы ей, бедняжке, не бежать!
Себя не меньше ей, чем Шарля жалко.
Владея свежей юной красотой,
Кэт разве бы рассталась с жизнью?! Жмотка!
Хозяйка увела Кэт за собой,
но слышен диалог был Шарлю чётко.
Лужёная была у леди глотка.
Невольно пусть, полученный урок
для Шарля стал особенно жесток.
Оторопел гвардеец-первогодка.
Для нервов Шарля, претерпевших шок,
боль разочарованья – не щекотка.
Шарль, слыша леди стоя, чуть не слёг!
Шокированный гость не сразу смог
понять, что милый образ был фальшивым.
Её привычно нежный голосок
стал грубым, неприятным. Тон – сварливым.
Храм божества рассыпался в песок!
Сперва Кэт претерпела безысходно
нападки от миледи. Вскоре та
остыла: – Что-то, Кэтти, я сегодня
не вижу ухажёра. Скоротал
гасконец этот вечер непривычно.
– Он нынче разве к вам не приходил?!
Наверно, он при жизни-то столичной
стал ветреным. Гвардейский всё ж мундир
средь парижанок очень популярен.
– Мы, дамы, вечно сами попираем
моральные устои – блуд сильней,
когда бушуют страсти вне семей.
– Ужель, ещё не празднуя победы,
гасконец изменил уж вам с другой?!
– Нет, этот не сорвётся. Слепо предан
гасконец мне и сердцем, и рукой.
От участи своей ему, прохвосту,
не скрыться. Он со мною обречён.
– Вы про себя сказали, как про оспу.
– Вид мести мой не меньше утончён.
Осуществляю первый лишь этап я.
– Я думала, в вас есть к нему хоть капля
любви, ведь сам он по уши влюблён.
– По этой части ждёт его облом.
Гасконец и не ведает насколько
по милости его жить стало горько
мне, потеряв доверие, увы,
рассерженного шефа. Для вдовы
серьёзно потерять ту часть дохода,
что до поры шеф множил год от года…
– Но д'Артаньян от вас без головы!
– Пусть гость и полон лести, мне в угоду,
с него его вины я не сниму.
Давно бы отомстила я ему,
но это запретил де РишельЕ мне,
как будто д'Артаньян его приемник.
Неведомый мне есть вертёж-крутёж.
В восторге шеф от этого задиры.
Гость нынче не явился, ну так что ж!
Должно быть, задержали командиры.
В себе же я уверена вполне.
Гасконский змей – в любовной западне.
Но вовсе не в итоге наважденья
он пожалеет о своём рожденье.
Он – первый в списке всех плохих парней.
– Мадам, мотивы ваши мне понятны.
Я знаю, вы уж были беспощадны
к жене галантерейщика – по ней
страдает ваш гасконец. – Мне отрадны
страдания обоих. Шевалье
забыл уж напрочь лавочницу эту.
– Вы в этом так уверены?! – Вполне!
В нём места ни любви, ни пиетету
к ней не осталось. А от шефа мне
досталась похвала за похищенье.
Моя двойная месть, ох, как сладка!
– Вам их не жалко даже и слегка?
– Мои враги не ведают прощенья.
– Но деверь ваш не жизнью ли своей
обязан д'Артаньяну? Шевалье
имеет все задатки доброхота,
что было видно с первого захода.
– Гасконца обольщу я красотой,
дразня в нём лишь задатки бонвивана.
Но цель моя – угробить д'Артаньяна!
Его я ненавижу и за то,
что он, держа жизнь деверя всецело
в руках своих, дурацки пощадил
барона, словно жизнь его бесценна.
Нет, чтобы пару в нём смертельных дыр
проделать! Мне бы этого момента
дождаться – трёхсотливровая рента
была бы годовая у меня.
– Да-да. Поскольку лорду вы родня,
ваш сын – племянник и наследник лорда –
вам регентство принёс бы благородно.
– Вот именно. Понятно даже вам,
какой ущерб нанёс моим правам
несносный д'Артаньян своею дурью!
Нельзя сказать, что он утёр мне нос,
однако сей болван мне преподнёс
такую непростительную дулю,
что от моей уж мести обалдуя
едва ли кто спасёт, хоть сам Христос!..
Герой ушам не верил, негодуя:
«Вот даже как! С меня ж ещё и спрос
за то, что лорда Винтера сберёг я!
Выходит, я – причина женских слёз,
гад и мерзавец, а не просто рохля!
Уж коль меня и пустят на порог, я –
теперь мишень для мести! Вот те на!
Миледи – неприступная стена.
С любовью к ней теперь не подступиться.
Как был наивен – жалкий я тупица!
Куда уж дальше можно быть тупей!
За смесью лицемерия и злобы
представить очень трудно мне теперь
черты, как думал, ангельской особы.
Тварь гнусная, к тому же и ханжа»!..
– Идите, Кэт, – сказала госпожа, –
и вспомните с утра, к кому, зачем я
давала вам сегодня порученье.
Не вздумайте куда-то задевать
конверт, а то всё кончится скандалом.
Исполните, не тратя время даром.
– Да, вас интересует граф де Вард.
Конечно, д'Артаньяну не чета он.
Вы вместе не поставите их в ряд.
– Де Вард хорош. Надеюсь, что не даун.
Порой ваш, Кэт, годится хоть куда ум,
но незачем вам лезть во всё подряд…
Кэт, отслужив, вернулась – за спиной
за дверью леди щёлкнула щеколдой.
Шарль из чулана, словно из парной,
волнуясь, вылез с похотливой мордой.
Кэт тихо повернула ключ в замке.
Ей сразу стало легче – отпустило
вмиг напряженье в каждом позвонке.
А гость уж к ней подкрадывался с тыла.
– Потише, ради Бога! – шепотком
гасконца упредила Кэт. – Всё слышно!
Скорее уходите! И нелишне
на цыпочках вам будет, иль ползком…
– Вот потому-то я, – ответил пришлый, –
пока и не спешу. Уйду потом.
Хочу тебя спросить, не угостишь ли
собой? Иль будешь вновь крутить хвостом?
Лицо красотки стало цвета вишни.
Для гостя подходящий был момент
пикантно отыграться на субретке.
Не в роли ухажёра для ранетки
и даже без участия монет
он приобщиться рад к девичьей тайне,
совсем как кот, пробравшийся к сметане.
Излишни деликатность, этикет.
Ни пикнуть, ни мяукнуть нынче Кэт
не сможет, ибо шум сопротивленья
себе позволить даже на мгновенье
нельзя, когда хозяйка за стеной
услышит все отмазки, до одной.
Любимцу уступить – такая малость!
Она и уступила в этот раз.
А что бедняжке делать оставалось?!
Всё больше лишь краснеть до самых глаз.
Смешались в её чувствах стыд и сладость
с невиданной доселе новизной.
Но возлежать с любимым – всё же в радость.
Любимому отдаться – рай земной!..
(продолжение в "IV. Через одну любовницу к другой. Париж"
http://www.stihi.ru/2017/10/17/3360)