I
В моем начале мой конец. Друг за другом,
Дома встают и падают, расползаются,
Уничтожаются, восстанавливаются,
Или же на их месте появляется поле,
Или фабрика, или дорога.
Старые камни уходят в новое здание, старое дерево
В новый костер, старый костер в новый пепел,
Пепел в землю – плоть, кровь и слезы,
Кости человека и зверя, стебли и листья.
Дома живут и умирают: время строить и время
Жить, время для ветра разбивать окна,
Для мышей прогрызать стены,
Превращать гобелены в лохмотья.
В моем начале мой конец. Я вижу, как свет
Падает на открытое поле, оставляя за собой
Темный переулок; прижимаюсь к ограде,
пропускаю автобус;
Переулок ведет в загипнотизированную
Электричеством деревню. В теплых сумерках
Камни поглощают душный свет,
Георгины спят в пустой тишине.
Ждут появления сов.
В полночь, летом,
В открытом поле, если не подойти слишком
Близко, можно услышать тихую музыку
Флейты и бой барабана,
Увидеть танцующих у костра
Мужчин и женщин. В танце,
Совершается достойное и свободное
Таинство. Держа друг друга под руку,
Идя парами, они выдают согласие.
Прыгая через пламя или водя вокруг костра
хоровод,
Грубовато строго, или грубовато весело,
Они поднимают свои тяжелые башмаки
С землей и глиной, поднимают радость
Тех, кто давно лежит в земле и питает колосья.
Удерживая танцем время, удерживая ритм,
Они удерживают жизнь и время года,
Время года и созвездий,
Время, когда надо доить коров и собирать урожай,
Время совокупления мужчин и женщин,
И время случки зверей; ноги поднимаются и опускаются,
Застолья продолжаются, после - навоз и смерть.
Но вот рассвет готовит новый день
Для жаркого труда и тишины.
Рассветный ветер морщит воду,
Гуляет по волнам. Я здесь,
Я там, я где-нибудь, в моем начале.
II
Что общего у ноября
И будоражущей весны,
У знойных вечеров
И первоцветов под ногами?
У алой мальвы, достающей до небес,
И поздних роз, увядших от мороза?
По всей вселенной гром гремит
От войн созвездий. Скорпион
Восстал, Луна и и Солнце уступили.
Кометы, метеорный дождь
Преследуют и небеса, и спящие долины,
В едином вихре кружатся миры,
И пламя скоро подберется к нам,
Прежде чем лёд всех одолеет.
Можно выразиться и так – но что-то меня в этом
стихе не устраивает, а именно перифразы
устаревшей поэтической моды,
Читатель по-прежнему остается в недоумении
относительно слов и смысла. Поэзия здесь
ни при чем. Читатель ожидал совсем другого.
То, чего он так ждал, на что надеялся, -
Осенняя ясность и мудрость веков-
Где они? Они обманули нас,
Или обманули самих себя, тихоголосые старики,
Подсунувшие нам рецепт обмана; ясность
Оказалась преднамеренным тупоумием;
Мудрость – знанием мертвых секретов,
Слепо бесполезных. В лучшем случае
Знание приносит опыт,
Но знание навязывает схему,
и оказывается фальшивым. Время
изменяет схему и разрушает ценность того,
что мы знали. Не может обмануть
лишь то, что не способно навредить.
Посередине, как и всюду на пути, дремучий лес
С колючей куманикой, топкое болото,
Куда нам не ступить,
И призрачный огонь, и искушенье.
Не говорите мне о мудрости великих,
Расскажите лучше об ошибках,
О сомнении, о страхе быть другим,
О подчиненьи людям или Богу.
Одна есть только мудрость – скромность.
(Она не ведает границ)
Дома уйдут под океан.
Танцоров спрячет холм.
III
О тьма тьма тьма. Уйдут все в темноту,
Пустые междузвездные пространства,
Пустые в пустоту,
Морские волки-капитаны,
Писатели, банкиры и патроны
Искусств, правители всех видов и мастей,
Борцы гражданских прав,
Начальники, хозяева заводов,
Все сгинут в темноте,
Луна и Солнце потемнеют, Готтский альманах
И биржевые сводки,
И директорий всех директоров
Навеки потеряют смысл. И вмести с ними,
Уйдем в могилу мы,
В ничейную могилу, потому,
что некому нас будет хоронить.
