Перевод всегда соавторство, часто новое творчество. Как уже неоднократно отмечалось - полушутя, полусерьезно - «переводчик всегда предатель» (Умберто Эко).
Перевод не может быть адекватен оригиналу по нескольким причинам.
Смысл перевода, как правило, заключается в передаче отдельных мыслей и связанных с ними настроений. Но мысль нельзя оторвать от музыки слов. А слова другие. Поэтому мысль, высказанная на каком-либо языке, всегда обладает идиосинкразией, т.е., вообще говоря, непереводима в своей полноте. Это можно объяснить тем, что автор и его стих несут на себе отпечаток уникального опыта. Это, конечно, справедливо не только по отношению к языкам, но и наречиям, культурам, и даже отдельным людям. Но чудо состоит в том, что при переводе возникает хотя и другая, но родственная ей мысль. Между ними такое же родство, как между родителем и ребенком, хотя они не тождественны. В стихах, как нигде более, проявляется «родственность» человечества.
Поэтому я никогда не стремился переводить слово в слово, мысль в мысль. Такой перевод всегда выдает себя неестественностью, натяжкой.
По поводу англо-американской поэзии следует сказать еще вот что. Она более рациональна, чем, скажем, русская (которая в большой степени эмоциональна). Это касается содержания (упор на смысл) и формы (отсутствие внешних эффектов, таких как рифма). Отход от внешней формы стиха в англо-американской поэзии заметен уже в поэзии Уитмена. В 20-м веке стихи американских и английских поэтов практически нерифмованные. Поэтому, замечу, они плохо воспринимаются нашей публикой. Наши же переводчики, подчас делают медвежью услугу американской поэзии, стремясь втиснуть ее в прокрустово ложе рифмованного стиха. Но с рифмой пропадает или искажается изначальный смысл англо-американской поэзии. Кратко это можно сформулировать так: в англо-американской поэзии важна мысль, в русской поэзии - звук.
Это не значит, что в англо-американской поэзии отсутствует ритм. Напротив, он - такая же неотъемлемая часть стиха, как и содержание. Ритм подчеркивает смысловые формы и нюансы, часто изменяясь по ходу стиха. Можно даже предположить, что ритм в англо-американской поэзии важнее и тоньше, чем в русской, более монотонной (некоторые назовут это «певучестью» русской поэзии).
В этом смысле переводить англо-американских поэтов - значит заниматься написанием новых стихов. Что это значит?
Во-первых, поиском адекватных слов для передачи близких (но не тождественных) мыслей. Во-вторых, сохранением ритма стиха. В этом смысле русский стих становиться немножно английским, английский – немножно русским. Важно и то, что мы перевоплощаемся, начинаем думать «по-английски», приходят новые ощущения и ассоциации. Наш стих усложняется, наше «эго» выходит за рамки, возведенные культурным опытом, мы, по выражению Уитмена, «не вмещаемся более между башмаками и шляпой».