К дню рождения замечательного поэта Ольги Аникиной
Время
Лежит на кухне время, иссякая.
Морщинистое, в сетчатой вуали.
Завяли яблоки. Безделица какая.
их позабыли, и они завяли.
Ни плесень их не тронула, ни пятна,
но как угрюмы карлики-уродцы!
Выбрасывай скорей! И так понятно,
Что к ним никто уже не прикоснётся.
И равнодушно наблюдают люди
с такими же оплывшими чертами,
как мёртвые плоды на белом блюде
лежат ещё живыми животами.
© Copyright: Аникина Ольга, 2016
Свидетельство о публикации №116111810614
http://www.stihi.ru/2016/11/18/10614
ЦИКЛ О БОЛЬШОЙ МОСКОВСКОЙ БЕТОНКЕ
1.
Тоска.
Сто двадцать у жёсткой размётки в тисках,
и контур назойливый бел.
Сто тридцать, сто сорок, всё та же тоска.
Всё та же тоска по тебе.
Всё та же унылая песня с полей -
оставь, обернёшься потом,
сто сорок ударов, мотор пожалей,
да что он мне дался, мотор?..
И кисть сведена, и застыло плечо –
и ноет, никак не унять…
И я обгоняю кого-то ещё,
чтоб только себя обогнать,
чтоб только не слышать, как память зовёт
и жалостно в спину кричит…
Не слышать, не знать…
Поворот, поворот.
Авось да смогу проскочить.
2.
Якоть (1).
Дорога за Якотью, тонко раскатанный лёд,
и гаснут, взлетая, ракеты, и падают вниз.
А где-то над Якотью в небе летит самолёт,
и в эту секунду его пеленгует радист.
По левому борту уклон, там дрифтует беда.
Неясные линии, ближний рассеянный свет.
Но я-то внизу, тут колёса касаются льда,
А «Як» – наверху, там, где попросту времени нет.
И, снег в лобовую тараня, машина идёт
в рассеянном крошеве, в месиве белом, густом.
Метель. И никто не покинет дымящийся борт,
над Якотью в небе распластанный чёрным крестом.
3
Ботово.(2)
Железный мост, бревенчатый настил,
И под камнями верещит источник.
Мне говорили, Сергий здесь ходил.
Наверное. Но я не знаю точно.
И серебрится свет среди стволов
полупрозрачных, словно бестелесных,
и дальний переклич колоколов
не заплывает в сонный перелесок,
и синева сквозь облачную муть.
А может, то глаза Варфоломея.
А может, я их вижу потому,
что до сих пор молиться не умею.
4.
Церковь в Хомяково.
В Хомяково маленькая церковь
над дорогой, выгнутой губой.
Золотая крепится плацента
к стенке неба, тонкой, голубой.
И, по-птичьи поджимая руки,
молча, чтобы слова не сронить,
хомяковские бредут старухи
бабку Евдокию хоронить.
А была когда-то Евдокия
горькою зазнобою села,
той, что трёх мужей в сороковые
у односельчанок увела.
Кто живой – об этом не помянет,
а иным теперь ответ другой.
Топчутся у церковки селяне,
над дорогой, выгнутой губой.
Дремлет небо в кучевом окладе.
Всё, что тлен – да обратится в тлен.
Лишь качнётся колокол, как платье
у округлых девичьих колен.
5.
Каменки(3).
Едва людской овеян памятью,
стоит кирпичный новодел.
...Горела деревенька Каменки
и дом служителя горел.
К церковному двору на подступах
огонь прожорлив был и шал,
и только дьяк пел «Миром Господу…»
и «Двери, двери…» возглашал.
А разуму темно и маетно
представить, будто было так.
Но над деревней снова марево,
а в мареве - склонённый дьяк,
и выдохи тумана белого
укутывают глубину,
где речки Веля и Шевеловка
переплетаются в одну
6.
Районка.
Он один не то, чтобы боится.
Так теперь повсюду и у всех:
едет дед в районную больницу,
чтобы помереть как человек.
В марте на деревне, долго, трудно
сходят омертвелые снега…
А у деда внуки в Долгопрудном.
А у деда синяя нога.
И не в ней, наверно, дело, в синей.
Просто - не поправить ни черта.
А на что пока хватает силы –
фонари за окнами считать,
и глядишь на них, и вроде легче.
И неясно, вспомнились к чему,
музыканты, те, что гасят свечи,
молча уходя по одному.
7.
Ре мажор.
Не умолкай, прошу, играй,
води смычком по струнам просек,
мой тихий Гайдн, смиренный Гайдн,
мой Франц-Иосиф,
в тональности бетонных трасс,
когда мигают фары встречных,
а остальное мимо глаз,
да мимо речи:
столбы, мосты, дворы, кресты
и силуэты колоколен…
Скажи, в чём так уверен ты?
Ты так спокоен,
когда на скорости в окно
влетает горький дух сирени…
И я не мыслю о смирении, –
но вот оно.
март - май 2013 г.
(1) В ноябре 1941 года недалеко от села Якоть фашистами был сбит советский военно-транспортный самолет с 24 лётчиками на борту, летевшими в Ленинград после получения в Кремле боевых наград. Несмотря на то, что раненому пилоту удалось посадить машину, от взрыва погибли все. Ни один лётчик не использовал парашют.
(2) Неподалёку от деревни Ботово находится источник Гремячий Ключ, который, согласно легенде, забил из земли в ответ на молитвы прп. Сергия Радонежского.
(3)Согласно сохранившимся рассказам о пожаре в 1829 г. в деревне Каменки, отец Алексий, проводивший литургию в храме, не прервал богослужения, даже когда огонь захватил не только церковь, но и собственный дом священника.
© Copyright: Аникина Ольга, 2013
Свидетельство о публикации №113122909146
http://www.stihi.ru/2013/12/29/9146
***
С Днём рождения Вас, Ольга!
Здоровья Вам, счастья и творческих успехов!
Другие статьи в литературном дневнике:
