Порою облик твой почти несносен,
Так полон он значенья всех вещей.
Как чудо, что не видел глаз ничей,
Как выпитая солнцем неба просинь.
Твой рот и молчалив, и звуконосен.
Освобождая ум от мелочей,
Струится взгляда огненный ручей,
Вся жизнь там, и весна её, и осень.
Пришла Любовь. Зовёшься так не ты ли?
Любовь тебя ведёт, и оттого
Осядет пылью ночи колдовство.
Любовь твои глаза хранит от пыли,
С улыбкой ставя мир, как розу или
Перчатку, против сердца твоего.
Sonnet XXVII.
Heart’s Compass
Sometimes thou seem’st not as thyself alone,
But as the meaning of all things that are;
A breathless wonder, shadowing forth afar
Some heavenly solstice hushed and halcyon;
Whose unstirred lips are music’s visible tone;
Whose eyes the sun-gate of the soul unbar, –
Being of its furthest fires oracular; –
The evident heart of all life sown and mown.
Even such Love is; and is not thy name Love?
Yea, by thy hand the Love-god rends apart
All gathering clouds of Night’s ambiguous art;
Flings them far down, and sets thine eyes above;
And simply, as some gage of flower or glove,
Stakes with a smile the world against thy heart.