Глава 9.
«Учи немецкий, Санька!».
Дедушка дочитал рассказ о том, как он стал связистом и отложил блокнот в сторону. Вытряхнув из пачки «Беломора» последнюю папиросу, он смачно затянулся и выпустил в воздух пару колец.
Мы с моей двоюродной сестрой сидели, открыв рты и заворожённо смотрели на деда. Он ещё пару раз глубоко затянулся и выдохнул вместе с дымом:
- Ну, как?
- Деда, а дальше?
- Ух, какие шустрые! Не дописал пока. Надо вспомнить хорошенечко да записать ладненько. Чтобы всё понятно было.
- А ты подвиги совершал? – спросила Маринка – А то меня в школе спросили, а я не знаю. Совершал?
- Совершал, совершал… - усмехнулся дед, - Конечно, не такие великие, как Александр Матросов, но…
Дед многозначительно прищурился и, естественно, мы с сестрой стали упрашивать рассказать его ещё что-нибудь. На что дед отпарировал:
- Так! Сейчас мы пойдём на фронт. Там и расскажу.
- На какой-такой фронт?!
- На фронт борьбы с лебедой. Лук-то, по уши зарос. Бабушке трудно в наклон полоть. Так что… Становись! Равняйсь! Смирно! На фронт борьбы с сорняками шагом марш!
Мы бодро соскочили с дивана и, смешно размахивая руками, зашагали на выход. Дед, замыкая строй, скомандовал: «Песню запе-вай!!!»
Маршируя мимо смеющейся бабушки, мы подхватили любимую песню деда:
«Там вдали за рекой загорались огни.
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов из будёновских войск
На разведку в поля поскакала.
Они ехали долго в ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг, вдали у реки засверкали штыки –
Это белогвардейские цепи…
Так мы домаршировали до грядок и, присев на корточки, приступили к работе. Лебеда и правда в некоторых местах была выше луковых перьев. Обозвав её «фашистом», мы начали контрнаступление, окружение и полное уничтожение сорняков.
Пока мы с Маринкой воевали с лебедой, дедушка таскал из железных бочек воду и поливал огурцы. И, как бы, между прочим начал рассказ о своих подвигах.
- Санька, у тебя по немецкому «трояк»?
- Трояк… - огорчённо выдохнул я.
- А что? Хорошую отметку получить никак?
- Не люблю я немецкий. На собачий лай, а не на язык похож. И, к тому же, это язык фашистов. А я их ненавижу! – сказал я на полном серьёзе.
- А у меня по немецкому «пятёрка» была. У одного изо всей школы. – похвалился дед, - И, знаешь, эта «пятёрка» мне на фронте хорошо помогла.
- Неужели фашистов допрашивал? – удивился я, вспомнив фильмы о войне.
- И допрашивать приходилось. И подслушивать. – заинтриговал нас дед.
- Как это подслушивать? Ты что? Разведчиком был?
- Я же вам читал – связистом. Но пару историй я вам расскажу. Объявляется перекур для меня, а для вас – привал.
Дед перевернул ведро и присел на него. Мы, конечно, рядышком. Прямо на дорожке.
- Значит, так… То ли в январе, то ли в феврале 1943 года после одного из боёв перебило телефонный провод. Влево по фронту связь есть, а вправо – нет. А это на войне – настоящая беда. От роты до роты метров четыреста. Вроде бы мало, но в этот промежуток может просочиться небольшой вражеский отряд и ударить нам в тыл.
Одели мы с напарником маскхалаты, взяли телефон и катушку и поползли. Да! Темень в ту ночь стояла непроглядная. Мало того, что новолуние, так ещё небо тучами заволокло и снежок небольшой сыпал. С одной стороны хорошо. Немцы в эту ночь даже осветительные ракеты не вывешивали. А с другой стороны беда. Ну, найдём мы провод, восстановим связь. А возвращаться как?! Вот и договорились мы с ребятами, что через сорок минут они будут приоткрывать брезентовую занавесь в блиндаже. Через три минуты снова. И так, пока мы не вернёмся назад.
- А что, у вас в блиндаже электричество было? – спросила Маринка.
- Какое там электричество? – засмеялся дед, - Коптилки из артиллерийских гильз. Какой-никакой, а свет. Мы даже письма в этой полутьме писали и дырки на форме зашивали.
Так, вот… Ползём мы с напарником по снежной целине. Тишина такая, что стук собственного сердца слышно. Ползём по проводу, выдёргивая его из снега. Наконец-то, нашли место разрыва. Соединили, проверили связь. Работает!
Ждём сигнала от своих. Ни гу-гу. Лежим, ждём. Деваться некуда. Пока мы ползли, снег засыпал наши следы позади. Так что, пришлось ждать.
Неожиданно мы увидели долгожданный свет. От неожиданности он показался слишком ярким. Быстро перебирая локтями и коленями, мы поползли в нужную сторону. Свет исчез. Потом появился снова. Затем снова исчез. Было понятно, в каком направлении нужно ползти. Некоторые участки мы преодолевали уже не по-пластунски, а семенили на четвереньках.
До бруствера осталась пара метров. Мы скатились в воронку чтобы перевести дыхание.
Неожиданно тьму разрезал яркий свет. На противоположной стороне воронки мы увидели длинную тень и… услышали немецкую речь:
«Verfluchter russischer Winter! – выругалась тень – Hier kann man alles einfrieren als Kinder».
(Проклятая русская зима! Можно отморозить то, чем делают детей.)
На эту шутку ответил многоголосый гогот. Мы с ужасом поняли, что выползли к немецкой передовой.