И я сказал своей душе: успокойся, и пусть
Темнота объемлет тебя,
Ибо это будет темнота Бога. Подобно театру,
свет гаснет, декорации меняются,
а за кулисами раздаются глухие звуки,
одна темнота сменяет другую,
холмы и деревья,
и далекий горизонт,
И близкий импозантный фасад
сворачиваются;
Как-будто поезд надолго застрял в метро
и разговоры медленно стихают,
И за каждым лицом растет
пустота и страх безумия;
И я сказал своей душе: успокойся, жди и ни на что
не надейся,
Потому как надежда обманчива; жди без любви
Потому как любовь обманчива; остается
еще вера,
Но вера, любовь и надежда сами сидят в засаде;
Жди без мысли, потому как ты еще не готова для мысли,
И пусть темнота станет светом, а покой – танцем,
шепотом несущихся ручьев, зимней молнией.
невидимыми диким тимьяном и дикой земляникой,
смехом в саду, эхом экстаза,
не утерянного, но указующего на агонию
жизни и смерти.
Вы скажете:
Я повторяю то, что уже говорил.
Я повторю это снова.
Чтобы добраться до места, где вы есть,
И уйти из того, где вас нет,
нужно идти путем безразличия.
Чтобы добраться к тому, что вы не знаете,
нужно идти путем незнания.
Чтобы обладать тем, чем вы не обладаете,
нужно идти путем отказа от обладания.
Чтобы добраться до того места, где вас нет,
нужно идти путем, где вас нет.
То, что вы не знаете, – ваше единственное знание
То, чем не владеете, - ваше единственное владение,
Вы там, где вас нет.
IV
Превозмогая боль, хирург работает со сталью,
Пытает чью-то развалившуюся часть;
Под пальцами в крови и под повязочной вуалью
Мы чувствуем хирурга страсть -
Его искусство состраданья лечит.
Наше здоровье мы найдем в болезни,
Усталая сиделка возле нас
Не будет нас жалеть, но нам напомнит
Об Адамове проклятье,
И чтобы снять его, нам будет еще хуже.
Земля одной больницей будет
Оставленной банкротом-богачем,
Где мы с выздоровленьем
Умрем от всех отеческих забот,
Которые нас не оставят даже после смерти.
Мороз бежит от пяток до колен,
Жар чувств разогревает провод,
Чтобы согреться, я замерзнуть должен,
И задрожать в объятиях огня
Чей пламень - розы; дым – шипы.
Сочащаяся кровь - единственный напиток,
А плоть - еда:
Но вопреки всему мы полагаем
Что мы крепки, а наша плоть жива -
И снова Пятницу мы поминаем.
V
Итак, я в середине жизни - двадцать лет
l'entre deux guerres* потратил зря,
используя слова. И каждый мой порыв –
был новым стартом и кончался крахом.
Использовать наилучшие слова
Возможно, но тогда, когда вам нечего
сказать, или когда нет смысла говорить.
И каждая попытка – новый старт, набег на
то, что трудно выразимо,
С набором инструментов и набором чувств,
Со временем все более тупых,
Разрозненных и непокорных.
И все, что можно было побороть и подчинить,
Уже поборено людьми.
Но вам не должно им уподобляться,
Соревнование – не ваша цель,
Есть смысл бороться лишь за то, что
Утерялось и нашлось, и снова утерялось;
При нынешних условиях, возможно,
нельзя рассчитывать нам на успех.
Но важно попытаться.
А остальное – уж не наше дело.
Дом – место, из которого уходим в мир.
По ходу жизни, мир становится страннее,
Сложнее его схема, больше мертвых.
Не одинокий изолированный миг,
Без прошлого и будущего,
Но вся горящая сиюминутно жизнь,
И жизнь не одного, единственного
Человека, но жизнь непознанных камней.
Есть время для ночных блужданий
под звездами, и вечеров под лампой, у стола
(Просматривание старых фотографий).
Любовь становится собой
Когда живешь вне времени и места.
Мы двигаться должны (или остановиться?)
к другой реальности,
мы ищем с ней союз,
Крик ветра пробивает холод запустенья,
Дельфины разрезают океан.
В моем конце – мое начало.
______________________
* между двух войн (фр) - ВП.