В начале христианской эры, в Средиземном море, недалеко от Греции, раздались скорбные голоса: «Пан умер! Великий Пан умер!».
Отец фавнов и нимф, сатиров и наяд умер, но человечество осталось равнодушным.
Кто же он был, на самом деле? На разветвленных дорогах истории можно иногда увидеть мелькающего старика с белой искоркой в раскосых глазах. Он напоминает прячущегося в листьях беглеца; он смеется странным издевательским смехом – его унизили те, кто рангом ниже.
Отщепенец даже в те времена, когда по земле ходили боги. Своего рода Измаил, живущий в кустах.
Но сохранивший при этом свой титул: Великий Пан. Как если бы он был самым великим.
Скрывающийся в зарослях, он теперь больше походит на черта, чем на бога. Его боятся, его не любят. Человек, увидевший Пана днем, падает замертво, как пораженный молнией.
И все-таки, его можно увидеть вечером, темный силуэт на темном фоне. Это видение наполнит ваши члены новой, невероятной силой. Сила Пана! Идя в темноте, вы чувствуете, как наполняетесь тонкой энергией, теперь вы можете очаровывать мужчин и женщин одним своим появлением. В особенности женщин.
В лесах и отдаленных местах бегают дети Пана, нимфы и фавны леса, ручьи, реки, и камни. Их тоже опасно видеть днем. Человек, который увидел сверкание белых рук нимфы, мелькнувшей за диким лавром, становится безвольным и слепо идет за ней. Он становится нимфоманом. Очарованный ее мелькающими ногами и дикой свежестью, он идет за ней, подстегиваемый бесконечным желанием. До тех пор, пока какое-либо доброе существо не снимет с него заклятие.
В это время бегающие среди деревьев и спящие в кустах нимфы заставляют цветы мирта распускаться с большей радостью, ручей бежать с большей настойчивостью, а птиц плескаться с большей силой. Гибкие бока фавнов дают жизнь дубовым рощам, большие деревья гудят от переполняющей их энергии. Пшеница вылезает из земли как зеленый дождь, темные гроздья винограда берегут свою тайну.
Постепенно люди переместились в города. И полюбили толпу больше, чем деревья. Они полюбили славу побед в войнах, одних над другими. Но больше всего, они полюбили тщеславие собственных слов, помпезность аргументов и суетность идей.
Поэтому Пан состарился и поседел, ноги его стали похожими на козлиные, его страсть померкла. Мощь, с которой он когда-то поражал и пробуждал, ослабла. Его нимфы стали грубыми и вульгарными.
Пока наконец, старый Пан окончательно не умер, и не превратился в дьявола у христиан. Старый добрый Пан стал христианским чертом, с раздвоенными копытами, рогами, хвостом и издевательским смешком. Старый черт, дьявол, ответственный за все наши грехи, но в особенности за избыток чувств – и это все, что осталось от Великого Бога Пана.
И это странно. Это очень странный конец для бога. Подумайте: Великий Бог с козлиными ногами и хвостом! С черным лицом!
Это забавно.
Все, что осталось от Пана, это сера и адский огонь на многие века. Нимфы превратились в вонючих ведьм Вальпургиевой ночи; танцующие фавны стали колдунами или эльфами, величиной с большой палец.
Но Пан продолжает перерождаться и принимать всевозможные странные формы. Он был во время Ренессанса, в восемнадцатом веке тоже. Он запустил «пантеизм», и многие стали пантеистами – Вордсворт одним из первых. Они поклонялись Природе, ее сладкосочному аспекту, ее Люси Грей.
«Часто я слышу о ней, Люси Грей» - начинает было цитировать школьник на экзамене.
«Я тоже», – перебивает его скучающий экзаменатор.
Люси Грей, увы, была придумана Вордсвортом, чтобы понравиться Великому Богу Пану.
Затем он отправился в молодые Соединенные Штаты, я имею в виду Пан. Неожиданно у него обнаруживается новое имя. Он становиться Сверхдушой, Всем. Этому Люциферу Грею Уитмен поет известную Песню о Себе. «Я – все, и все – это я». То есть: «Я – Пан, и Пан – это я».
Старый джентельмен с козлиными ногами задумчиво поглаживает бороду, и отвечает: «Все А это В, но все В – не А». Аристотель жил не напрасно. Все Уолты – это Пан, но все Паны – не Уолт.
Это бесспорно, даже для Уитмена. Поэтому новый американский пантеизм отмирает.
Затем поэты выстраивают фавнов и нимф в своих частных гостиных. Но эти усмиренные морские свинки никого не привлекают.
Мы продолжаем верить, что существует Некто таинственный за спиной всего сущего, выстраивающий все вещи в пользу человечества. Но, конечно же, он не стоял за спиной у немцев в 1914 г., и стоит ли он за спиной большевиков – тоже большой вопрос*. Важно то, что он снова стоит за нами, и это хорошо.
Дорогой Пан! Во что ты превратился? Без ног, без рогов, без лица, даже без смеха.
И все-таки, здесь, в Америке, самый старый из всех богов еще жив. Когда Пан был высочайшим, он даже не был Паном. У него не было имени, его ещё не придумали. Это похоже на то, как маленький ребенок, вышедший из лона матери говорит "Мама! Папа!", хотя, будучи в лоне, он ничего не говорил. Так же и человечество, будучи в лоне Пана, не умело говорить. Но когда человечество произвело на свет идею о себе самом, оно сказало: "Пан".
Не отделившись от вселенной, оно БЫЛО Паном, и всем остальным.
Дерево остается Паном. Обладая сильной волей, будучи мощной вещью-в-себе, оно устремлено вверх и вниз. Обладая мощной волей, оно выбрасывает зеленые руки навстречу свету, оно зарывает мощные ноги глубоко в землю, до самого центра…
В этом сила Пана, его мощь.
В Америке, среди индейцев, старый Пан жив. Но здесь, он быстро умирает.
Нет нужды в прославлении дикаря. Потому что он убьёт Пана своими руками во имя автомобиля. Скучающий дикарь, для которого Пан умер, отупляющий образ всякой скуки.
Мы не можем возвратиться в примитивную жизнь, жить в вигвамах и охотиться с луками и стрелами.
Но мы должны жить. Как только жизнь завоевана, становится трудно жить. Что мы будем делать с завоеванной вселенной? Пан-отношения, которые были у нас с миром, лучше того, что есть сейчас. Сегодняшний дикарь, если дать ему возможность, станет механическим и безжизненным. Но завоевав вселенную, цивилизованный человек, может остановиться и перестать командовать. Потому что когда все сказано и сделано, жизнь продолжается в живой связи с солнцем, луной, звездами, деревьями, цветами, птицами, животными, людьми, - и всем остальным – и не сводится к «завоеванию» чего- или кого-либо. Даже завоевание воздуха делает его тесным и душным.
Мы по-прежнему стоим перед выбором: живая вселенная Пана или механическая вселенная современности. Пока мы способны видеть и различать. Пока машина не закрыла окна.
1936
____________________________
* Уже не вопрос. - Прим. ВП
____________________________
Перевод по изданию: The Green Studies Reader: From Romantism to Ecocriticism/Ed. by Laurence Coup (Routledge, 2000), D.H.Lawrence, Remembering Pan, p.70-72.