ПАХНЕТ ЛИПОЙ...
Пахнет липой, пахнет мятой.
Из окна – красивый вид.
Вождь в пижамке полосатой
Чинно в креслице сидит –
Вечной славою увит!
В вечной кепке на головке –
Без единого гвоздя!
Липнут мухи к мухоловке,
Воздух Горок бороздя
Мимо облика вождя.
От кормила отрешённый,
Он отпущен на покой,
Весь больной, умалишённый –
Абсолютно никакой.
...Чьей наказан он рукой?
А потом, под взрыд метели –
Как мело по всей земле! –
Вождь в рубахе на постели.
И во френче на столе.
(Право, лучше, чем в петле!)
И у тела молвят слово,
Над бедою воспаря,
Все птенцы гнезда вождёва,
Тридцать три богатыря:
Дескать, жил и пал не зря!
От обетов и заветов
Не осталось и следа.
Из адептов и аскетов
Вышли тати – хоть куда!
Да и нет на них суда...
А вождя кромсали, мяли,
В чём-то квасили... И вот –
Он в элитном спецподвале,
Вечно мёртвый – а живёт! –
Символ, жупел и оплот.
По египетскому чину
Средь российских палестин
Одиозного мужчину
В застеклённый паланкин
Положили – для смотрин.
И племянница (от Мити?),
И наследничков кагал
Знай бубнят: «Не хороните
Наше всё, наш идеал!»
Вот такой базар-вокзал...
Он и впрямь как на вокзале
Среди мраморных колонн
Ожидает, чтоб подали
ПломбирОванный вагон,
Где стюардом – спецХарон.
© Copyright: Елена Кривчик, 2007
Свидетельство о публикации №1701100492
http://www.stihi.ru/2007/01/10-492
ТРАВМАТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
Руки бы тебе отбить…
(фразеологизм)
В кругу, куда стекаются аллейки
(В любом шахтёрском парке есть такой)
Ильич сидит на гипсовой скамейке,
Облупленный, с отбитою рукой.
Когда-то обнимал он ею тело
Преемника, во Марксе кунака.
С тем телом совокупно отлетела
И ленинская левая рука.
Преемника под зад поддели ломом,
Покоцали на мелкие куски.
С милицией, райкомом, исполкомом –
Ответственно кайлили мужики.
Процесс осуществлялся спозаранку,
До свету, делу тёмному сродни.
Боялись ортодоксов, чтоб подлянку
Какую-то не сделали они.
Но ортодоксы в тряпочки молчали,
Поскольку слово Партии – закон.
Щебёнку на рудничном самосвале
Свезли подале с глаз, за террикон.
А Ильичу надставили культяпку
(Завклубом постарался для вождя).
Он воздух перемен сгребал в охапку,
Ища опоры – и не находя.
Конечность регулярно отторгалась.
От барщины завклубом не косил,
Лепил да подновлял – и этим малость
Свою в Лениниану привносил.
Никита всё откалывал коленца –
Амнистию встречали на ура.
И вскорости последнего чеченца
Последний раз подняли на-гора.
И рассосались ссыльные без шума,
А также поражённые в правах.
На шахте сократили должность Кума.
И в город бойких сплавили девах.
Блатные на Ростов и на Житомир
Нацелились – и были таковы.
Завклубом то ли съехал, то ли помер.
Ну что ж… Ильич-то не без головы…
Давно уж первый спутник отбибикал,
И кукуруза в поле отцвела.
Подлеском парк зарос, и повилика
В нём всё, что только можно, оплела.
Гулянья в парке стали крайне редки –
На ленинский, к примеру, юбилей
Столетний. Возле входа две беседки
Воздвигли – для ситра и кренделей.
Уж лучше б завезли народу пива,
Чтоб трубы прокачать за Ильича.
Хоть пиво усть-каманского разлива
Такое пойло… заячья моча.
Сомнений нет, что руку притачали
Вождю на юбилейном рубеже.
…В восьмидесятых, в самом их начале,
Её, конечно, не было уже.
В посёлок прибыв по распределенью,
Я (с целью в нём освоиться) брела
По улочкам. Прохладою и тенью
Парк поманил меня из-за угла
Продмага, где гуртом стояли жёнки
С дитями, чтобы очередь блюсти.
Завоз семипалатинской тушёнки!
Давать начнут, как водится, с шести.
Мне слышалась их нервная беседа, –
Что ящиками тащат со двора,
Что тем, кто занимал после обеда,
Не хватит, так как все ещё вчера
Про дефицит пронюхали у Аньки –
Буквально все припёрлись поутру!
Давать, как будто, будут по три банки.
…А парк шумел, волнуясь на ветру.
Я шла заросшей сорною травою
Тропой. Шатром смыкались тополя,
Застойный пух витал над головою,
Да воробьи крутили вензеля.
И тропка привела, как должно, к кругу,
Где прежде, до рожденья моего,
Ильич с его преемником друг другу
Приватно поверяли кой-чего.
Пустое место гадостно зияло,
А Ленин грёб культёю. Во прикол!
Не удержавшись, я созоровала –
Присела рядом, выпачкав подол.
Скульптура натурального размера,
Удобная скамейка-пьедестал.
А шум дикорастущего пленэра
Философичность думам навевал…
Ильич, Ильич! Ты так недолго правил
Своей рукой, уханькавшись в борьбе!
Теперь и захотел бы – не исправил
Всего, что ты оставил по себе.
© Copyright: Елена Кривчик, 2006
Свидетельство о публикации №1611130260
http://www.stihi.ru/2006/11/13-260