Несколько слов о двух стихотворениях
Вместо предисловия.
В четверг, позавчера, пришёл на наш кружок, очередное заседание, старый знакомый. Спокойный человек среднего возраста, пытавшийся ранее неоднократно разными способами, в том числе апелляцией к городским властям, напечататься в ежегодном городском альманахе. Говорить что-либо о его стихах не хочется. Не только потому, что он может (случайно) прочесть. Капитан Лебядкин здесь – ну, вроде как Державин для Пушкина. А «Школа жуков» Заболоцкого – вообще едва не пример для подражания. С той разницей, что свою школу автор окончил давно, интеллигентный разговор ни о чём поддержать способен, но книг, похоже, не читал – принципиально или по случаю, сказать трудно. Однако материал был самый что ни на есть болезненный, кровавый и человечный. Да и человек этот, подчеркну, с достойной высочайшего уважения биографией. Достаточно жёсткой и даже жестокой – не по его вине. Горячие точки и страны, и проч. Одно дело – читать такое на сайте, послевоенное, имея в виду Великую Отечественную, которая никогда не станет для ветеранов Второй Мировой, и правильно. Где иногда бывает дичайший с точки зрения русского ЛИТЕРАТУРНОГО языка бред, и слова молвить нельзя. Другое – когда тебя берут за пуговицу и очень настойчиво, вплоть до упрёка в отсутствии совести, просят пропустить в какое-никакое, но печатное городское издание, где твоя фамилия в составителях. (Разумеется, я не только о себе одном, но о пятёрке редакторов). А ты не можешь. Тем более, что ошибки не только в словах через два на третье – в каждом предложении, его составе, выборе слов, падежах и предлогах и так далее. Но – кровь льётся, как лилась она в самом деле. Нет ничего ужаснее войны! Я пробовал, говоря с ним очень мягко в глаза и по телефону отделить эти две вещи одну от другой. Биографию от её неумелого описания в стихах. Не получилось. Кончилось торжественной демонстрацией изданного за свой счёт крохотного сборника стихотворений, с указанием ещё раз рукой на вашего непокорного слугу и словами: «Вот, Рубежов меня в альманах не взял, а меня сотни людей наших ... цев (группа по интересам) читают и одобряют».
Здесь тоже пример не самый печальный. Набрасывая предисловие, нашёл случайно в сети следующее:
Нева», № 4 за 2006 г.
Философия капитана Лебядкина.
http://magazines.russ.ru/neva/2006/4/lu13.html
К 185-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского
Возможно, кому-то будет интересно.
Описанный случай, разумеется, некая крайность. Подобная той, как недавний звонок нашей руководительнице кружка от какого-то пенсионера, издавшего книгу стихов, со словами: «Как? Вы меня не знаете?». Она повинилась, что нет, спокойно выслушала выговор и назначила встречу для оценки шедевров. Но тот не пришёл.
К чему было это длиное предисловие? Я хочу сказать, что есть случаи спорные и бесспорные. Приведённые выше – бесспорные для абсолютного большинства, но, конечно, и они таковы не для всех. Ниже последуют спорные. Но меня содержание наших споров скорее успокаивает, чем огорчает.
----------------------
----------------------
Мы часто отвергаем непонятное нам, иногда пропускаем из уважения к уровню, который чувствуем, но не очень любим. Есть на сайте несколько весьма высоколобых поэтов, и это не те, которые (пока? – не мне одному решать!), представлены в последнем выпуске или любом из предыдущих. Но вот о двух других не сказать не могу. Слова «критический обзор» ниже приведены, поверьте, с явным перехлёстом и исключительно для модераторов – я ведь не цитирую, но привожу полностью – а как иначе? – разбираемые тексты.
Вряд ли мне удастся написать квалифицированный разбор. Тем не менее – почему так вдруг легли на сердце эти два абсолютно разных стиха? Изощрённо-образный Яны, и вроде простенький – моего тёзки. Даже не хотелось при первом прочтении что-то обдумывать, оценивать и анализировать! Принять же сразу было легко. Если же говорить далее по заявленной теме, срабатывает в нас порой некая внутренняя самооборона от излишней траты эмоций и времени, иногда – просто нежелание принимать то, что сразу не показалось добрым, дивным, чудным – наше право. На то и стихи, сайты, споры в конце концов, которые совсем не обязательно должны привести в некий блаженный рай объективной и неизменной истины. Но что кажется мне важным – не изменяя своему вкусу и пристрастиям, следует смотреть на разное спокойным взором, не пытаясь подверстать под своё раз и навсегда, или в данный момент, настроение и понимание. В саду могут быть очень разные цветы. И все, кроме ядовитых, имеют право на существование. Да и последние нужны – природе, но не нам с вами. И какие разводить у себя дома, а тем более в общей оранжерее – дискутировать можно бесконечно.
