Rasul Gamzatov
My Dagestan
I’ve visited a lot of countries and
Returned home being fairly tired –
My Dagestan asks me: “You seem not glad, –
Is there another land you have desired?”.
I honestly reply to Dagestan:
“From tiresome journeys I have come back here,
In many pleasant lands I’ve been but none
Become to me as you are – close and dear.
I did not often tell you words of love –
It does not signify a lack of feelings:
One should be with such issues meek enough, –
Afraid I am to lessen their meanings;
Repeating them is ever no good –
If sons of yours about love cry out
Your rocks because of noise will change their mood
And will not echo people’s loud sound.
Your sons said little in the hard times span
When many highlanders turned out beggars –
They did not swear much to you for then
An oath of love was their song of daggers.
And every time when ended was a war, –
Avoiding any claiming for your prizes
To you, my Dagestan, thy children swore
With pickaxe strikes and pure tunes of scythes.
You taught us just to ourselves keep it, –
And always state our real worries straightly:
A word should precious be akin a steed –
And highlanders admire horses greatly.
Do not reprove me that on my return
From capitals garrulous and dishonest
While seeing mountains in which was born
In words I am not able to be less earnest!”.
The translation is based upon Naum Grebniov’s Russian language version of the poem:
Когда я, объездивший множество стран,
Усталый, с дороги домой воротился,
Склонясь надо мною, спросил Дагестан:
«Не край ли далекий тебе полюбился?»
На гору взошел я и с той высоты,
Всей грудью вздохнув, Дагестану ответил:
«Немало краев повидал я, но ты
По-прежнему самый любимый на свете.
Я, может, в любви тебе редко клянусь,
Не ново любить, но и клясться не ново,
Я молча люблю, потому что боюсь:
Поблекнет стократ повторенное слово.
И если тебе всякий сын этих мест,
Крича, как глашатай, в любви будет клясться,
То каменным скалам твоим надоест
И слушать, и эхом в дали отзываться.
Когда утопал ты в слезах и крови,
Твои сыновья, говорившие мало,
Шли на смерть, и клятвой в сыновней любви
Звучала жестокая песня кинжала.
И после, когда затихали бои,
Тебе, Дагестан мой, в любви настоящей
Клялись молчаливые дети твои
Стучащей киркой и косою звенящей.
Веками учил ты и всех и меня
Трудиться и жить не шумливо, но смело,
Учил ты, что слово дороже коня,
А горцы коней не седлают без дела.
И все же, вернувшись к тебе из чужих,
Далеких столиц, и болтливых и лживых,
Мне трудно молчать, слыша голос твоих
Поющих потоков и гор горделивых».