Если откажешь, и прогонишь вновь,
То знай же, что любовь
Несут как крест и берегут как честь,
Она не для потех,
И посещает тех,
В ком искреннее чувство есть.
Ты думаешь, что поразишь два раза
Своим отказом, –
Кто умирает десять раз на дню?
То старые поэты
В притворные куплеты
Одели простоту свою.
Быть может, быстро хочешь покорять –
И отпускать?
Но у тебя и это не пройдёт –
Никто терпеть отказ
Не станет лишний раз:
Тот скромен, этот слишком горд.
Я эфемерною тебя считал, –
Как ангел, идеал, –
Поскольку видел, что тебе нужны
Одни лишь благородные умы;
И знал, порочности не наблюдая,
Что ты явленье рая.
В защитный кожи слой облачена, –
Как у ребёнка девственна она, –
Под ним в себе поддерживаешь ты
Огонь небесной чистоты,
Которым без излишнего старанья
Ты очищаешь плотские желанья.
Достигла ты такого совершенства
Любви блаженства,
Что страсти холоден огонь – горенье
Отнюдь не порождает вожделенья.
Божественности ты не видишь в этом,
Но признаёшь любви предметом
Лишь красоту души, а что до тел,
Ты им любовных не доверишь дел.
Такого я пока что не достиг:
Для тела счастья миг
Необходим; зачем ему мешать,
И напрочь удовольствия лишать?
Любовь душой и телом, – пополам, –
Доставит радость нам:
А без консолидации такой
Она останется пустой мечтой, –
Согласия нам не достичь, пока
Душа от тела далека.
Настроился бы на волну твою,
Но по-другому я тебя люблю, –
И мне придётся подождать, боюсь,
Когда тела заключат свой союз;
Ну, а потом, когда их страсть пройдёт,
Пусть души продолжают свой полёт.
Текст оригинала:
Sir John Suckling
Song
If you refuse me once, and think again,
I will complain.
You are deceiv'd, love is no work of art,
It must be got and born,
Not made and worn,
By every one that hath a heart.
Or do you think they more than once can die,
Whom you deny?
Who tell you of a thousand deaths a day,
Like the old poets feign
And tell the pain
They met, but in the common way?
Or do you think 't too soon to yield,
And quit the field?
Nor is that right, they yield that first entreat;
Once one may crave for love,
But more would prove
This heart too little, that too great.
Oh that I were all soul, that I might prove
For you as fit a love
As you are for an angel; for I know,
None but pure spirits are fit loves for you.
You are all ethereal; there's in you no dross,
Nor any part that's gross.
Your coarsest part is like a curious lawn,
The vestal relics for a covering drawn.
Your other parts, part of the purest fire
That e'er Heav'n did inspire,
Makes every thought that is refin'd by it
A quintessence of goodness and of wit.
Thus have your raptures reach'd to that degree
In love's philosophy,
That you can figure to yourself a fire
Void of all heat, a love without desire.
Nor in divinity do you go less;
You think, and you profess,
That souls may have a plenitude of joy,
Although their bodies meet not to employ.
But I must needs confess, I do not find
The motions of my mind
So purified as yet, but at the best
My body claims in them an interest.
I hold that perfect joy makes all our parts
As joyful as our hearts.
Our senses tell us, if we please not them,
Our love is but a dotage or a dream.
How shall we then agree? you may descend,
But will not, to my end.
I fain would tune my fancy to your key,
But cannot reach to that obstructed way.
There rests but this, that whilst we sorrow here,
Our bodies may draw near;
And, when no more their joys they can extend,
Then let our souls begin where they did end.