ФИЛИП СИДНИ
(ИЗ КНИГИ "АРКАДИЯ")
*
Дерзнет ли мой язык заговорить о той,
Трепещут перья всех пред чьею красотой?
Чьи волосы горят, как нити золотые?
Опутывают ум кудрей узлы тугие?
Чье вопрошает вас прелестное чело:
"Что более меня на сей земле бело?
С моею белизной едва ль и снег сравнится,
На ликах хладных зим растущий, как пшеница!"
Чья выгнулась так бровь, как лук в руке стрелка,
Свидетельствуя нам, что цель уже близка?..
Иль эта бровь еще луну напоминает,
Как диска вид она на вид серпа меняет.
Две брови - арки две для двух тяжелых век,
Чья бледность молвит: "Прочь, тщеславный человек!"
А взор ее сравнил я б с черных звезд свеченьем,
Но боязно его мне оскорбить сравненьем.
И свет искусственный огромных солнц дворца,
И невозможный огнь слепящего слепца
По всем, какие есть, им уступают мерам -
Сих глаз лишь чистота сравнима с их размером.
Но вот, в одном они обижены судьбой:
Взглянуть вовек один не может на другой.
С вином бордо ланит атласистая кожа
Иль утренней зарей в миг пробужденья схожа,
Иль с нежной кожицей румяного плода,
Взор на него направит Феб когда.
А тонкий этот нос и маленькие ушки -
Как из костей слона точенные игрушки.
Едва видна в них кровь, но все-таки видна,
Как в мере молока наперсточек вина.
А раковин ушных орнамент сладострастный
Как лабиринт любви манящий и опасный.
На много эх внутри рассыплется ваш глас,
И сам заблудится спасти грядущий вас.
Ах, мочки нежные - им яхонтов не надо,
Они - краса ушей, а милому - услада.
А этих уст кармин - о, как бы я забыл?
Благословенен тот, кто влагу их испил.
Пытающий рубин, черешни, розы это -
Ценою, сладостью и совершенством цвета;
И, неразлучные, они вдвоем всегда,
Хоть разделяют их жемчужин два ряда:
Там, в цитадели уст, двояко укрепленной,
Скрывается язык, росою окропленный,
С него же не сошло ни слова суеты...
А ниже уст растет тверпдыня красоты,
Изысканных ремесл живое изваянье,
Где несравненное таится обаянье.
На башни белые в уделах королей
Похожа эта часть, и шея имя ей.
Но Предвкушение зовет упорно око
На холмики грудей - они уж недалеко:
Венерин ветреник, младенец озорной
Облюбовал для игр сей мрамор дорогой
С прожилками внутри, как бы лазурь эфира,
С вкрапленьем небольшим вишневого порфира...
Не звездную межу я звал бы Млечный Путь,
Но ту, что пополам младую делит грудь,
Ей более сие название подходит:
В блаженные поля сия тропа уводит,
В лилейные поля - о что тма за лилеи!
Их аромат любых индийских масл милее...
И талия... Не зря сей термин взят игрой:
Кто брал ее, тот все проигрывал порой.
О да, у этих игр порой конец недобрый...
Сквозь кожу иногда чуть проступают ребра.
Не так ли в грозный час Нептуна белый вал
Нахлынет на скалы и отбежит от скал?
Будь осмотрителен, всходя на это лоно,
Не то пойдешь ко дну, доверчивый влюбленный!
Но зрелище еще чудесней предстает:
Хорошеньким пупком увенчанный живот;
Сургучик девственный, блаженная печатка -
Как ей не наложить на сердце отпечатка:
Се Купидонов холм - так эту область звать,
Владенье своему хозяину под стать.
Как дивный алаваст сосудов Купидона -
Такой же матерьял пошел на это лоно;
Но будто бы атлас упруг и мягок трон,
Где нежится малыш игривый Купидон...
Но озадачил мир меня такою целью,
Что расстаюсь пока с атласною постелью.
Лишь мимоходом тут упомяну бока -
Живописала их Овидия рука,
И дюны, белые, как Альбиона скалы,
И бедры, гладкие, как лучшие зерцалы.
Все на колени, все! Мне надобно успеть
Изгиб пленительный ее колен воспеть:
Они узлы услад, в них граций сопряженье,
Вся прелесть ими же приведена в движенье!
А там, на сгибах ног... О снега белизна -
Для кисти мастеров изысканных она;
Но только зеркало вам повторит те краски,
Что скрыты у нее под лентою подвязки.
Вот икры тяжкие, как грозный небосвод,
Малютка щиколка, словно Атлант несет:
Ах, маленький Атлант, ты так несешь все тело,
Как землю белый кит, с такой же костью белой.
Стопа же у нее как благородный кедр
Иль камень редкостный, изысканный из недр.
О, дивные стопы! Фиалки, но из плоти!
Прекрасное земли стезей земли несете...
Но Муза, возвратись на миг еще к спине:
Зрю лебедя перо на этой белизне;
И косточки видны на сладком этом стане -
Засахаренных слив подобье в марципане.
Под портиком дворца с игрою голубей
Сравню движенье плеч, которых нет белей.
Как из волшебного содеянные теста
Являют части все то время и то место,
Где красота себе завидует самой
И свет очей зовет на пламенник живой.
Но это лишь простой гостиницей считают
Те гостьи, что внутри блаженно пребывают:
Молитвы горние им щедрое добро -
Бумага небо им, надмирное перо
Ее незримый лик живописует в славе!
А я как начал речь, так и окончить вправе...
Напрасно я дерзнул заговорить о той,
Трепещут перья всех пред чьею красотой.
(С английского)