И гордая царевна, и простая
Дочь леса слиты в облике одном.
Синеет взор, как небо над ручьём,
Как гиацинт в лесной тени, блистая.
В мерцанье бледных щёк влюблён всегда я.
Лицо цветёт пунцовым, страстным ртом:
Вся музыка и всё молчанье в нём.
Густа волос корона золотая.
Обняв колонну шеи, сердце в храм
Любви спешит, признав его укрытьем.
А руки – лишь Любви дано служить им,
На зов её легко лететь стопам.
Вот всё, что языком сказал скупым я,
В душе храня мой клад: любимой имя.
Sonnet XXXI.
Her Gifts
High grace, the dower of queens; and therewithal
Some wood-born wonder's sweet simplicity;
A glance like water brimming with the sky
Or hyacinth-light where forest-shadows fall;
Such thrilling pallor of cheeks as doth enthrall
The heart; a mouth whose passionate forms imply
All music and all silence held thereby;
Deep golden locks, her sovereign coronal;
A round reared neck, meet column of Love's shrine
To cling to when the heart takes sanctuary;
Hands which for ever at Love's bidding be,
And soft-stirred feet still answering to his sign: –
These are her gifts, as tongue may tell them o'er.
Breathe low her name, my soul; for that means more.