(предыдущие фрагменты главы "Купеческая вдова":
Адюльтер-21 http://www.stihi.ru/2010/03/29/8622;
Адюльтер-20 http://www.stihi.ru/2010/03/28/4303).
. . .
Гость, как и все шальные парни,
Был не из робкого числа
И, в пику затемненью спальни,
Решил: «Вот светлая мысля!
Вот ей сюрприз преподнесУ я!
А разберёмся опосля,
На пользу ль будет или всуе»…
Всё это быстро он смекнул,
Стремглав разделся и шмыгнул
Во всеоружии по обычаю
В постель невинную девичью.
Но к удивленью и стыду,
Ещё буквально ни на йоту
Не преступив ногой черту,
Ещё буквально на ходу,
Заполучил герой зевоту.
Зевоту жУткую, причём!
Как если б старым был хрычом
И в сон впадал он повсеместно.
Но Женька рьЯн был, как известно,
До женщин и прелестных дев.
Сонливость крайне неуместна!
ОбескурАжил, если честно,
До дрОжи ненасытный зев!
Вот так и встрЕтит Дульцинею –
НелОвко будет перед нею.
Любую дАму прогневит,
Кто, перекинувшись к Морфею,
В постели дрЫхнуть норовит.
«Как ей скажу, что отчего-то
Меня замучила зевота!
В момент страстей мой сонный вид
Ей безмерно оскорбит.
Намедни спал… чуть-чуть лишь сыт…
Вино и лёгкая кормёжка:
Два пирожка и курья ножка.
С чего же так я в сон клонюсь!?
Ну, всё же я посплю немножко.
Она придёт – я вмиг проснусь.
И Дуся будет не в обиде,
И Я не буду виноват»…
В таком вот полусонном виде
Его накрыл шлейф аромат,
Что был знаком ему и дорог.
За ним пойдёшь хоть в каземат!
Сильней всех табакОв ядрёных
Сей новый этот аромат!
Полдня вдыхал его он в стонах
Восторга – оглушён и смят.
Был аромат духов так тонок,
Что гость, как тонкий дипломат,
Сегодня высказал: «С пелёнок
Я от духов вхожу в экстаз,
Но чтоб вот тАк вот – первый раз»!
. . .
Под действом дивных благовоний
Не кАждый может устоять.
В толпе Анфис, Варвар, Хавроний
Что стаей выглядят вороньей,
Найдётся (век бы нам вдыхать!)
Та, на кого уж не начхать.
. . .
Распят в постели нимфоманкой,
Не рвался гость ни сесть, ни встать,
Не знал, что спит он с самозванкой.
А примириться ль он с изнанкой
Того, что дал себя взнуздать!?
Могла бы похоть явно стать
Нетленной кАрточкой визитной
Для этой женщины в миру.
Она казалась ненасытной,
Но всё же вЫдохлась к утру.
Не проследить ли нам игру
Лжедуси, все уловки, чары
Её с момента их начала?
Итак, уснул гость ненароком.
Из мира снов, из мира грёз
Гость (не подвёл его прогноз)
Был поднят (но готов к упрёкам)
Дразнящим женственным наскоком.
Тут и любИть бы на износ,
Предавшись чувственным порокам,
Но вот… сонлИвости курьёз!
Копна распущенных волос
Благоухающим потоком
Накрыла голову и грудь –
Вдыхай на всю – не обессудь!
Гость осознал себя на ложе.
Самец проснУлся в нём, но всё же
Сонливости не вышла муть
Прочь из сознанья – лишь чуть-чуть.
Да что ж такое с ним, о Боже!
Неловко гостю, но, похоже,
Что это менее всего
в постели даму волновало.
Она на гостя, как в седло,
Уселась – ясно ей одно –
Для скачек времени налом
На полусонном, но не вялом…
Страсть нимфоманки на себе
Гость испытал – она в «седле»
Была всю ночь! Куда ж ей столько!?
Вот вам и девичья светёлка!
«Не жирновата ли в бедре!? –
Прикинул он. – Ну, прямо, тёлка»!
Онегин находился долго
В каком-то полузабытье.
Увы, но яркого восторга
Не испытал он в темноте.
Последний раз счастливым стоном
Озвучив плОти торжество,
Она свалилась рядом с сонным
Любимцем, взяв пример с него.
. . .
С большим трудом проснулся Женя
При свете солнечного дня,
Пришёл в себя без ощущенья
Здоровья в теле: «Как меня
И что так вывело из строя?
Подняться – дело непростое»...