<Цензура>, с нем.
Лет семьдесят назад тому по крайней мере,
иль девяносто, или целый век,
когда просвещены повсюду были звери,
как ныне человек;
когда бараны, знатные писаки,
строчить и сочинять статьи умели всяки,
и все читали их, надеясь поумнеть,
а цензором служил ворчун-медведь --
властям пришёл запрос: уместно ль с косолапым
невежей и сатрапом
браниться, перед ним отстаивать права?
Должна быть полная свобода на слова
отныне и вовек у каждого барана!
Лев приказал: медведя запереть,
не выпуская впредь,
и строго за топтыгиным смотреть:
пусть всякий говорит и пишет невозбранно!
Едва был приговор царём произнесён,
не стало никаких барьеров и препон.
Завякали лягушки что есть силы,
и грозно зарычали гамадрилы,
и зашипел коварный скорпион.
Все обо всём судили да рядили;
паук, гадюка, павиан и рысь
общественной моралью занялись,
не говоря уже о крокодиле.
Не обошлось без волка, без лисы,
да и ослы вносили лепту тоже;
везде и всюду забрехали псы,
и носорог старался толстокожий,
и старый морж бубнил себе в усы.
Сколь оказались звери тароваты
на силлогизмы, мнения, трактаты,
стремясь представить публике свои
записки, афоризмы и статьи,
рассказы, обозрения, поэмы!..
Тут предлагались все на свете темы,
высказывался каждый, кто хотел,
о состояньи иностранных дел
и дел церковных, о последних модах,
о медицине, о целебных водах
эт сетера. И каждый точно знал
чему учил он, что' он разбирал.
До мелочи, до точки, до детали
им было ясно, словно божий день,
о чём они другим повествовали...
Короче, всё со всем перемешали
и завели такую дребедень,
что и сам дьявол разберет едва ли!
Лев спохватился: умная мысля,
как говорят, приходит опосля.
"Я подданным давал свободу, веря
в правдивость, честь и благородство зверя,
а ныне вижу: эти пачкуны
на пользу государства не годны,
и дельные меж ними очень редки.
Вот мне урок -- не быть наивным впредь."
И повелел прислуге напоследки:
"Сейчас же отоприте двери клетки,
и пусть вернётся к должности медведь."
------------------------------
Об авторе по русской и немецкой Википедии.
Маттиас Клаудиус (нем. Matthias Claudius, 1740 -1815): немецкий писатель и журналист.
М. Клаудиус изучал теологию в Йене. Курса он не окончил, но стал членом местного т. наз.
Немецкого общества, которое занималось изучением отечественной литературы и поэзии.
Тогда же он сам стал писать небольшие рассказы и песни, а в 1762 г. выпустил первый сборник
стихотворений, расцененных критикой как подражательные.
В 1764 г. Клаудиус отправился в Копенгаген, где познакомился с Фр. Г. Клопштоком, который
повлиял на его дальнейшую литературную карьеру. В то время Копенгаген был городом,
где собирались выдающиеся немецкие ученые и писатели, в кругу которых он был принят.
В конце 1760-х годов Клаудиус работал в гамбургской газете, благодаря чему вступил в контакт
с просветителями И. Г. Гердером и Г. Э. Лессингом. Затем он стал издавать собственную газету,
где напечатал множество своих статей, рассказов, стихов, басен и т. д.
В 1772 г. Маттиас женился на семнадцатилетней Ребекке Бен, дочери трактирщика.
У пары родилось двенадцать детей, дети были в центре семейной жизни, с ними и для них
отец устраивал бесчисленные домашние праздники.
С 1788 г. Клаудиус занимал должность банковского ревизора, что обеспечивало ему безбедное
существование без серьезных ограничений на его литературную деятельность.
Клаудиус был одним из первых немецких сочинителей, занявшихся народным бытом и писавших для
народа. Он умел соединять простоту с остроумием, и в своё время стал любимым писателем как
простолюдинов, так и культурных классов Германии. Резкий и едкий сатирик, Клаудиус обнаружил
вместе с тем и много таланта в стихотворениях, то полных чувства, то веселых. Особую
популярность заслужили его застольные песни, прославляющие рейнское вино.
------------------------------
Оригинал
Matthias Claudius
Eine Fabel
Vor etwa achtzig, neunzig Jahren,
Vielleicht sind's hundert oder mehr,
Als alle Tiere hin und her
Noch hochgelahrt und aufgeklaeret waren,
Wie jetzt die Menschen ohngefaehr;
– Sie schrieben und lektuerten sehr,
Die Widder waren die Skribenten,
Die andern: Leser und Studenten,
Und Zensor war: der Brummelbaer. –
Da kam man supplicando ein:
»Es sei unschicklich und sei klein,
Um seine Worte und Gedanken
Erst mit dem Brummelbaer zu zanken,
Gedanken muessten zollfrei sein!«
Der Loewe sperrt den Baeren ein,
Und tat den Spruch: »Die edle Schreiberei
Sei kuenftig voellig frank und frei!«
Der schoene Spruch war kaum gesprochen,
So war auch Deich und Damm gebrochen.
Die kluegern Widder schwiegen still,
Laut aber wurden Frosch und Krokodil,
Seekaelber, Skorpione, Fuechse,
Kreuzspinnen, Paviane, Luechse,
Kauz, Natter, Fledermaus und Star,
Und Esel mit dem langen Ohr etc. etc.
Die schrieben alle nun, und lieferten Traktate:
Vom Zipperlein und von dem Staate,
Vom Luftballon und vom Altar,
Und wussten's alles auf ein Haar,
Bewiesen's alles sonnenklar,
Und ruehrten durcheinander gar,
Dass es ein Brei und Greuel war.
Der Loewe ging mit sich zu Rate
Und schuettelte den Kopf und sprach:
»Die besseren Gedanken kommen nach;
Ich rechnete, aus angestammtem Triebe,
Auf Edelsinn und Wahrheitliebe –
Sie waren es nicht wert die Sudler, klein und gross;
Macht doch den Baeren wieder los!«