Пьяный немецкий офицер подошёл к краю воронки, расстегнул ширинку и… Полил нас тёпленькой, сволочь!
Обернувшись к нам спиной, он сказал в сторону блиндажа: «Diese Russen glauben, wir warden uns entspannen. Morgen abend panzer reicht. Wir werden die Verteidigung dieser Seite und nimm russischen infanterie in zwei Ringen».
(Русские думают, что мы пришли сюда отдыхать. К утру подойдут танки. Мы ударим в этот разрыв и окружим русскую пехоту в два кольца).
Офицер скрылся в блиндаже. Мы осторожно выбрались из воронки, проползли несколько десятков метров и, наконец-то, увидели мерцающий свет с нашей стороны. Собравшись духом, мы встали в полный рост и побежали, увязая по колено в снегу.
Добравшись до своих, мы тут же рассказали всё, что говорил офицер. Ротный связался с командованием. Через сутки по немецким позициям и тыловым частям был нанесён артиллерийский удар при поддержке бомбардировщиков.
Позже мы узнали, что эти, случайно добытые сведения, позволили уничтожить 12 танков и 9 бронетранспортёров противника.
- Деда, а тебя наградили? Ты же разведку провёл.
- Объявили благодарность от имени командира дивизии. Мои медали ждали меня впереди.
- А дальше? Ты же две истории обещал! – закуксилась Маринка.
- Вот добьёте врага на луковом фронте, тогда расскажу. Только, чур, лук беречь! Увижу поломанные перья – не будет вам рассказа.
Встав на колени, мы с сестрой быстро управились и с первой, и со второй луковыми грядками. Очень, уж, хотелось послушать дедушку.
Вымыв руки в кадушке, мы доложили бабушке о выполненной работе и уселись на скамейку возле дома. Дед засмеялся, увидев наши вопрошающие глазёнки и продолжил рассказывать:
- Второй раз «пятёрка» по немецкому помогла мне весной 43-го.
Первый мой напарник, к сожалению, погиб в бою. Дали мне другого. Здорового белоруса по фамилии Шушкевич. Здоровый был детина. Тяжеленную катушку с пятью километрами провода таскал он как пушинку.
Прокладываем мы новую нитку связи. Ползём по березнячку. Трава высокая. Хорошо нас укрывает. Ползём, значит… Я за обстановкой наблюдаю, а Шушкевич провод разматывает.
Вдруг, видим – провод поперёк идёт. Не наш. Зелёного цвета. И брошен как-то небрежно. То на ветке висит, то в петлю свёрнут. Будто кто-то торопился наладить связь. Я быстро разрезал провод, зубами зачистил концы и сделал скрутку. Потом присоединил к этому проводу свой телефон. В трубке слышались шум и потрескивание. Потом голос:
- Alarm! Alarm! Braucht Hilfe!
- Was ist los? – раздалось с другого конца провода.
- Unsere Panzers waren ohne Kraftstoff.
- Du bist weit weg? Wie viele Panzers hast du?
- Sieben. Signalgeber zeigen ihnen den Weg. Wann auf Kraftstoff waren?
- In zwei Stunden.
(- Внимание! Внимание! Нужна помощь!
- Что случилось?
- Наши танки остались без топлива.
- Вы далеко? Сколько у вас танков?
- Семь. Связисты покажут дорогу. Когда ждать топливо?
- Через два часа. )
Времени у нас было не так много, и мы поползли вдоль провода в разные стороны. Встретиться договорились у брошенной катушки.
Минут через десять я понял, что ползу в ту сторону, с которой должны везти топливо. Впереди была дорога на которой стоял немецкий мотоциклетный пост.
Вернувшись назад, я увидел запыхавшегося Шушкевича. Он зашептал:
«Три «Тигра» и четыре «Фердинанда». Вот там, в ложбинке затаились. Бок в бок стоят. Охраны не видно. Только экипажи. Загорают, суки! Ванька! Давай, к нашим! А я тут посторожу. По-ихнему я ни хрена не понимаю, а ты всё как надо расскажешь. Если начну стрелять, значит, машины с топливом пошли. Одну-две поджечь успею, пока меня не кокнули. Давай, Ванька! Давай!»
Я на четвереньках рванул назад.
Едва отдышавшись, я сообщил обо всём начальству. Быстро собрали группу. Человек сорок. Торопясь, мы по проводу поползли в нужную сторону.
Увидели Шушкевича. Человек десять поползли встречать машины с топливом, а мы – в сторону загорающих танкистов. Те, ничего не подозревая, млели на солнышке.
Рассредоточившись, мы открыли по ним шквальный огонь и забросали лощину гранатами. Через некоторое время раздались стрельба и взрывы со стороны дороги. Значит, наши успешно встретили грузовики с топливом.
Слив остатки топлива, мы подожгли грозные машины гитлеровцев, которые так и не успели вступить в бой. Группа вернулась в расположение без потерь.
- Деда, а тебя наградили за это? – не унималась Маринка.
- Наградили, наградили… - успокоил её дедушка, - Только попозже. Уже в госпитале.
- Как в госпитале? – ужаснулась Маринка, - Тебя ранили?!
- Так вышло… Через пару дней мы выбивали фашистов из небольшого села. Вот, во время атаки, я две пули схлопотал. В плечо и в ногу. Слава Богу, навылет прошли. Кости целыми остались.
Так я получил свою первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги» и звание младшего сержанта.
Учи немецкий, Санька! – потрепав меня по голове, дедушка закончил свой рассказ.
(23 апреля 2019 г. 19.57. СПб)
Глава 10. http://www.stihi.ru/2019/04/25/3421