*
Здесь, на краю села большого,
среди кудахтанья и лая,
вся жизнь прошла от Николая
«кровавого» до Горбачева
«чернобыльского»… Дед Степаныч
в сад выйдет с чаепитья потный,
позакрывает ставни на ночь,
в курятник дверь закроет плотно.
Арина, хлопоча у печки,
пельмени обваляет в мучке
и прядок белые колечки
запрячет под косынку ручкой.
В сарае спит народ куриный,
с насеста свесясь головою,
а уж старик перед Ариной
встает, как лист перед травою:
«Что, девочка моя? Ведь было!
любила ты меня…» - «Не хвастай.
Совсем я не тебя любила,
одну твою гармонь, глазастый!»
За окнами на сером шелке
Закат алеет кумачово…
Напрасно дед заводит толки
про выборы, про Горбачева.
В стране неладно, день был труден,
а главное, что лета долги,
и сон старушки непробуден
под плески ласковые Волги.
А дед заносит в дом корзину
с пупырчатыми огурцами
и долго смотрит на Арину,
дробя свой рафинад щипцами.
1989