…когда на него надевали рубашку, связав на спине рукава,
во взоре орлином читалось: «букашки!» и прочие нано-слова.
он шёл, колыхая незримым плюмажем рассветного неба сукно,
и четверо дам, перепачканных сажей, стояли в дверях казино.
с тех пор, как пробили в ночи канделябры двенадцатый раз роковой,
и стал в одночасье крупье чупакаброй, а деньги – свекольной ботвой,
мгновение встало – подумалось, в профиль, а вышло, что в полный анфас,
а дамы отправились чистить картофель и вялить на солнце матрас.
он шёл по двору, улыбаясь манерно безденежным встречным котам,
коты сокрушались: «достукался, Германн», и преданно шли по пятам,
до самой калитки, немым эскортежем, хвосты пронося на весу,
а дамы, продукты для завтрака режа, бросали в окно колбасу.
его у ворот ожидала карета и кучер, промокший от слёз.
«Иветта? Мюзетта? Жанетта? Жоржетта?» - он спрашивал ранних стрекоз.
стрекозы от этих вопросов чумели и прятались в недрах двора,
поскольку о чём-то серьёзном камелий пытать бесполезно с утра.
он был обречён проиграть в поединке: не жалует винная масть
того, кто к бубонно-червивой блондинке готов с упоеньем припасть.
теперь он из чёсаной шерсти собачьей отменные вяжет носки,
а дамы, как прежде, стоят на раздаче, сомкнув боевые полки,
в крестовый поход при завешенном свете идёт королевская рать,
и скучно, и некому козыри метить, и в шахматы поздно играть.
Стих-вдохновитель: http://www.stihi.ru/2010/03/12/6941