Теперь по стихам. Каждая строка первого четверостишия у Б., три инфинитивных предложения – сами по себе законченны и самодостаточны. И говорят просто и высоко о простом и высоком. Перечитайте – каждое слово на месте и работает. Второе четверостишие ещё изящнее, при всей кажущейся простоте. Единственное, что я бы поправил – писать об этом автору было просто некогда – это запятые, а не точки после первой и второй строчек второй строфы. Но, насколько помню, это именно манера и интонация автора и я не удивлюсь, если он со мной не согласится. Но это стихотворение целиком и навсегда вошло в меня частью моего читательского опыта, как многие другие. И взглянуть на мир глазами такого автора – вещь очень приятная.
Яну читать без эмоций невозможно, а с эмоциями восхитительно и немного больно. «Окаянная радость ажуром вязать слова» приводит автора к таким вещам, говорить о которых трудно, потому что, во-первых, она уже всё сказала. Во-вторых, переводить это на язык «о чём в этом стихе сказано» можно попытаться для семиклассников, но вряд ли они поймут всё равно. Сознательно не пишу здесь о фонетике стиха, подборе слов, рифмах, ритме и точнейших метафорах. А те из нас, кто прекрасно понимают, о чём, но не очень приемлют, как, должны ещё раз и ещё раз вспомнить, что стихи – это не рецепт, не справочник, не руководство к действию, не картина и не музыка. Стихи – это данное в словах волшебство прекрасного узнавания. Автора – да и самого себя, читателя. Причём с полным правом проделать эту процедуру на другом (но не любом, если говорить об уровне) материале. Хотя бы том же таракане, как это сделал Евгений Лукин.
Конец заметки.
----------
ПРИЛОЖЕНИЕ:
ПЕРВОЕ стихотворение из критического обзора.
Уменяимянету Этоправопоэта
http://stihi.ru/avtor/baruhs
Бежать не зла
http://www.stihi.ru/2010/09/27/2668
Бежать не зла, но близкой красоты;
Увидеть осень, лгунью-поднепрянку;
Добраться с ней до полной немоты,
До игрища в метельную горлянку.
Оранжев лес, но дальше бледен свет.
Готовы медоносица и жало.
Здесь нет примет, ты слышишь: нет примет –
Дорогу мне лиса перебежала.
========
ВТОРОЕ стихотворение из критического обзора
Sterva
http://stihi.ru/avtor/616
Guardian angel
http://stihi.ru/2010/10/11/2752
- Смотрите, мистер Белл, не вздумайте влюбиться в лесную тварь, -
посоветовала ему Холли. - Вот в чем ошибка Дока. Он вечно таскал домой
лесных зверей. Ястребов с перебитыми крыльями. А один раз даже взрослую рысь
принес, со сломанной лапой. А диких зверей любить нельзя: чем больше их
любишь, тем они сильней становятся. А когда наберутся сил - убегают в лес.
Или взлетают на дерево. Потом на дерево повыше. Потом в небо. Вот чем все
кончается, мистер Белл. Если позволишь себе полюбить дикую тварь, кончится
тем, что только и будешь глядеть в небо.
/Трумен Капоте, "Завтрак у Тиффани"/
Вот есть девочка. У девочки между ног
извивается ночь, и жалит кого попало..
/ТТД/
У неё [из приданого] - мельница, нож, сова,
Окаянная радость ажуром вязать слова.
У него - ощущение осени в тридцать два
Вдоль полыни, покорно ложащейся под колёса.
У него непроглядное прошлое - бурелом.
Не продраться без крови. И, видимо, поделом,
Пахнет порохом чёрное кожаное крыло,
На манки птицелова так просто не поддаётся.
Это guardian angel. Особенный, кочевой.
Конвоир полнолунья, последний из ничего.
Принимая спиной с ее пальцев текущий воск,
Горячо обнадёжен заплаканными свечами.
Он свободен от Бога/лукавого до весны.
На развилке испуганных строчек необъясним.
А она на латыни латает цветные сны,
По которым бесшумно уйдет от него с вещами,
[Приворотный да в синее пламя плеснув отвар],
[Ведь она априори не парна, лесная тварь],
Не успеет акафист следам прошептать листва,
Сукой осенью наспех пришитая к бездорожью.
Просто книга преданий, в которой глазам тесно,
Говорит: если в сердце у ведьмы зацвёл чеснок,
Значит, время бежать, под собою не чуя ног,
Без оглядки назад. Оставаться - себе дороже.
_______________
Борис Рубежов. Ришон ле-Цион, Израиль.
18.12.10.
P.S. Нашёл у себя материалы. Цитирую немного:
15 февраля
Вот, счастливый день настал.
«Дембель»!- диктор нам сказал.
Убит последний наш душман.
Прости, за всё! Афганистан!
.....
............
............
И прошёл по коже мороз.
Словно дождь в лесу, и грибы,
Вот, глаза полные слёз,
А кругом, только гробы.
18.12.10.
P.P.S. Ещё два слова. Этот наш сад-цветник, он ведь не безразмерный, и это было разумно заявлено главредом с самого начала. Так что и жертвы, и недовложения литмяса поварами неизбежны.