МАРИОН КОКСВИК
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Когда папа придёт с войны,
Он будем всем в доме чужой.
Мама не будет его узнавать,
И старшие дети тоже,
А младшие и подавно.
А он решит, что у него дома живут чужие.
Какие они жадные!
Они украли его собственность, его жизнь.
Дети будут смотреть на него украдкой.
Хорошо, конечно,
Что он возвратился,
Но радости не хватит и на неделю.
Где тот высокий мужчина,
Который подкидывал их к потолку?
Который держал их за подбородки,
Уча плавать под водой?
Который разъезжал на велике,
Посадив маму на перекладину?
Дети допытываются взглядами, как перископы.
Что он расскажет?
Что пушки скрежещут зубами, как злые собаки?
Он показывает что-то выступающее из груди как гвоздь.
Но дети не понимают трагедий.
Папа молчит.
Как рассказать детям о дыхании смерти,
Белом, как дымок из пистолета?
Он выгоревший костёр.
Вечное кораблекрушение.
Я встречаю старого солдата
Каждое утро в парке,
Где пушки выставлены за голубой оградой,
У него в руке прозрачный пакет,
Он поднимает его навстречу пушкам
И командует: «Огонь!»
(С норвежского)