РАЛЬФ УОЛДО ЭМЕРСОН
(1803-1882)
ВСЕ И КАЖДЫЙ
Так думал я в поле, где красный наряд
Мелькал деревенского парня смешного:
Я слушать люблю, как коровы мычат,
Но, право, об этом не знают коровы.
Звонарь, совершая положенный звон,
Не знал, что прославленный Наполеон
Пришпорит коня ради этого звона,
И мальчик из конницы Наполеона
Не мыслил себя как одну из причин
Победной войны у альпийских вершин.
Что значишь ты сам по себе – неизвестно.
Одно без всего некрасиво, не честно…
Люблю воробьиную песнь на заре,
Когда они в небе чирикают мило,
Но раз я поймал воробья на дворе,
И так его песня меня утомила!
Верну его снова листве, небесам –
Пусть уху поет, а природа глазам.
Как я любовался на гальках прибрежных
Раскрытыми створками раковин нежных!
Они розовей, перламутровей стали
От мелких, пузырчатых брызг на эмали.
Как море гремело, когда на волне
Они подплывали в ладони ко мне!
Я смыл с них любовно травинки и пену,
Я взял их как дар океана бесценный,
У ветра и солнца я отнял их чудо,
И что предо мною? – Зловонная груда!..
Любовник следит за подругой тайком,
Он словно толпой херувимов влеком.
Но лучшее в мире ее украшенье
Соткали снежинки в их белом круженье, -
Она попадет к нему скоро под кров,
Как в клетку певунья зеленых лесов,
И чудо развеется: милой женой
Пребудет она, но не феей лесной.
Я думал: «Я правду теперь возлюбил,
А ты, красота, ты игрушка ребенка,
Тобой я утешился и позабыл».
В тот миг под ногой моей мягко и тонко
Скользнул, содрогнулся плаун голубой,
Лишайников шапки повсюду серели,
Я чувствовал запах фиалки лесной,
Навстречу дубы выступали и ели,
И шишки, и желуди всюду пестрели.
Высокий стоял надо мной небосвод –
Где Солнце горит и Создатель живет.
И снова открылись для слуха и зренья
Журчанье ручьев, соловьиное пенье.
Опять красота диктовала уму
И вновь приобщала меня ко Всему.
(С английского)